Я - тьма

— Повторяю, — сказала репортер на заднем плане, — в школе города Саскатун случилась трагедия. Девятому каналу пока не известны все подробности, но по нашим данным около половины второго в здание вошли четверо мужчин и три женщины, вооруженные взрывчаткой. В спортзале, в столовой и в пяти классах были взорваны бомбы. Неизвестно, кто за этим стоит и замешаны ли здесь какие-либо террористические организации. У нас нет точной информации насчет жертв, но по предварительным оценкам их около двух сотен. Прямо сейчас наружу выносят тела.

Камера переместилась и показала полицейских, которые вытаскивали из здания черные мешки. Стеклянные двери была разбиты, и крыльцо наполовину обвалилось. Мейсон вышел из этих дверей всего несколько часов назад.

— Это моя школа, — сказал он.

Его никто не услышал.

— Я никогда не видел ничего подобного, — сказала репортерша. Ее голос дрожал. Она больше не читала по бумажке, а говорила от себя. — Погибла целая школа. Ее больше нет. Кем надо быть, чтобы сотворить такое? — В глазах у нее заблестели слезы.

Камера отъехала налево, и в кадр вошел полицейский. Его напряженное лицо заняло весь экран.

— Если ваши дети или дети ваших знакомых посещали эту школу, пожалуйста, не приезжайте сюда. Я повторяю: не надо сюда приезжать. Вы ничем не сможете здесь помочь. Вот номер, по которому можно позвонить. — На экране появились цифры. — Повторяю: не приезжайте. Здесь все слишком заняты, и вам никто не сможет оказать помощь.

Камера скользнула по парковке с сотнями пустых машин. Мейсон заметил свою «Тойоту Королла» рядом со смятым «Фордом», покрытым пылью. Как ни странно, его машина осталась нетронутой. На ней не было ни царапинки.

— Это моя школа, — повторил он.

— Сынок! — На его плечо опустилась тяжелая рука. Это был врач. — Тебе бы лучше домой пойти.

— Ага, ладно.

Больница словно навалилась на Мейсона всем своим весом. Надо было выбраться отсюда и позвонить. Выяснить, что произошло.

— Давай я найду кого-нибудь, кто тебя подвезет. — Врач оглядел холл. — Оставайся здесь, я посмотрю, у кого закончилась смена. Подожди минут двадцать.

— Не надо, не беспокойтесь. Я доберусь. — Мейсон застегнул толстовку. Если он поторопится, то доберется до школы меньше чем за полчаса.

— Не думаю, что…

— Все в порядке. — Мейсон сделал шаг назад. — Мне недалеко. Я вернусь через несколько часов. Я, э-э-э… поем что-нибудь, как вы советовали. Отдохну. Приму душ.

Врач улыбнулся.

— Делай, что считаешь нужным. Вечером увидимся. Твоей маме с тобой повезло.

На улице все еще было светло и тепло. Солнце. Отличная погода. Это показалось Мейсону нелепым. Мейсон споткнулся о бордюр и чуть не попал под колеса очередной «скорой». Он шарахнулся в сторону, и машина проехала мимо, скользнув по нему красными огнями. Из кармана толстовки вывалился телефон, но Мейсон поймал его, прежде чем тот упал. Он вспомнил, что ему кто-то звонил, и включил мобильный. Там было одно новое голосовое сообщение.

— Дружище! — Голос на записи принадлежал Тому, его другу. — Я слышал про твою маму. Мне очень жаль. Надеюсь, с ней все будет хорошо. Позвоню сразу после урока. Дай знать, если ты все еще в больнице, — я приеду. Все, пора идти. Физрук заставит бегать штрафные круги, если снова опоздаю.

Послышался гудок, а затем голос, спрашивающий, желает ли Мейсон повторить, сохранить или удалить сообщение.

Штрафные круги. Спортзал.

Взрывы.

Том был в спортзале, как и остальные. Как и все ребята, с которыми он вырос бок о бок. Друзья, которые сопровождали его всю жизнь. Он тоже должен был оказаться в спортзале. Он и остался бы там, если бы не те два страшных слова. Получается, мама спасла ему жизнь?

Он прокручивал список контактов, пока не дошел до номера Тома. Нажал кнопку и прижал трубку к уху. Подождал сигнала. Ничего не было — ни переадресации на голосовую почту, ни даже голоса, который попросил бы его перезвонить.

Он отменил вызов и стал листать список дальше. Несколько десятков номеров, все друзья, и каждый был в спортзале. Если он позвонит им, раздастся ли в ответ что-то, кроме мертвой тишины? Ему не хватало смелости проверить.

Мейсон поймал такси и попросил отвезти его к супермаркету за квартал от школы. Дальше он пойдет пешком. Он нервно перебирал пальцами взлохмаченные волосы, стараясь отвлечься, — делать что угодно, только бы не кричать и не биться о сиденье.

Ему надо было увидеть школу. Убедиться. Он не позволит себе в это поверить, пока не увидит все собственными глазами.

Ариес

Человек в автобусе сошел с ума.

По крайней мере, так казалось. Он раскачивался взад-вперед на сиденье и бормотал что-то себе под нос на языке, которого Ариес не могла разобрать. Дважды он поднимался с места и брел по проходу, останавливаясь через каждые несколько шагов, тряся головой и зажимая уши. Наконец он плюхнулся на сиденье прямо перед Ариес и начал рыться в карманах пальто.

— Что с ним? — прошипела Сара ей на ухо. Она вытаращила глаза и со всех сил вжалась в кресло. Сара теребила волосы — признак сильного волнения.

— Думаю, он ненормальный, — прошептала в ответ Ариес. Она осмотрелась, стараясь не встречаться взглядом с другими пассажирами, которые пытались сделать вид, будто не замечают этого психа. Парень, сидевший через несколько рядов, внимательно смотрел прямо на нее. У него в руках была раскрытая книга, но он ее не читал. Темные глаза трудно было разглядеть за спадавшими на лицо волосами. Он слегка ухмыльнулся, и Ариес отвела взгляд, почувствовав, как запылали щеки.

— Таких людей нельзя пускать в автобус, — сказал Колин, который сидел позади нее. Он по любому поводу устраивал сцену, но Сара была от него без ума. Ариес считала, что он слишком высокомерный и чересчур любит собственную персону, но мирилась с ним ради Сары. В конце концов, разве не в этом заключается дружба? Они с самого детства знали друг друга, и ради Сары она была готова на все. Невыносимых парней вроде Колина приходилось терпеть, потому что это была часть их дружеского соглашения. Ариес помнила, что ради нее Саре приходилось и не такое вынести.

В Ванкувере стоял прекрасный вечер, дождя, против обыкновения, не было, и они ехали в школу Клейтон Хайтс на репетицию «Алисы в Стране чудес». Ариес досталась роль Алисы, и, тем не менее, Колин непрерывно ныл, что мисс Дарси, учительница, которая вела драмкружок, выбрала неправильную пьесу. В «Алисе» не было главной мужской роли, и Колин считал нужным сообщить всему свету, как несправедливо с ним обошлись.

— А если он на нас набросится? — спросила Сара. Она играла в пьесе Червонную Королеву и шутила, что эта роль написана специально для нее. Сара не понимала, почему все девочки в детстве хотят быть принцессами, если можно стать королевой. А с ее мобильника свешивалась крошечная блестящая корона.

— Он ничего не сделает, — сказал Колин и положил Саре руку на плечо. — По крайней мере, пока я здесь.

Мужчина вдруг разразился такой отборной бранью, что все в автобусе покраснели. У Колина вспыхнули щеки, и его уверенность мигом улетучилась. Он отпустил Сару, откинулся на сиденье и поднял глаза вверх. Реклама в автобусе неожиданно заинтересовала Колина куда больше, чем Сара.

Ариес закатила глаза и нажала на кнопку. Они выйдут на следующей остановке — прежде чем весь автобус узнает, какой Колин трус. К тому времени как они доберутся до школы, Колин сочинит историю о том, как он готовился дать психу из автобуса достойный отпор. Сара улыбнется, поцелует его в щеку и сделает вид, будто он настоящий герой. Ариес деликатно промолчит. Мальчишки порой бывают редкими придурками.

Она снова взглянула на странного парня. Тот по-прежнему на нее смотрел. Он отложил книгу, но не собирался подниматься с места. Одну ногу он закинул на сиденье и тонкими пальцами рассеянно постукивал по колену. Вид у него был сосредоточенный. Ариес постаралась понять, видела ли она его раньше. Может, встречала в школе?