Обитаемый остров

будь вытянуть из него все, что он знает! С каким наслаждением я бы потом его прикончил... Сколько он крови мне попортил, шелудивая скотина... И Раду эту он у меня украл, а ведь как бы она мне сейчас пригодилась - Рада... какое это оружие, когда имеешь дело с чистым, честным, мужественным Маком!.. Впрочем сейчас это, может быть, не так уж плохо... Не я держу под замком твою возлюбленную, Мак, это все Странник, это все его интриги, этого гнусного шантажиста...

Прокурор вздрогнул: желтый телефон тихонечко звякнул. Только звякнул и больше ничего. Тихонько, даже мелодично. Ожил на долю секунды и снова замер, словно напомнил о себе... Прокурор, не отрывая от него глаз, провел по лбу дрожащими пальцами. Нет, ошибка... Конечно, ошибка. Мало ли что, телефон - аппарат сложный, искра там какая-нибудь проскочила... Он вытер пальцы о халат. И сейчас же телефон грянул. Как выстрел в упор... Как сабля по горлу... Как - с крыши на асфальт... Прокурор взял наушник. Он не хотел брать наушник, он даже не знал, что берет наушник, он даже вообразил себе, будто не берет наушник, а быстро, на цыпочках бежит в спальню, одевается, выкатывает машину из гаража и на предельной скорости гонит... Куда?

- Государственный прокурор, - сказал он хрипло и прокашлялся.

- Умник? Это Папа говорит.

Вот... Вот оно... Сейчас: "Ждем тебя через часок"...

- Я узнал, - сказал он бессильно. - Здравствуй, Папа.

- Сводку читал?

- Нет.

"Ах, не читал? Ну, приезжай, мы тебе прочитаем"...

- Все, - сказал Папа. - Прогадили войну.

Прокурор глотнул. Надо было что-то сказать. Надо было срочно что-то сказать, лучше всего - пошутить. Тонко пошутить... Боже, помоги мне тонко пошутить!..

- Молчишь? А что я тебе говорил? Не лезь в эту кашу, штатских держись, штатских, а не военных! Эх, ты, Умник...

- Ты - Папа, - выдавил из себя прокурор. - Дети ведь вечно не слушаются родителей...

Папа хихикнул.

- Дети... - сказал он. - А где это сказано: "Если чадо твое ослушается тебя..." Как там дальше, Умник?

Боже мой, боже мой. "...сотри его с лица земли". Он так и сказал тогда: "Сотри его с лица земли", и Странник взял со стола тяжелый черный пистолет, неторопливо поднял и два раза выстрелил, и чадо охватило руками пробитую лысину и повалилось на ковер...

- Память отшибло? - сказал Папа. - Эх, ты, Умник. Что собираешься делать? Умник.

- Я ошибся... - прохрипел прокурор. - Ошибка... Это все из-за Дергунчика...

- Ошибся... Ну, ладно, подумай, Умник. Поразмысли. Я тебе еще позвоню...

И все. И нет его. И неизвестно, куда звонить ему - плакать, умолять... Глупо, глупо. Никому это не помогало... Ладно... Подожди... Да подожди ты, сволочь! Он с размаху ударил раскрытой рукой о край стола - чтобы в кровь, чтобы больно, чтобы перестать дрожать... Это немного помогло, но он еще наклонился, открыл другой рукой нижний ящик стола, достал фляжку, зубами вытащил пробку и сделал несколько глотков. Его ударило