Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")

— Служба в армии — отдых?! — полезли на лоб глаза генерала.

— После тридцати шести лет воспитателем — да.

— Тридцати шести лет? Сколько же тебе лет, сынок?

— Девяносто два, — спокойно ответил Барлик, — через месяц стукнет девяносто три.

Генерал чуть не подавился пивом и закашлялся, не менее удивленный Эдди постучал его по спине. Вот так-так, называл сынком, а сынок-то старше на целых семь лет. Но выглядит ведь молодым парнем! Аарн улыбнулся и принялся рассказывать, как и сколько живут люди ордена. До трехсот лет молодыми? Можно только позавидовать.

— Что мы, — фыркнул дварх-майор, — у эльфов и орков триста лет — ранняя юность, все равно, что у нас двадцать. О драконах я вообще не говорю, не знаю дракона, который умер бы своей смертью. И не слышал о таком.

— Но вы-то люди, — покачал головой генерал.

— Люди, — согласился Барлик. — Но не совсем. Мы проходим полное биологическое преобразование тела, мозг сращивается с биокомпом немалой мощности, плюс еще многие приспособления. Мы скорее киборги по вашим понятиям.

— Каждый Аарн — киборг? — спросил Ларен.

— Каждый. И у каждого встроен в тело еще и так называемый «Последний Дар», устройство мгновенной смерти и полного уничтожения тела. Мысленная команда, вспышка и все кончено. По нашим обычаям человек вправе сам выбирать время своего ухода.

— По-моему, это лишнее, — покачал головой генерал. — Впрочем, чужие обычаи — темный лес.

— Мне тоже непонятны многие из ваших обычаев, — ухмыльнулся Барлик. — Кстати, никто не знаком с неким генералом Ренсигом?

— Встречался… — проворчал Меранек. — На редкость неприятная личность.

— Этого мало, чтобы охарактеризовать этого человека, — вздохнул Аарн, потирая лоб. — Мне поручено найти и арестовать его. По обвинению в государственной измене и геноциде.

— Геноциде?! — генерал от такого известия не удержался на ногах и уселся на первую попавшуюся табуретку. — Это где же он так отличиться успел?

— Разведчики Проекта нашли несколько неизвестных в галактике населенных планет, — неохотно ответил Барлик. — Одна из них уже самостоятельно вышла в космос, построила орбитальные города, распустила армии и создала единое государство, их ученые находились на грани открытия теории гиперполя. А потом им на головы свалился трирроунский спецназ. Сейчас планета почти мертва, четыре миллиарда человек убито, разрушено все, что только можно было разрушить.

— Наш спецназ? — нахмурился Меранек. — Такого не может быть! Я бы знал о этой операции!

— Почти половина всех войск спецназа космодесанта вашей страны уже больше сорока лет служит не республике Трирроун, а Проекту.

— К сожалению, дварх-майор прав, господин генерал, — вздохнул Ларен. — Тысячи офицеров разжалованы и пошли под суд с обвинением в государственной измене. Наше правительство не отдавало им приказа участвовать в этой бойне, они приняли в ней участие добровольно или по приказу флаг-генерала Фарстада.

— Какая сука… — скрипнул зубами Меранек. — Какая сука…

— А теперь посмотрите на деяния генерала Ренсига, — негромко сказал Аарн. — Он был первым оккупационным комендантом той несчастной планеты.

Стена напротив превратилась в экран, на котором потекли страшные кадры. Спецназовцы в до боли знакомых скафандрах космодесанта Трирроуна расстреливали толпы безоружных людей. Генерал Ренсиг зачитывал приказы, в каждом из которых то и дело звучало: «Расстрел! Расстрел! Расстрел!» И людей опять расстреливали. Просто так и за малейшую провинность. Концлагеря, переполненные живыми скелетами, заставили Меранека заскрипеть зубами. Но страшнее всего оказалось даже не это. Страшнее всего оказался способ, которым оккупанты боролись с эпидемиями — они выжигали с орбиты целые города вместе со всем населением. И опять же по приказу генерала Амалера Верконо Ренсига. Когда экран погас, люди еще некоторое время сидели молча, пытаясь придти в себя после увиденного. Эдди помотал головой и налил всем еще пива.

— И как, по-вашему, могут воспринять люди той планеты любого трирроунца? — спросил Барлик.

— Как палача… — мрачно ответил генерал, щека старика дергалась в нервном тике. — Благие! Да я же из этих ребят многих знал, нормальные люди ведь! Как у них совести на такое хватило?!

— Не знаю. Кстати, люди той планеты не сдались просто так, они открыли арсеналы распущенных недавно армий и десять лет сражались. Подождали пока основные корабли захватчиков уйдут и рванули космодром десятком ядерных ракет. После чего за полгода очистили от захватчиков половину планеты. Вторую, семнадцатую, двадцать четвертую и сорок вторую дивизии вашего спецназа они положили до последнего человека. С нуля, из ничего, заново создали армию. И дрались. Так дрались, что легенды об этой войне складывать можно. Придет время, и сложат.

— А почему по ним не ударили с орбиты?

— Люди Проекта захватили планету потому, что хотели получить еще одну производственную базу. Они не хотели разрушать основные промышленные комплексы. Вот и вели наземную войну.

— Тогда понятно, — кивнул генерал. — Солдатам и офицерам, сражавшимся до последнего за свою родину, могу только поклониться. И попросить у них прощения за моих соотечественников.

— Многие спецназовцы просто выполняли приказ, — вздохнул Барлик. — И многие из них протестовали против творящихся зверств. Многие даже под расстрел пошли, отказываясь исполнять самые чудовищные приказы. Через год спецназ ушел, решив не участвовать в столь грязной войне. Тогда Проект завез на ту планету наемников. Этим ведь все безразлично, лишь бы деньги платили.

— Все-таки отказались… — облегченно вздохнул генерал. — Спасибо за это известие. Я было подумал, что они совсем потеряли честь. А что на этой планете сейчас делается?

— Отстраиваются, — добродушно улыбнулся Аарн. — Два месяца назад на орбиту Фарсена вышли два наших дварх-крейсера. На одном из них находились «Коршуны Ада». Сами понимаете, какое впечатление на наемников произвело их появление.

— Небось, сразу оружие побросали?

— Почти все, — согласился Барлик. — А вот оставшийся спецназ Проекта дрался до последнего. Эту нелюдь я не могу назвать трирроунцами. Их и людьми назвать трудно. Они концлагеря охраняли! Извините, но мы их вырезали до последнего человека. Немногих выживших передали для суда правительству Фарсена.