Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого 2010 № 6

Существо оживилось, потянулось к нему, доверчиво протягивая маленькие ручонки. Джим чувствовал это, хотя и не видел. Повинуясь внезапному наитию, он запел:

Существо обрадовалось, захлопало ручонками, загудело. Совсем как Томми, когда Джим усыплял его старинной колыбельной.

Джима охватило чувство странной эйфории, волнительной и безмятежной. Он ощущал полное, безграничное единение с существом, которое укутывало его лаской и заботой. Он словно погружался в волшебный сон.

В глубине корпуса мусоропровода птилетэк довольно урчал.

Фотографии не могут заменить живых людей. Гарри Сэлинджер был согласен с этим утверждением, но каждый раз, оставаясь допоздна в офисе компании «Мэлоун инк.», лез в ящик стола и вынимал старенький потрепанный фотоальбом.

Вот Лиза Кохорн, их медсестра. Болтушка Лиззи, простодушная и застенчивая. Очень добрая. Наверное, поэтому она стала первой из тех, кого выпили твари с Пти. Эти ангельские создания обожали вкус доброты и сочувствия.

Первый помощник Смит, судовой врач Райхарт, механик, электрик, первый пилот, геохимик и его жена, штурман и технический руководитель экспедиции. Сэлинджер перелистывал страницы, вглядываясь в лица товарищей по тому злосчастному полету. Погибших товарищей.

А вот космодесантник Крайт, здоровый детина с растрепанной шевелюрой и рыжими бакенбардами. Тот, когда понял в чем дело, схватился за лучемет и принялся стрелять. Твари ударили по нему его же ненавистью, точно кувалдой искрошив кости в труху.

Сэлинджера и еще нескольких уцелевших тогда спасла обшивка. Твари не могли воздействовать на людей через металл. Это свойство помогло в борьбе с ними позже…

— Мистер Сэлинджер?

В комнате стоял человек. Один из сотрудников службы безопасности корпорации.

— Джим Элри? — полуутвердительно спросил менеджер.

Человек кивнул.

— Несчастный случай?

— Все как обычно. Вы же знаете.

Сэлинджер знал.

— Будете присутствовать на утилизации? — поинтересовался человек.

— Да.

Он никогда не пропускал процедуру утилизации контейнеров. Никогда.

— Можете идти.

— Есть, — человек чуть замялся. — У вас нездоровый вид, сэр.

— Голова побаливает. Не стоит беспокоиться, иди.

Сэлинджер не лукавил. Голова и правда раскалывалась с самого утра. Поэтому, едва захлопнулась дверь кабинета, он вытащил из кармана пиджака две таблетки аспирина и бросил их в стакан с водой.

Наблюдая, как они с шипением растворяются, Гарри Сэлинджер с тоской думал о том времени, когда никаких мусоропроводов не было и в помине.

Владимир Голубев

Теорема Нёттер [2]

Город Кинешма, лето прошлого века

— Мам, дай на мороженое!

— Спроси у папы.

— Пап, дай на мороженое!

— Сколько? Гривенник? Держи.

— Мам, я пошел!

— Вовка! Со двора — никуда! Смотри мне!

— Ладно!

Дети собрались во дворе, на лавочке возле сараек. Ровесники, перешедшие в четвертый класс, толстяк Сашка Толбузин, дочка дворничихи Наташка Рыбакова и вихрастый Вовка Курочкин.

— «Морожку» не привезли?

— Не-а. Еще рано.

Большие круглые часы, висевшие над входом в универмаг и видимые через раскрытые ворота, показывали без двадцати девять.

Вовка держал монетку в кулаке, в кармане штанов.

— Во что поиграем?

Рыба сказала:

— Давайте в «сыщики-воры»!

Вовка возразил:

— Не получится, нас всего трое.

— Ну и что, — возразила Рыба, — один вор, два сыщика.

— И кто будет вор? Уж не ты ли?

— А хоть бы и я!

— Из тебя вор… Ты на чердак боишься и в подвал боишься.

— Ага, там темно! А в подвале мыши. Ну, буду сыщиком…

— Сыщик ищет вора на чердаке да в подвале. Все равно не получится. Два сыщика быстро поймают одного вора, а один сыщик двух воров совсем не поймает. Надо чтоб поровну было. А Цыкал что не выходит, может, Цыкала позвать?

— Он с мамой ушел. Я, когда выходила, видела.

— Тогда давайте в «ярки». [3]

— Мячика нету, — сказал Толбуз, — мой собака порвала, а еще у Цыкала только есть.

— А в прятки?

— В прятки можно, а, Вовка?

— Давай!

— В скверике можно прятаться?

— Нельзя, — нахмурился Вовка.

— Почему?

— Надо дорогу переходить. Мама заругает.

— Она не узнает!

— В окно увидит. Окна-то в ту сторону.

— Твоя мама на работе!

— Ты что, сегодня воскресенье!

— Ладно, в скверике не будем. А в собачьем дворе можно?

— Не-а, только в нашем. Кто водит?

— Сашкина очередь, — ответила Рыба. — Чур, не подсматривать! Ты в тот раз подсматривал, хлеза! [4]

— Сама хлеза! Ничего я не подсматривал…

— Ладно, давай води.

Сашка Толбузин положил руку на щербатую кирпичную стену, уткнулся лицом.

Вовка и Наташка побежали в разные стороны.

— Раз, два, три, четыре, пять… — начал он.

— Считай побольше! До десяти считай! — донеслось со стороны сараек.

— …шесть, семь, восемь, девять, десять. Я иду искать. Кто не спрятался — я не виноват!

Вовка чуть замешкался, раздумывая, куда шмыгнуть: за сарайки (туда побежала Рыба) или же в узкую щель между стеной и открытой створкой ворот. Когда Толбуз досчитал до семи и времени не осталось, Вовка быстро юркнул в свой подъезд. Открытая дверь в подвал казалась черной пастью. Подвал, конечно, место надежное, Толбуз туда не сунется, но и Вовке не очень-то хотелось лезть в паутинную темноту, где запросто вляпаешься в вонючую кошачью какашку. И тоже страшно, честно говоря.

Вовка взбежал на второй этаж, уткнулся носом в узкое пыльное окно; половину двора отсюда видно, да и то плохо. До Вовкиной квартиры оставалось два скрипучих лестничных марша. Спрятаться дома? Но это не по правилам. Хлезить нельзя.

Стоять здесь толку нет, подъезд — ловушка. Сашка увидит его снизу, и, несмотря на свою грузность, успеет добежать до стенки и «застучать». Его никак не догнать по лестницам.

Надо рисковать. Вряд ли Толбуз пойдет в подъезд, оставив двор без пригляда; Наташка живо прибежит и «застучит» себя. Скорее всего, он, не зная, где укрылся Вовка, сейчас крадется к сарайкам, поминутно оглядываясь на стенку.

Вовка отошел от окна, взялся рукой за деревянные перила, отполированные взрослыми руками и мальчишечьими штанами, напрягся перед решительным броском, как вдруг за его спиной в тишине подъезда раздался тихий стеклянный щелчок. Такой звук бывает, если бросить в окно маленьким-премаленьким камешком. Ага, хитрюга Толбуз выманивает меня наружу, подумал Вовка. Он тихо спустился на первый этаж, хотел было подождать здесь, но услышал крики:

— Вовка! Кура! Выходи! «Морожку» привезли!

Вовка выскочил из подъезда. Толбуз и Рыба ждали — у них сегодня денег не было.

— Быстро!

Неразлучная троица выскочила за ворота. Из шарабана уже выгрузили молочную флягу с мороженым, стол, табуретку и коробку вафельных стаканчиков. Полная улыбчивая женщина-продавец надевала белый фартук. Около нее собралась очередь детей и взрослых из окрестных дворов.

Шофер, пыхтя папиросой, поставил тяжелую флягу на табуретку, коробку на стол. Женщина-продавец подписала бумажку, отдала шоферу. Шарабан, дохнув вонючим дымом, уехал.