Утраченный свет

искусственный путь взамен индивидуального естественного - гораздо более долгого и трудного. Возможно, это было предусмотрено её эволюцией. И значит, зарождался "прекрасный новый мир" - реализованная суррогатная утопия нового и всех последующих поколений.

Религиозные фанатики считали ЕГО падшим ангелом, что было, конечно, очень далеко от истины. Люди, к несчастью лишившиеся слепой веры, употребляли жаргонные термины "глюк", "кино", "тени", и были по-своему правы - тот случай, когда любая истина относительна. Возможно, ОН был глюком-охотником. ОН не знал имени своего прототипа; ОН даже не подозревал о том, что когда-то существовал прототип. ОН справедливо считал себя порождением Темного Ангела и был самым совершенным из его созданий, сверхточным инструментом, любимым детищем, последней надеждой, ибо время его заканчивалось.

В разных местах Ангела называли по-разному: Демон, Дух Бездны, "Абраксас-2", Орбитальный Контроль, Гребаный Мозгокрут... Но всего лишь шесть часов тому назад, наткнувшись на одинокого дервиша-револьверщика в бетонной пещере на "Перевале странников", охотник получил от него запретное имя Ангела.

Справиться с дервишем было непросто, однако это случилось - прежде чем револьверщик погрузился в Седьмое состояние и сделался неуязвимым. А имя оказалось сложным и нелепым; возможно, дело было в специфических вибрациях. Дервиш, покинувший к тому времени свой "тайный сад", не очень разборчиво выговорил:

- Стационарный Спутник...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ты можешь выписаться в любой момент,

Но ты никогда не сможешь уехать отсюда.

Группа "Иглз"

Это было в дни поздней дождливой весны. Снег недавно сошел; природа обильно менструировала. Приближался "опасный" период, гнусный месяц апрель, но неоткуда было взяться чистому семени. Деревья тянулись к небу и пили яд земли. Отравленные реки текли на юг, унося смытый паводком плодородный слой в глубокую яму моря. Солнце показывалось редко; о том, что оно есть, напоминала лишь неуклонно возраставшая температура. Кое-где в воздухе уже пахло гнилью. По ночам небо иногда очищалось - словно кто-то протирал тряпкой запотевшее стекло, - и можно было видеть тусклые звезды и диск луны, надкушенный тьмой. Аппетит тьмы менялся от ночи к ночи. И только ритм космического вальса, в котором кружились небесные тела, оставался неизменным.

Возрождение неизбежно наступало каждый год. Начинался очередной цикл воспроизводства. Весну сменит засушливое лето, затем будут ветреная осень, стеклянная зима... Все равно неистребимая жизнь торжествовала, приспосабливаясь даже к самым суровым условиям. И, конечно, луч надежды никогда не гас. Он означал запасной выход даже для самых заблудших душ.

* * *

Влажный ветер раскачивал дорожный указатель и заунывно гудел в сплетении неоновых ламп. Ни одна из них не светилась. Гнутые трубки составляли надпись "Мотель "Лесная поляна"". Тоскливая музыка этой чертовой эоловой арфы была слышна почти всегда. Она вовсе не мешала Равилю Бортнику спать.

Она мешала