Прыгай, Филька!

Такая вот, кошка, бывает у баб жизнь, да. Это похлеще, чем Бондарчук в "Судьбе человека"…

Вась-Вась завершил свой рассказ и допил бутылку. Как раз в это время Рахим кончил во второй раз.

Жулька снова с охами побежала корячиться над дырой и испражняться, а таджик вымыл свой член, застегнул штаны и подсел к очагу.

— Что, Рахимка, доволен? — спросил, улыбаясь, Вась-Вась.

— Конечно доволен! — рассудительно ответил таджик. — Сегодня работал. Кушал. Пил. Баба ебал. Как не доволен?

Опроставшись и небрежно подмывшись, Жулька оделась и, шатаясь, подошла к беседовавшим. Взяла бутылку и допила ее из горла.

— Ну чо, мужики, может пора спать?

— И то дело. Дай бражки.

Бомжи выпили по стакану браги и разбрелись по своим "постелям".

Филька тихонько отползла в сторону, зарылась в ветошь и закрыла глаза.

Через пять минут все в бункере уже спали…

*********

На следующее утро заметно похолодало. Слышно было, как снаружи идет дождь.

Вась-Вась охал и морщился, то и дело хватаясь за печень. Жулька хмуро варила куриные головы и лишь Рахиму было нипочем — весело насвистывая, он умывался у трубы.

Поели. Филька скушала две порции супа и пристроилась поближе к огоньку — греться.

— Погода-то, а? — прокашлявшись от сигаретного дыма заметил Вась-Вась. — Может ну его, останемся дома? Хавчика немного есть, опять же, бражка…

Жулька вопросительно посмотрела на Рахима. Видно было, что и ей жуть как не хочется покидать согревающееся помещение.

Рахим задумался, покрутил головой и твердо ответил: — Нет! Надо идти! Денег ни копейки, что будем вечером кушать? Что пить будем? Бражки мало, ты ж ее, Вас-Вас, до обеда выжрешь!

— Эх-х-х-х, — поник головой Вась-Вась. — Прав ты, Рахимушка, тут не возразить. Да и курева на донышке. Придется идти…

Филька осторожно подняла голову — может сегодня-то отпустят? Ну чего она им сдалась?

Тихонько поднявшись, кошка крадучись двинулась за бомжами. Но ее надеждам не суждено было сбыться.

— Э, нет! Мы так не договаривались! — резко повернувшись к кошке вдруг взвизгнул Вась-Вась. — А ну брысь обратно, сука! — и бомж злобно пнул Фильку ногой!

И снова со скрипом захлопнулась ржавая дверь бункера и кошка осталась одна…

*********

…Пришлось привыкать к новой жизни и потекли однообразные дни и вечера.

Над Дмитровом заладили дожди, поэтому бомжи возвращались домой рано и в препакостном настроении — еды почти не было, а все деньги тратились на "паленку". Часто ругались. Рахим опять ставил клизьму пьяной Жульке и с остервенением ебал ее. Вась-Вась, без настроения, переключился на грустные песни. После ужина, пока Рахим с Жулькой охали и стонали на куче ветоши, старик, ловко приладив над очагом жестяной лист, сушил добытые бычки. Мокрые ветки горели плохо, сладковато-приторный противный дым мигом заполнял бункер, поэтому дверь постоянно приходилось держать открытой. Вась-Вась кашлял, чертыхался и жадно тянул бражку. Благодаря его усилиям запасы домашнего алкоголя сошли на нет, а денег становилось все меньше и меньше…

На пятый день Рахиму дико повезло — за полдня работы под проливным дождем на разгрузке кирпичей таджика щедро вознаградили 300 рублями! Пить сели с обеда. Повеселевшая Жулька варила пельмени, Вась-Вась, сладко зажмурившись, потягивал настоящие сигареты, купленные гастарбайтером, а сам Рахим, укутанный в старое пальто, лежал у огня и довольным взглядом обводил четыре бутылки водки, стоящие на полу.

На следующее утро в город смог выйти лишь Вась-Вась. Таджик зверски простыл и теперь метался в бреду, срывая ветошь, которой его поминутно накрывала Жулька. Филька забилась в дальний угол и просидела там весь день.

Вась-Вась вернулся поздно, как всегда под хмельком. С собой он притащил две бутылки "паленки" и батон хлеба. Увидев, что старик не принес ничего из еды, рассвирипевшая Жулька набросилась на него с кулаками. Сбив худенького пьяницу с ног одним ударом, могучая бомжиха принялась беспощадно его пинать.

— Да что ж ты делаешь, выродок? Совсем мозги пропил? Ты чего — не мог купить Рахимке самого дешевого аспирина? Водку принес, сволочь, да что б ты ей залился и сдох, а вот помрет Рахимка, кто нас кормить будет, урод?

Старик жалобно скулил, пытаясь прикрыться руками, но Жулька била и била его, вкладывая в каждый удар всю свою ненависть, месяцами, капля по капле, нараставшую к крысятнику Вась-Вась.

Затем бомжиха открыла водку, раздела Рахима и старательно растерла его паленкой, заставив залпом выпить полстакана.

— Не сблюй, только не сблюй, Рахимушка! — уговаривала несчастного больного сожительница, ласково поглаживая его по голове. Таджик дергался, хрипел, но к счастью сдержал позывы рвоты. Минут через пять он успокоился и мерно задышал. Уснул.

Пока Жулька растирала Рахима, Вась-Вась, прихватив вторую бутылку, отполз в сторону и теперь жадно глотал из горлышка водку, всхлипывая от боли и унижения…

*********

Утром Рахиму стало получше. Жулька напоила его чаем из каких-то трав и накормила хлебом. Фильке тоже налили в банку горячей воды, размочив в ней кусок краюшки. Поев, кошка покорно поплелась в свой угол. На этот раз она даже не пыталась выскочить за дверь. Фильку охватило полное безразличие. "Наверное я скоро умру, — подумала она. — Может меня и в землю закапывать не будут. Отнесут за полянку и бросят в кусты. И никто никогда не узнает, как погибла красивая черная кошка Филька из тихого подмосковного города физиков. Эх, увидел бы меня сейчас Кузя — наверняка бы не узнал…"

Жулька и Вась-Вась по одиночке ушли в город. Бомжиха, потная и воняющая, но радостная, прибежала обратно в обед, сжимая в грязных, давно немытых руках пакет с едой.

— Живем, Рахимка! — с порога закричала она. — Смотри, лимон! Настоящий лимон! Для тебя выпросила! Есть, есть еще добрые люди на Руси, дай Бог им крепкого здоровья! И аспирин! И аспирином разжилась! Живе-о-ом!

Жулька сварила куриные головы, сделала Рахиму чаю с лимоном и заставила его сразу же выпить две таблетки аспирина. Благодарный Рахим лежал без сил и с любовью смотрел на заботливую женщину.

— Слышь, Жулька, — хрипло прошептал больной. — Слышишь? Выздоровею, возьму тебя второй женой. Уедем в Ош, хочешь?

Бомжиха настолько изумилась и смутилась, что ничего не смогла ответить. Она только махнула рукой, отошла в сторону, отвернулась и плечи ее затряслись.

— Слышь, Жулька, — продолжал тихо Рахим. — Не плачь! Ну пожалуйста! А то я сам сейчас заплачу. Все! Если поправлюсь, начнем копить деньги и я тебя отсюда увезу. И зубы вставим. Я заработаю на них, обещаю…

Не ответив, женщина в слезах выскочила из бункера. Наплакавшись, минут через пять она вернулась и принялась укутывать Рахима ветошью.

— Потей, потей Рахимушка! Выздоравливай! — приговаривала она и снова нежно гладила таджика по голове…

Вечером на рогах приперся Вась-Вась. Шатаясь, с виноватым видом, он тихо подошел к постели Рахима и выудил из глубоких карманов пальто белую булку, бутылку водки и…пакет молока!

Это было настолько невероятно — молоко и Вась-Вась — что ни Рахим, ни Жулька не нашлись, что сказать. Жулька согрела молоко и напоила им Рахима, а водку они братски поделили на двоих с Вась-Васем.

К счастью, дожди кончились и набирающее силу летнее солнце быстро подсушило землю…

*********

И снова денег не было ни копейки.

Рахим поправлялся, но наружу пока не выходил — не пускала заботливая Жулька. Бомжиха заметно похудела и в глазах ее Филька время от времени замечала какой-то странный, затаенный блеск надежды, быстро сменявшийся страхом.

"А ведь она его любит! — вдруг поняла Филька. — Неужели она и вправду думает, что Рахим возьмет ее в жены? Ей же 53 года! Старуха! А если все-таки…возьмет? Может они тогда и меня отпустят? Не верю, чтобы Рахим и Жулька оставили меня этому спившемуся гаду в утешение! Не верю? Или оставят?"