Мао: Душевная повесть

— Не пора?

— Подожди, сейчас ровный участок будет.

И правда, мы повернули, и «джип» пошел ровнее. Тогда Саид вскинул пистолет и дважды выстрелил. Афганцы так и повалились на меня с двух сторон. Я посмотрел — у каждого во лбу дырка. Саид перелез ко мне, и мы по очереди выкинули их из машины, потом Саид стал смотреть их автоматы, а я растянулся, как мог, на остатке сиденья и сразу уснул.

Ишак тут как тут — сидит теперь за столом, все в том же халате, что-то пишет. Увидел меня, отложил авторучку.

— Привет. Живой, значит?

— Да. А что ты пишешь?

— Не пишу, а переписываю… — Ишак раздраженно передернул ушами. — Прошение на реинкарнацию. Уже просто измучили меня: то не на тот адрес, то не так составлено, то имени просителя нет… Главное — все сразу никогда не скажут, просто исчеркают весь листок, испортят, а я копытами мучайся, переписывай.

Я вот имя себе завел: Апулей Самаркандович Мафин. Тебе нравится?

— Нравится. А зачем тебе это прошение?

— Да хочется как-то себя проявить… Не могу я без дела сидеть, не тот характер, не так воспитан.

— А я? — я к ишаку привык. — А мне кто поможет?

— А тебе надо помогать? — Апулей сложил копыта на груди и откинулся в кресле. — Ты вон с самолетов падаешь, яды пьешь, Распутин какой-то. Я хотел тебе помочь, я вот придумал, как устроить пожар в лаборатории, отвлечь душманов на тушение, угнать машину… А ты? Вон сколько я всего напридумал! — Он потряс листочками с какими-то схемами. — А ты?

— А я что? Я просто не успел, вон ребята все сделали. Я только Каролину.

— Ну да… Ты ни при чем… — Ишак встал и подошел ко мне. — Вот что: скажи своим, что ехать вам некуда. До границы тут километров пятьдесят, но там Пакистан, я бывал, местечко то еще. А больше вам никуда не добраться, афганцы чужих не любят. Но есть у меня один знакомый дервиш, хозяева к нему ездили, ночевал я там. Дервиш думал, я ишак и ничего не понимаю, а я хоть и ишак, но разбираюсь кое в чем. Так этот дервиш в воздухе растворялся, а потом появлялся с сигаретой в зубах. Тебе это о чем-то говорит?

— В магазин ходил.

— Вот, вроде того. И вы пойдете, надо только договориться с ним. Запомни: поселок Панкар, святой дервиш Абдулла, в молельном коврике зашита порнография. И еще: опасайся суккуба, она тебя ищет. Обидчивая оказалась. Попробуй ее серебром, осина тут не растет. Ну, давай, мне дальше переписывать нужно…

И ишак хлопнул меня копытом по щеке. Я проснулся. Совсем не выспался, даже не светало еще.

Саид, видимо, о чем-то говорил с Райфайзеном. Теперь они продолжали:

— …А там как? Они же будут спрашивать кто, откуда, куда… А у нас ни документов, ни денег. Надо на север поворачивать. Мы с Мао скажем, что из плена бежим, а ты как бы нас спас и переметнулся. Тебе в Союзе орден дадут.

— Да не доедем мы до северной границы. Не в горючке даже дело, а просто убьют нас сто раз. Им не нужно иметь повод, они рассуждают, как разбойники, и поступают, как разбойники. Кроме того, в Союзе большевики, а я не хочу в Сибирь.

— У меня один дядя в Сибири, — возразил Саид. — Начальником милиции в каком-то городе. Знаешь, как живет? И до границы-то не надо, до ближайшего гарнизона.

— Я не хочу в гарнизон, — сказал я. — Я хочу выпить, голова болит. А еще нам надо съездить к одному дервишу. Тут далеко до Панкара?

— О, блин, проснулся! — заржал Саид. — А чего ж ты спал, когда нас на мосту обстреляли? Я даже проверял, дышишь ли. Эх, баранья ляжка, какой тебе дервиш? Ты знаешь, кто такие дервиши?

— Не знаю, — говорю, — я знаю, что он типа волшебника и может нам помочь.

— Панкар впереди, довольно мирный поселок, — подал голос Райфайзен. — Через полчаса там будем. А еще через полчаса бензин кончится, а тут его не достать. Дервиш — так дервиш, куда-то же надо идти, Откуда ты его знаешь?

— Приснился. Его зовут Абдулла, и у него в коврике каком-то порнография зашита. Больше ничего не знаю.

— Вот баранья жопа, — говорит Саид. — Приснился. У тебя все в порядке? Сниться девушки должны. Короче, надо спросить, если тут такого нет, значит, Мао — полный баран в белой горячке.

— А если есть? — спрашивает Райфайзен.

— А если есть, посмотрим, что у него за порно в коврике. Здесь за такие шутки камнями забивают. И Мао, конечно, нальем.

— Ну так едем побыстрее, — говорю, — а то меня тошнит уже. И жрать пора очень давно уже.

Но мы ехали еще долго, минут сорок. Саид ко мне приставал с разговорами, да и Райфайзен что-то спрашивал, но я не стал с ними разговаривать. Я не люблю разговаривать с бодуна. Я отвертку сжал в кармане и ждал. Так и доехали. Панкар — местечко так себе, домишки все некрашеные, магазинов не видно, дети нахальные, камнями кидают. Мы проехали в самый центр и остановились возле стариков. Старики там сидели на ковриках, как турки, и молчали. Райфайзен мотор не выключал, поздоровался с ними, сказал, что мы все немцы-доктора, и где, мол, тут живет дервиш Абдулла. Старики покосились на Саида с двумя автоматами, и один показал рукой дальше по улице. Другой сказал: «Дом святого дервиша с зеленым флажком». А третий плюнул нам на колесо. Мы проехали еще немного, магазинов все так же нет, нашли дом с зеленым флажком над дверью. Постучали. Вышел толстый низенький мужик с широкой черной бородой до пояса, чисто одетый, в модных кроссовках. Вышел — и молчит, руками на брюхе бусы перебирает.

— Вы святой дервиш Абдулла? — спрашивает Райфайзен, они договорились, что Саид заговорит, только если дервиш упираться будет.

— На земле нет святых.

— Но вы — дервиш, и вас зовут Абдулла?

— Я Абдулла, и меня здесь зовут дервишем.

— У нас к вам есть некоторое дело… Не могли бы мы пройти в дом?

— В доме вы будете гостями, а обычай не позволяет мне оставить гостей без угощения. Однако в эти ниспосланные Аллахом на наши грешные головы времена у меня совсем нет еды. Не время звать гостей.

Райфайзен задумался, но Саид думал быстрее. Он подошел и ткнул Абдулле в брюхо оба ствола:

— В дом, свинина, и тихо.

— Это смертельное оскорбление, — улыбнулся дервиш. — А еще я боюсь идти в дом с шурави-бандитами. Лучше умереть на виду у правоверных.

Тут он приврал, на улицу никто не выглянул, а дети нас еще не догнали. Я тогда достал отвертку и тоже подошел.

— Абдулла, нам надо в магазин за водкой сходить и из страны смыться. Очень нужно. А порнографию твою в коврике мы не тронем, взрослые же люди.

Абдулла посмотрел на отвертку, на меня… Вздохнул.

— На все воля Всевышнего… Уберите «тойоту» с улицы, перед людьми неудобно.

Райфайзен пошел к машине, мы вслед за дервишем вошли. Только это оказался не дом, а как бы дворик перед входом в дом. Там был вкопан столик и лавочки. Мы с Абдуллой сели, Саид встал за спиной Абдуллы. Дервиш оглянулся на него, вздохнул опять, сложил руки на брюхе и спросил меня:

— Настучал на меня кто? Я никому не скажу, просто — знать должен.

— Ишак один. Мафин его фамилия. Только он крутой, пасть порвет, как здрасьте. Водка есть?

— Как не быть… — Абдулла пошарил в каких-то лопухах под лавкой и достал бутылку «Столичной». Открыл, протянул мне.

— Хоть закусить принеси, — подал голос Саид. — Я помогу.

— Я же говорил, есть совершенно нечего, — развел руками Абдулла. — Конечно, эти проблемы решаемы… Даже легко решаемы. Но кто станет стараться ради хунвейбина с двумя автоматами? Только недостойный человек станет стараться ради хунвейбина.

Я оторвался от бутылки, протянул Саиду. Саид отказался. Райфайзен подошел, тоже отказался. Я допил. Потом понял, что не предложил Абдулле.

— Извини, хозяин. Не в форме я.

— Ничего! — махнул рукой Абдулла. — Я непьющий, это для гостей. Ты отдыхай, покури вот, американские.

Закурили все, и мне так хорошо, тепло стало. Я голову на стол опустил и сижу тихонько, а друзья мои разговаривают.

— Господин дервиш, — это Райфайзен. — Мы оказались в затруднительном положении. Самым предпочтительным вариантом для нас было бы покинуть Афганистан. И вообще Азию. Мы имеем некоторую информацию, что вы способны оказать нам некоторую помощь.