Волк за волком (ЛП)

- Доктор Гайер, он очень много работает, чтобы исправить людей, - продолжила медсестра. - Он ищет способы сделать их лучше.

Прогресс.

Но почему, почему, почему? Столько крови требовало ответа. Яэль жаждала его. Настолько сильно, что задала смелый вопрос:

- Если он помогал людям, почему там было столько крови?

Медсестра остановилась. Пальцы, похожие на сардельки, сильнее сжались вокруг кисти Яэль. Сладкая мина, которую она пыталась сохранить на протяжении всего разговора, исчезла с ее лица, и Яэль узнала ту самую женщину с каменным сердцем.

- Иногда людям приходится умирать, чтобы сделать мир лучше. Это жертва на благо общества. Понимаешь?

Яэль понимала, что так было легче всего ответить, особенно, когда ты управляешь всем процессом. Закидываешь топор над чужими головами. Она также понимала, что Бернис Вогт кивнула бы, потому что эта семилетняя девочка с золотистыми волосами и ямочками на щеках никогда сама не станет жертвой. Поэтому так она и поступила.

- Хорошо, - сказала медсестра.

Кровь всплыла в памяти Яэль, она почувствовала ее вкус во рту. Ее руки все еще колола шерсть свитера, и крепкая хватка медсестры не облегчала ее состояния. Она вырвала свою руку из чужой.

- Я могу дойти отсюда сама.

Медсестра не стала спорить или задерживаться. Она оставила девочку в одиночестве. Посреди широкой ничем не огражденной дороги. Яэль на секунду стояла там в ступоре, не веря в происходящее. Она оглянулась на казармы. Смерть ослабила хватку, позволила ей ускользнуть.

Она засунула руку в карман, зажала в руке маленькую деревянную куклу и попыталась не думать о всех, кого оставила позади. Плоть или дерево? Разве это важно? Они оба могут гореть.

Лицо Бернис Вогт исчезло. Призрачная девочка прошептала в звездное небо:

- Я Яэль. Я жива.

Рай, полный взоров погибших, прошептал в ответ:

Ты особенная. Ты будешь жить. Ты все изменишь.

—БОЛЬШЕ НЕ НАДО ИДТИ ПРЯМО БЕГИ НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ—

Яэль повернулась и исчезла в сосновом лесу.

ГЛАВА 12 (СЕЙЧАС)

16 МАРТА, 1956

СЕВЕРНЫЙ БЕРЕГ АФРИКИ

Пустыня была невообразимо красивой. Песок и земля перемешивались под навесом облаков. Карамельные дюны пульсировали, края сотрясались под порывами ветра. Воздух взвивался, ни на секунду не останавливаясь, неся с собой гранулы песка и тепло.

Дорога (если можно было это так назвать) проходила у берега, где пески простирались и вступали в блестящее море. Сама трасса, по которой им приходилось ехать, была узкой, изрытой и покрытой мелкими камнями. Скорости здесь не прибавить. Песок был слишком скользким, а ямы встречались на каждом шагу. Зюндапп Яэль подскакивал, переезжая камни, заставляя ее кости содрогнуться. Спустя несколько дней соревнования каждая частичка ее тела изнывала от усталости и боли: плечи, ноги, спина, руки, шея, лицо, даже подушечки пальцев и зубы. Один день отдыха на пароме, пересекающем Средиземное море, по мнению Яэль, даже ухудшил ситуацию.

С тех пор она гнала без устали. Три дня яростной езды с мизерным количеством отдыха. Изредка останавливаясь, никогда не замедляя хода. Казалось, что эта миссия невыполнима, но даже всех прилагаемых Яэль усилий было недостаточно для обгона Катсуо и Луки. Пара гонщиков все еще лидировала. Бок о бок. Облака пыли взмывались за ними, как злые джинны, ударяя Яэль в нос и застревая у нее в зубах. Нарукавник она использовала в качестве маски поэтому каждый раз напрягала глаза, чтобы не упустить из виду очередную выбоину на дороге.

Но как бы она ни старалась, как бы ни играла с опасной скоростью, она упорно шла третьей.

Два часа. Десять минут. Двадцать восемь секунд. Разница между ней и лидерами соревнования росла удручающе быстро. (Она потеряла лишние пять секунд на пароме.) Время, которое, как казалось Яэль, она никогда не сможет вернуть. Не в таком состоянии. Яэль ждала ошибки, но Катсуо и Лука были безупречны.

Такой же должна быть и она.

Километры накручивались. Песок застилал ее защитные очки, оседал на щеках. В горле засела невыносимая жажда. Со времени ее последнего перерыва прошли часы, а солнце пекло беспощадно.

Вечер не принес с собой облегчения. Когда солнце село, пески поднялись в бурю. Все вокруг стало янтарного цвета. В этот раз буря застала Катсуо и Луку врасплох. Пара замедлилась. Только шорох пыли облупливал их шины, в то время как они пытались справиться с управлением. Темнота накрыла окружающие земли быстро, заливая собой пустыню и дорогу. Фары мотоциклов были бесполезны. Он лишь освещали пыль - яркий золотистый туман. Он заволакивал все, Яэль могла видеть лишь свой руль и задние фары Луки и Катсуо.

Она не могла замедлиться. Она не могла остановиться.

Настало время нагнать соперников и сократить разницу в показаниях. Пока Лука и Катсуо ползут, она полетит. Даже уставшая. Даже мучимая жаждой. Даже ослепленная.

Она не могла проиграть.

Мотоцикл Яэль подался вперед, как вдруг она заметила, что переднее колесо зацепилось за зазубренную часть ямы. Ее пыльному нарукавнику пришлось принять на себя множество ругательств, сказанных девушкой на перебой с ревущим мотором Зюндаппа. Напряжение. Между громкими ударами сердца Яэль боялась, что мотоцикл в какой-то момент остановится. Но рабочая поверхность шины выдержала давление.

Задние фары Катсуо и Луки медленно исчезали. Все дальше и дальше. Яэль вывернула дроссель. Мотор Зюндаппа взревел, и мотоцикл рванул вперед, в слишком яркий туман. Переднее колесо с треском упало в следующую яму. В какой-то момент Яэль летела в воздухе, сквозь пыль и темноту. Руки раскинуты, как крылья.

А потом она упала.

Дорога насела на нее, впивая в ее мягкую кожу свои каменные когти. Боль. Единственное, о чем она думала несколько секунд. Укус дороги проникал глубже и глубже в тело Яэль. Она попыталась крикнуть, чтобы выпустить боль, но легкие не двигались. Ни звука. Ни воздуха. Воздуха. Воздуха.

Когда она наконец вздохнула, воздух показался ей настолько густым, полным пыли. Слишком похожим на дым.

Боль.

Яэль боялась пошевелиться. Боялась того, что обнаружит. Нервы были на пределе. Было невозможно точно установить, откуда исходила боль. Ее нога могла быть раздроблена. Ключица - изогнута. Запястье - сломано.

Звук чужого мотора, наконец, вывел ее из оцепенения. Рев, затем шипение. Яркая фара. Четвертое место остановилось, кое-как припарковало мотоцикл и направлялось к ней. Рефлексы Яэль сработали сквозь агонию. Тренировки Влада впились в нее похлеще чернил от татуировок. Она быстро подняла руку, достала оружие, сняла предохранитель. В таком положении Яэль уставилась в силуэт, прерывисто дыша.

Как минимум ее запястья не были сломаны.

Силуэт направлялся к ней, не различимый в ярком свете от фар. Яэль крепко держала пистолет, прицеливаясь в грудь идущего четвертым конкурсанта. Но парень не остановился.

- Ох, черт! - это был Феликс.

Инстинкты Яэль не угасли. Она подняла свой П38 выше. Брат Адель замер при виде оружия, ужас отразился на его лице. Его волосы переливались в свете, исходившем от фар Зюндаппа.

- Эд, - он разговаривал медленно, вытянув руки вперед. - Это я, Феликс. Ты сильно упала. Опусти оружие.

Глаза Яэль испепеляли искры с такой же скоростью, с какой мысли проносились в ее голове одна за другой. Адель опустила бы оружие? Нет? Да? Возможно?

Рука, в которой она держала пистолет, дрогнула. Столько искр. И ни капли воздуха.

—ДЫШИ—

Возможно? Нет?

Да.

Она со вздохом бросила оружие.

Феликс встал перед ней на колени со все еще вытянутыми руками. Нависая над ней всем телом, но не касаясь.

- Ты ушиблась?

Ее дыхание постепенно отрегулировалось. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Искры погасли, но боль все еще была везде. Очень осторожно Яэль прикоснулась к каждой из своих конечностей. Рукам, ногам. Ступням, ладоням. Левым, правым. Ничего не было сломано. Это была просто боль. И она пройдет. Как та, что жила у нее под кожей.