Синий олень. Трилогия (СИ)

Артем сначала хотел послать его к черту, потом передумал.

– Приезжайте.

Едва войдя в номер, прокурор резко спросил:

– В чем дело, почему вокруг этого дела до сих пор царит гробовое молчание? – опустившись на стул, он презрительно скользнул взглядом по стоявшей на столе бутылке с бренди и стакану. – Или вы выполняете чей‑то заказ и решили похоронить материалы, которые от меня получили? Предупреждаю: вы рискуете скомпрометировать себя, как журналиста.

– Необходимо дополнительное расследование, – промямлил Артем, ошеломленный столь внезапным натиском, – за этим я и вернулся.

– Для чего? Я передал вам все материалы по этому делу, этого достаточно для нескольких разгромных статей.

– Видите ли, – голос уже оправившегося от неожиданности Доронина сменил тембр и звучал теперь не растерянно, а несколько даже вызывающе, – ваши материалы в редакцию я доставил, но у редактора сразу же возник ряд вопросов. Первое: почему сначала прокурор отказывается дать интервью журналисту центральной газеты, а потом тайно встречается с ним и передает все материалы следствия? Второе: почему он при этом просит не упоминать его имени, а представить все, как результат журналистского расследования?

– Я уже объяснил вам при встрече, – раздраженно возразил прокурор, – что до завершения расследования вообще не имею права ни с кем о нем говорить. Однако в данной ситуации я счел своим гражданским долгом предоставить центральной газете некоторые материалы.

– Конечно, – Артем ехидно и откровенно хмыкнул, – все это вы мне объяснили. Однако позже мне стало известно, что расследование по этому делу приостановлено. Поэтому сразу и третий вопрос: почему при столь явных уликах прокуратура закрывает дело? Возможна ведь такая ситуация: прокурор находится под чьим‑то сильным давлением и вынужден прекратить официальное расследование, но хочет, тем не менее, предать дело гласности – чужими руками, так сказать. Вот все эти подробности я и должен выяснить.

С грохотом отодвинув стул, побагровевший Баяндин резко поднялся и вновь кинул уничтожающий взгляд на бутылку бренди.

– Сначала вы произвели на меня впечатление порядочного человека, – резко произнес он, – и я надеялся на вашу объективность в этом деле, но вижу, что вас купили. Что было бы с нашей страной, если бы вся пресса была столь же продажной, как вы! К счастью, пока еще есть честные люди, я обращусь к ним.

– А вы уверены, что ваше слово будет иметь значение? При данных обстоятельствах?

– Мерзавец!

Прокурор вышел, громко хлопнув дверью. Артем подождал, пока шаги Баяндина стихнут в конце коридора, потом отыскал в лежавшей на столике гостиничной телефонной книге номер телестудии и поднял трубку.

– Мне нужно поговорить с Тиной Валевской, – сурово сказал он, едва на другом конце провода откликнулся веселый девичий голос, – будет минут через двадцать? Передайте, чтобы срочно подъехала к Доронину, она знает, куда. Нет, перезванивать я не буду, пусть сама меня найдет – это в ее интересах.

Тина примчалась в гостиницу через час и, войдя в номер, с улыбкой протянула Артему обе руки.

– Артем! А я‑то думала, что ты уехал, и мы в ближайшее время не увидимся, – в голосе ее слышалась фальшивая радость по поводу столь неожиданной встречи.

– Садись, – ответил он почти грубо, – надо поговорить.

– О чем? – продолжая улыбаться, она опустилась на диван.

– Все по тому же делу. Я должен предоставить в редакцию отчет о своей поездке, и у меня два варианта. Первый: с учетом видеоматериалов, которые ты мне дала, я характеризую Баяндина, как глубоко аморального человека, который для поддержания своего престижа готов даже сфабриковать улики и оклеветать порядочных предпринимателей. Второй: с учетом тех документов, что мне предоставила прокуратура, я разнесу всю вашу местную мафию, а Баяндина охарактеризую, как честного и принципиального человека, который борется за интересы простых тружеников. Кстати, он недавно у меня был, и мы с ним очень продуктивно побеседовали.

Лицо Тины выразило крайнюю растерянность.

– В чем дело, Артем? – спросила она. – Мы с тобой обо всем договорились, ты получил ту сумму, которую назвал, а теперь снова затеваешь игру? Смотри, так недолго и плохо кончить.

– Не надо меня пугать! – выпитое бренди придало ему храбрости. – Все материалы остались в Москве, и если со мной что‑то случится…

– Что ты, что ты! Я не собираюсь тебя пугать, просто не понимаю, чего ты хочешь – еще денег?

– Мне нужна девушка – Зоя Парамонова. Она сбежала от меня в Ленинграде.

– Подожди, но где же ее теперь искать?

– Она вернулась сюда, больше ей некуда деваться. Я хочу, чтобы ее нашли и привезли ко мне.

– Хорошо, Артем, как скажешь, – кротко проговорила Тина, – если эта Зоя в городе, то ее найдут и доставят к тебе, но что с ней дальше делать? Когда ты уедешь, она останется здесь, или ты хочешь, чтобы она поехала с тобой?

– Я хочу на ней жениться – официально. Потом увезу ее в Москву.

– Ты… ты хочешь жениться на проститутке? – ошеломленная его словами Тина даже начала слегка заикаться. – Опомнись, Артем, ты действительно слишком много пьешь!

– Заткнись, а сама‑то ты кто?! Забыла, скольким давала, пока не подцепила своего поляка? Я женюсь на Зое, а ваше дело ее найти и договориться, чтобы в местном ЗАГСе нас расписали – сразу и безо всяких проволочек.

Оскорбленная Тина поднялась и сухо сказала:

– Хорошо, если она в городе, то ее постараются найти и создать вам все условия для создания прочной советской семьи, – тон ее при этих словах стал ехидным, и она, не удержавшись, подколола своего бывшего однокурсника: – Хотя если девушка так от тебя бегает, то ЗАГС вам вряд ли поможет.

– Пошла вон! – крикнул он, стукнув кулаком по столу, и тонкий стакан испуганно звякнул. – Если за неделю ее не найдете, то мне на все наплевать, я публикую материалы Баяндина!

Зойка по возвращении из Ленинграда домой не пошла, а прямо из аэропорта поехала к знакомой старушке.

– Тетя Клава, можно, я у вас побуду немного?

– Зойка что ли? – неуверенно спросила та, вглядываясь в лицо гостьи поврежденными развивающейся катарактой глазами. – Ишь, Пиратка заливается. Что ж, побудь, и мне веселее будет.

Тетя Клава жила в маленьком деревянном домике на берегу Дона. Прежде здесь был рабочий поселок, и вокруг стояло много других домов – таких же старых. Однако года за три до описываемых событий поселок снесли, чтобы построить новый микрорайон. Один только домик тети Клавы не тронули из‑за того, что стоял он в нехорошем для строительства места – у самой воды, и в половодье Дон плескался чуть ли не у самого порога.

…Когда‑то тетя Клава работала гардеробщицей в школе, где училась Зойка, и уже в то время была подслеповата. Многие ребята этим пользовались – забегали в раздевалку в учебное время, хотя это было строго запрещено.

Однажды, классе в шестом, Зойка заскочила на перемене в раздевалку, чтобы взять забытый в кармане куртки карандаш, и столкнулась с десятиклассником Уваровым. Тот с ухмылкой притиснул ее к стене, грубо сжал рукой маленькую, но уже крепкую грудь, полез целоваться. Зойка в то время уже начала обжиматься с мальчишками по подъездам, но грубости не терпела, поэтому начала молча вырвалась и больно съездила Уварову каблуком по коленной чашечке. От боли он охнул, придя в бешенство, дал Зойке пощечину и изо всех сил рванул ее блузку. Она вцепилась зубами ему запястье, вырвалась и, проскочив мимо тети Клавы, юркнула под лестницу.

Одна щека у нее горела, воротник блузки был наполовину оторван – на урок в таком виде не пойдешь. В душе девочки кипела ярость, и тут же под лестницей она разработала план мести. Едва прозвенел звонок, и все ребята разошлись по классам, Зойка вновь пробралась в раздевалку и изрезала новую куртку Уварова в клочья.