Время новой погоды

Тостеры и микроволновки были привелкрованы к кухонным стойкам. Телевизоры и видеомагнитофоны – привелкрованы к своим подставкам. Автопромышленность даже выпустила специальное велкросиденье для автомобиля, которое одновременно могло выполнять роль ограничителя движений вроде ремня безопасности. Вы просто надевали крюко– или петлекостюм и привелкровывались к сиденью. И можно было не бояться, что вы взлетите и вас прижмет к потолку, если вы случайно забыли пристегнуть ремень и по пути столкнулись с флуктуацией гравитационного поля. Некоторые даже использовали велкроткань как обивку или мебельные чехлы у себя дома.

«Просто включите телевизор и привелкритесь к своему креслу, – гласили объявления, рекламирующие «Велкрошезлонг для сонуль». – Вот вам и душевный покой!»

Но, может быть, лучше всего с самого начала рассмотреть один из таких эпизодов…

– Вот незадача! Опять гравитационная буря!

Полли услышала, как поскрипывают канаты, крепящие их маленький трейлер к земле, как ударяются о днище камни и галька – мелкие предметы под трейлером стали утрачивать и так уже слабую возможность удержаться на месте. Она чувствовала, как, потрескивая, напрягается, едва не расстегиваясь, велкро вокруг нее, а телефон, телевизор, цветочные горшки начинают покачиваться и накреняться, натягивая свои швартовы, стремясь подняться к потолку. Полли глянула кругом, ища Бадди, который в свои пять лет, длинноногий, худенький и легкий, мог обнаружиться где-нибудь под потолком, если изменение силы тяжести оказывалось достаточно интенсивным. Она услышала, как лопнул канат у конца трейлера, там, где туалет и душевая, и почувствовала, как резко накренился пол под ее ногами, которые теперь едва его касались. В кухонное окно, в облаках устремляющейся вверх пыли и гальки, она увидела автофургон соседки, миссис Роберте, – казалось, он вот-вот сорвется с канатов и уплывет в небо.

Но где же Бадди?

Полли двинулась вдоль кухонной стойки, держась за края руками, – ее с силой тянуло вверх.

– Бадди! – Она рванулась к журнальному столику, накрепко привинченному к полу. – Бадди, где ты?

Полли передвигалась вдоль столика, пол содрогался, а ноги ее уже совсем оторвались от ковра, который морщился и вздымался и походил на волнующееся море. Она направлялась к входной двери, теперь чуть приотворенной.

Она с трудом преодолела открытое пространство и дотянулась до дверной ручки; ее ноги и руки плыли в воздухе; за дверью было темно от клубящейся пыли, гальки и сорванных листьев. Слышно было, как трещат корни магнолии, растущей во дворе, словно дерево тоже стремилось оторваться и взлететь к небесам. И, конечно же, вот он Бадди – на бетонном крытом крыльце, ноги болтаются в воздухе, руки крепко сжимают чугунные перила ограды.

Полли снова услышала «крак!» – это лопнул еще один канат. Вся задняя часть трейлера теперь поднялась в воздух. Послышался еще треск – с другой стороны подъездной дорожки: это оборвался второй канат у миссис Роберте, и вверху, раскачиваясь из стороны в сторону, поднялась передняя часть ее автофургона. Водя рукой по воздуху, Полли пыталась поймать ногу Бадди, в то же время стремясь не выпустить из другой руки свою ненадежную опору – дверную ручку. Но она все время промахивалась.

– Бадди! – кричала она. – БАДДИ!

Ее сын, казалось, даже не слышал. Он вглядывался в основание трейлера. Похоже было, он изо всех сил старается сосредоточиться: его необыкновенно большой для пятилетнего ребенка лоб был наморщен, а синие, словно море, глаза светились, будто от горевшего у него внутри пламени. Его взгляд был прикован к одному месту: он не отрывался от трейлера, который раскачивался и кряхтел, натягивая оставшиеся канаты; но вдруг, совершенно неожиданно, атмосфера стала успокаиваться. Трейлер несколько раз качнулся, издав усталый стон. Полли почувствовала, что ни ее тело, ни руку больше не тянет вверх. Трейлер сотрясся еще несколько раз, а затем снова прочно встал на свои опоры. По другую сторону подъездной дорожки то же самое сделал и автофургон миссис Робертс Полли увидела, как ноги Бадди заняли горизонтальное положение, а затем обрели свое место на крыльце, и почувствовала, как ее ноги тоже постепенно обретают под собой почву.

– Мам, – сказал Бадди, и глаза его по-прежнему сияли потусторонней синевой, – я ее остановил! Я остановил гравитационную бурю!

– Это чудо! – Полли глядела на сына со смешанным чувством любви и восхищения, какое всегда овладевало ею в таких случаях. – Еще одно маленькое чудо!

2. Что-то вроде Троицы

– НЕ ПЯЛЬСЯ!

Полли вечно приходилось говорить ему это. Бадди пялил глаза то на посетителей в харчевне, то на женщин с сумками на автобусных остановках, то на полицейских на углах улиц.

– НЕ ПЯЛЬСЯ!

– Но, мам, – сказал Бадди как-то раз на остановке (это было одним из его самых ранних воспоминаний). – Этот человек ПЕЧАЛЕН!

– Жизнь порой бывает печальна, Бадди. Говорю тебе, ты наживешь себе когда-нибудь кучу неприятностей, если не отучишься пялить глаза на людей.

– Но та тетя… Она тоже печальна.

– Она старенькая, Бадди. – Полли схватила сына за руку, чтобы отвлечь его внимание. Но, сама того не желая, заинтересовалась и украдкой бросила взгляд на женщину. Седовласая, лицо в морщинах, увешанная множеством растрепанных, расползающихся пластиковых сумок, в которых она то и дело рылась.

– Эй! – Старая женщина неожиданно подняла голову от одной из сумок, вытащив из ее глубин – к величайшему своему удивлению – пятидолларовую бумажку. – Эй!

Она поймала взгляд синих немигающих глаз Бадди, устремленных на нее из-под шапки спутанных светло-каштановых волос. Посмотрела на него добродушно-насмешливо, и лицо ее вдруг просияло, словно освещенное зарей.

«Еще одно маленькое чудо, – подумала Полли, не сказав ни слова. – И все-таки ему не следует пялиться!»

Еще одно из самых ранних воспоминаний Бадди.

Женщина в автобусе. Она поднимается на три ступеньки. Бадди слышит шипение останавливающегося автобуса и аккордеоном открывающихся дверей, чувствует запах выхлопа. Бадди и Полли сидят бок о бок на одной из боковых скамей. Бадди смотрит пристально. У женщины на одной руке висит сумочка, на другой она держит ребенка, запеленутого в голубое хлопчатое одеяльце. Ребенок чихает, кашляет – резкий звук, слишком громкий для младенческой грудки. Неловко роясь в сумочке, мать младенца извлекает из нее долларовую бумажку.

– Только необходимую мелочь, дама! – произносит водитель.

Женщина:

– У меня болен ребенок. Мы едем к врачу.

– Все равно я не могу заставить этот аппарат принять долларовую бумажку.

Бадди смотрит на нее во все глаза, потом смотрит на мать. Полли открывает свою сумочку и дает женщине нужную мелочь. Женщина сидит напротив. Ребенок кашляет, личико у него сморщенное и красное. Женщина плачет. Она поднимает глаза и ловит пристальный взгляд Бадди. Постепенно, словно против воли, лицо ее смягчается. Она улыбается. Ребенок успокаивается и засыпает.

Потом Бадди спрашивает у Полли:

– Мам, все люди болеют?

Полли кивает:

– Все без исключения.

Бадди смотрит сквозь внешнюю оболочку, утверждает Полли, он видит их души. Душа каждого – прекрасна. Иногда его взгляд людям помогает. Но гораздо чаще они этого не понимают.

– НЕ ПЯЛЬСЯ!

Бадди думал, что, может быть, все началось с того человека – с самого раннего из его ранних воспоминаний. В тот день дул сухой пыльный ветер, он это хорошо помнил, такого ветра обычно не бывает у них в Байю [2]… или – не бывало в дни старой погоды. «Доброй» погоды, как многие ее называли. «Еще во времена доброй погоды…» – то и дело слышал от них Бадди. Но Бадди знал лишь теперешнюю Новую Погоду.

В тот день дул такой ветер, какой обычно наводит на мысли о пустыне: он поднимал с тротуаров мусор, закручивая его в маленькие, носящиеся в воздухе смерчи, швырял пыль в глаза прохожим, так что они спешили по улицам с опущенными головами, щурились и терли глаза. Бадди переходил через дорогу, крепко держась за руку Полли, когда с противоположной обочины навстречу им бросился какой-то человек, как раз когда должен был зажечься красный свет. «Человек этот, видимо, страшно спешит, – подумал тогда Бадди, – раз не обращает никакого внимания на то, куда идет». Проходя мимо них, он тер глаза тыльной стороной ладони. Бадди хотел было крикнуть ему: «Свет же красный!» или «Берегитесь!». Но он не успел крикнуть: раздался громкий звук клаксона, долгий скользящий визг тормозов и страшный глухой удар. Бадди выдернул руку из руки Полли, хотя она пыталась ухватиться за него снова, и исчез в толпе: толпа собралась сразу же, неведомо откуда, улица кишела людьми, словно налетела саранча, как это порой случалось у них в городе, когда задували душные пыльные ветры.