1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре). Книга 2. Июль-сентябрь.

— Сигнал? — подняла брови Аомамэ. — Какой же?

— «Ты не должна здесь находиться. Мы знаем, где ты. Уходи отсюда. Иначе с теми, кто тебя окружает, случится что-нибудь еще страшнее».

Пальцы хозяйки мерно постукивали по колену, словно отсчитывая секунды. Не говоря ни слова, Аомамэ ждала продолжения.

— Скорее всего, девочка поняла, о чем ее предупреждают, и решила уйти сама. Против собственного желания. Прекрасно понимая, что идти больше некуда. Но не уйти нельзя. Как представлю, что у бедняжки в голове творилось, просто с ума схожу… Чтобы десятилетний ребенок сам принял такое решение?..

Аомамэ захотелось протянуть руки и сжать хозяйкины пальцы в своих. Но она сдержалась: разговор еще не закончен.

— Что говорить, — продолжала хозяйка, — для меня это страшный удар. Будто отрубили часть тела. Я ведь уже готовила документы на удочерение. Собиралась официально воспитать ее как родного ребенка. Понимала, что это непросто. Что если малышка так и не сможет прийти в себя, жаловаться будет некому. Но именно поэтому еще сильнее хотела попробовать. Хотя, если честно, здоровье в мои годы уже не то…

— Но вдруг она скоро вернется? — предположила Аомамэ. — Денег у нее нет, идти некуда…

— Хотелось бы верить, — бесстрастно проговорила хозяйка. — Но скорее всего, этому не бывать. Кто в десять лет решил уйти куда глаза глядят, как правило, не возвращается.

Извинившись, Аомамэ встала, подошла к столику, взяла бирюзовый стакан из резного стекла, налила себе холодного чаю. Пить совсем не хотелось. Просто нужен небольшой тайм-аут. Вернувшись и сев на диван, она отхлебнула чаю и поставила стакан на стол.

— На этом разговор о Цубасе закончим, — объявила хозяйка. И, словно подводя черту под темой беседы, распрямила спину и сцепила руки на коленях. — Поговорим об «Авангарде» и его Лидере. Я расскажу тебе все, что узнала. Это главное, ради чего ты сегодня здесь. В итоге ты сама поймешь, как и что здесь связано с малышкой Цубасой.

Аомамэ кивнула. Именно это она и ожидала услышать.

— Как я уже говорила, Лидера необходимо переправить в мир иной во что бы то ни стало. Это человеческое отродье постоянно насилует десятилетних девочек. Для него это ритуал. Девочки еще и понятия не имеют о менструациях. Для оправдания своих мерзостей он использует изобретенные им же самим религию и оккультную секту. О секте я постаралась узнать как можно подробнее. Поручила расследование нужным людям, оплатила их работу. Должна заметить, на это потребовалось куда больше усилий, чем я себе представляла. И гораздо больше денег. Но в итоге я смогла-таки вычислить всех четырех девочек, которых изуродовал этот мерзавец. Четвертой была малышка Цубаса.

Аомамэ взяла стакан, сделала еще глоток. Но вкуса чая не поняла. Ее рот словно набили ватой, которая не давала языку разобрать, что есть что.

— Детали пока неизвестны, — продолжала хозяйка, — но по меньшей мере две девочки из четырех по-прежнему живут в секте. Говорят, они — особы, приближенные к Лидеру, вроде жриц. Обычным членам секты увидеть их не дано. По своей воле они играют эти роли или просто не могут сбежать — пока неясно. Как и то, продолжает ли спать с ними Лидер. Но как бы там ни было, обе живут с этим чудовищем под одной крышей. Жилище Лидера изолировано от посторонних, ни один простой член секты не может к нему даже приблизиться. Что там творится — сплошная тайна не только для внешнего мира, но и для большинства сектантов.

Резной стакан совсем запотел. Хозяйка выдержала паузу и, глубоко вздохнув, продолжала:

— Впрочем, один факт известен наверняка. Самой первой из четырех жертв Лидера стала его собственная дочь.

Аомамэ перекорежило. Мышцы лица разъехались в стороны. Она пыталась что-то сказать, но слова застревали в горле, и голос не слушался.

— Да, — подтвердила хозяйка. — Считается, что именно родную дочь он изнасиловал прежде всех остальных. Семь лет назад, когда девочке только исполнилось десять.

Сняв трубку интеркома, хозяйка попросила Тамару принести бутылку хереса и два бокала. Женщины помолчали — каждая о своем. Вскоре открылась дверь, и Тамару вкатил тележку с только что откупоренной бутылкой вина и парой хрустальных бокалов благородной огранки. Ловким движением пальцев, словно откручивая голову пойманной птице, вывернул из бутылки пробку и со звонким журчаньем разлил вино. Хозяйка кивнула, Тамару отвесил легкий поклон и тут же вышел. Как всегда, без единого слова — и абсолютно бесшумно.

Дело не только в собаке, догадалась Аомамэ. Исчезновение ребенка (к тому же чуть ли не самого близкого существа для мадам) — вот что уязвило Тамару до глубины души. Само собой, обвинять его в этом напрямую нельзя. Все-таки он — наемный работник и, если только нет особых поручений, каждый вечер возвращается домой, где занимается своими делами и спит. И гибель собаки, и пропажа Цубасы случились ночью, когда Тамару здесь не было, и защитить их в это время он никак не мог. Тем более, что его прямая обязанность — обеспечивать безопасность «Плакучей виллы» и лично ее хозяйки. Для охраны любых объектов снаружи, включая приют, у него просто не хватит рук. И все же, и все же… Сам Тамару был убежден, что оба происшествия — результат его недосмотра, а этого он простить себе не мог.

— Итак, — сказала хозяйка, — ты готова покончить с этим отродьем?

— Готова, — уверенно ответила Аомамэ.

— Это очень непростая работа, — продолжала хозяйка. — Хотя простой работы я тебе никогда не поручала. И все же это задание особенной сложности. Я со своей стороны предоставлю тебе все, что смогу. Насколько удастся обеспечить твою безопасность, пока не знаю. Но сейчас тебе придется рисковать гораздо больше, чем обычно.

— Понимаю.

— Очень не хочется подвергать тебя риску. Но если честно, ничего другого просто не остается.

— Ну что вы, — сказала Аомамэ. — Я сама не смогу жить спокойно, пока такие твари разгуливают по земле.

Хозяйка взяла со стола бокал, пригубила вина. И снова уставилась на рыбок в аквариуме.

— С давних пор обожаю херес жарким летом после обеда, — призналась она. — Холодные напитки в зной не люблю. А хереса выпью — расслабляюсь и засыпаю. Незаметно так. И когда открываю глаза, вокруг уже не жарко. Когда-нибудь, наверно, так и умру. Жарким днем выпью хереса — и сама не замечу, как засну, чтобы уже не проснуться.

Аомамэ тоже взяла свой бокал, отхлебнула совсем чуть-чуть. Вообще-то она никогда не любила херес. Но сейчас и правда захотелось чего-нибудь выпить. Херес, в отличие от чая, оказался очень конкретного вкуса. Алкоголем словно прошило язык насквозь.

— Скажи честно, — попросила хозяйка. — Боишься смерти?

Почти не задумываясь, Аомамэ покачала головой.

— Да нет, не особенно. В сравнении с тем, как я жила до сих пор, разница небольшая…

Хозяйка чуть заметно улыбнулась. Похоже, к ней возвращалась прежняя бодрость. Взгляд стал мягким, губы ожили. То ли ее так возбудила беседа с Аомамэ, то ли вино разогнало кровь по жилам, бог знает.

— Но ведь у тебя есть любимый человек?

— Да… Но вероятность нашей встречи слишком близка к нулю. А если я умру, этот ноль станет абсолютом.

Старушка прищурилась:

— То есть ты считаешь, что вы с ним вряд ли пересечетесь. У тебя есть какие-то причины так думать?

— Причин особых нет, — пожала плечами Аомамэ. — Кроме, пожалуй, той, что я — это я.

— И ты со своей стороны не прилагаешь никаких усилий, чтобы это случилось?

Аомамэ покачала головой:

— Для меня главное — то, что он мне нужен, и очень сильно.

Несколько секунд хозяйка с интересом изучала лицо Аомамэ.

— А ты категорична, — сказала она.

— Пришлось стать, — парировала Аомамэ. И чисто для виду пригубила из бокала. — Не то чтобы очень хотелось…

Тишина затопила гостиную. Белые лилии задумчиво свесили головы, и только рыбки все шевелили плавниками в преломленном свете аквариума.

— Я могу устроить так, чтобы ты встретилась с Лидером один на один, — сказала хозяйка. — Это будет непросто и займет какое-то время, но в итоге я все организую. От тебя потребуется сделать то же, что и всегда. Однако после того, как все закончится, тебе придется исчезнуть. Сделать пластическую операцию. Уволиться с нынешней работы и уехать очень далеко. Сменить имя. В общем, бросить все, что у тебя сейчас есть, и стать другим человеком. За работу, само собой, ты получишь вознаграждение. Обо всем остальном позабочусь я. У тебя нет возражений?