Кровь износа

— С перебоями?! — встрял наш говорливый вожатый, почему-то обернувшись ко мне с радостной улыбкой дебила на лице. — Да она вообще не работает!!

Он полез за пазуху и достал телефон.

— Вообще не ловит! Я думал, у меня сотовый сломался, прикинь? И я не понял — что они там про террористов болтали?

«привлечь армейские формирования….. и ввести комендантский час» — прошипело радио вполне отчетливо.

— Черт знает что болтают! — сказал водила раздраженно, убрав звук до минимума. — Меня этот шип бесит! — пояснил он свои действия.

Мы продолжали петлять практически в полном мраке по стремным ночным переулкам, почти пустым в это время суток (было уже часов 8 вечера, по моим прикидкам; фонари не горели). Несколько раз я был уверен, что мы заехали в тупик, и подозревал самое нехорошее, но наш беспечный водила все время находил какие-то лазейки, куда оказывалось возможно просунуть узкое рыло его «ласточки» — и ехать дальше.

— Считайте, вам повезло, что на меня напали! — гордо продолжал он болтать, не забывая крутить руль. — Я тут все дорожки знаю… Хрен бы вы иначе до реки добрались со всеми перекрытиями, а со мной сейчас — хоп! — мы к самому мосту выскочим!

— Что это?! — вскрикнула Катя. Она перестала дрожать.

Впереди по курсу виднелся, освещенный только нашими фарами, трехэтажный то ли барак, то ли еще какой шедевр «архитектуры для бедных». За его темными глазницами окон нигде не горел свет, поэтому он казался нежилым. Я долго рассказываю, но на самом деле все было очень быстро: свет от фар только-только осветил его, и, как будто это были не фары, а какой-то луч лазера — дом под этим светом начал разрушаться, как будто складываться внутрь. Проседать. Все это было в абсолютном безмолвии, под легкое шипение радиоприемника.

Барак длинно, как лежащий на боку бомж, вытянулся вдоль улицы — и все время, пока по нему бежал свет наших фар, он рушился и проседал, обваливался, как карточный домик. Наконец, сквозь урчание мотора и шипение радио донесся — почти на грани слышимости — женский визг, потом другой, как бы доказывая, что дом вовсе не был нежилым.

Все это длилось буквально секунд 5 — и страшный дом остался позади, в темноте.

— Около половины вашего жилфонда изношено на 90-100%, — сказал «профессор», как бы отвечая на незаданный вопрос. — Что вы хотите? Волна пришла, и сейчас все такие вот бараки рушатся по всему городу.

«Вашего», мысленно отметил я, и захотел задать «профессору» язвительный вопрос не в бровь, а в глаз — но меня опередила Катерина.

— У тебя кровь идет, — сказала она тихо, вглядываясь мне в лицо.

— Где? — Я ощупал себе лицо. Под носом было мокро, а пальцы потемнели. — Ого! Кровь из носа!

— У кого кровь? — вскинулся профессор.

— Да ни у кого, — я сделал Кате знак помолчать. — Это просто я… Я название придумал для своей статьи: «Кровь износа»!

Я подмигнул Кате, которая продолжала тревожно в меня вглядываться.

— Разве не прекрасное название? В духе старого, я бы сказал, «Коммерсанта»! Вы нам тут все ведь про износ рассказываете — там 80%, там 90%...

— Ах вы об этом… Все это типичное русское легкомыслие! Каламбуры, анекдоты... Как и жильцы в том бараке. А нельзя вечно жить против законов физики! — заключил он мрачно.

— Но эти люди ни в чем не виноваты! — гневно заявила Катя. — У меня мама живет в таком бараке, правда, не здесь, а в Горячих Ключах!

— Очень надеюсь, моя дорогая, что Горячие Ключи не попадают в Пятно, — таким же сварливым голосом сказал профессор.

— Ребята, вы о чем? — весело поинтересовался наш шеф.

— Как, разве вы не видели дом слева?! — спросили мы чуть ли не хором.

— Какой дом? — искренне удивился он. — Ребята, я за рулем — я на дорогу смотрю!

Он действительно ничего не заметил.

Глава 11. Как проехать через мост

Вскоре мы вырулили из очередного кривого переулка, которым я уже потерял счет, на действительно широкий проспект. Небо почти очистилось от туч, луна светила ярко, придавая пейзажу малость ирреальный, сказочный синеватый оттенок, асфальт матово блестел — и впереди я увидел мост.

— Старый мост! — торжественно и в то же время дурашливо провозгласил шофер. И почти тут же — О, черт!!

У самого спуска к мосту мы все разом увидели натуральный… БТР, с пулеметной башней, развернутой к дороге, то есть к нам. Боевая машина перегораживала добрых две трети проспекта. Вокруг кучковались солдаты в ставшей знаменитой зеленой форме, с недавно введенными православными крестиками на шапках вместо привычных звездочек.

Как назло, никаких других автомобилей, кроме припаркованной справа полицейской «Мазды», перед блокпостом не было — проспект был пустынен, видимо, всех прочих водителей отловили и остановили гораздо раньше.

Наш водила уже приготовился по старой привычке крутнуть руль назад — но один из солдат сделал несколько недвусмысленно приглашающих жестов автоматом — «иди сюда».

Водила плюнул и на малой скорости, обреченно двинул к БТРу.

— Чево это они, а? — спросил он нас полушепотом. Веселость с него как-то враз слетела.

— Террористов ловят, — бесстрастно, не поворачивая головы, ответил ему «профессор».

— Так а мы-то что? Мы ж не террористы! — вспыхнул водила.

Послышалась команда:

— Заглушите мотор! Выйдите из машины!

— Да ты что, командир?! — возмущенно возопил шофер. — Это ж драндулет поганый! Он через раз заводится — что-то, блин, с коробкой. Я если его заглушу, я его не заведу!

— Старое авто? — заинтересованно спросил профессор. — Я и смотрю — необычная модель. Да, сейчас многие старые будут барахлить — Волна…

— Да какая волна! — совсем уж раскричался водитель. — НЕ видно, что ли — машинка новьё, целка, я ее под Новый год взял! А не заводится, потому что наша, нашего завода, авто, блин, ВАЗ имени Патриарха Тихона! Я еще даже номера не успел поставить!!

— Заглушите мотор и выйдите из машины!! — послышался грубый голос. — Немедленно! Почему нет номеров? Кто в салоне?!

— Да нате! — с отчаянием сказал шофер и крутнул ключ зажигания. Мотор смолк. Потом он так же повернул его обратно — никакого видимого эффекта не произошло.

— Вот видите? Видите?! Хрен теперь заведешь! С толкача будете своей беэмдешкой! — ворчал он, выбираясь из салона. Его обступило трое солдат, и он что-то им принялся ожесточенно доказывать, размахивая руками.

Я наклонился вперед к сидящему с прямой, как палка, спиной «профессору» и вполголоса сказал:

— Мы-то с Катей точно не террористы, а вот про Вас я бы еще поспорил.

Он повернул голову и взглянул на меня со странным выражением. Диалог нашего сверхэмоциального водителя с патрулем (или что это было?) тем временем разгорался. Не отвечая, «профессор» вдруг, почти не меняя позы, потянулся… к ключу, все еще торчащему в зажигании.

— Что вы делаете?? — прошептал я в изумлении.

По-прежнему не отвечая, фон Левенштейн положил пальцы на ключ… и повернул его. Никакого эффекта.

— Вы с ума сошли?! — прошипел я. — Что за шутки, бл….?

Проф, по-прежнему не говоря ни слова, повернул ключ еще раз. По-прежнему тишина.

— Кто в салоне? — послышалось снаружи. — Какие родственники? Чьи? Нас не интересует частный извоз, дубина, это армия!

Лицо профессора исказилось страдальческой гримасой, как у супертяжа, выжимающего рекордный вес — и он повернул ключ еще раз. Мотор неожиданно заурчал.

Дальше события развивались настолько дико и стремительно, что я мало что помню. Но, в общем, каким-то одним невероятным прыжком (я не подозревал в нем такой ловкости) наш «Александром Глебыч», сумасшедший профессор, перескочил на место водителя, врубил заднюю, развернулся, опять переключился, хитрым зигзагообразным движением разметал всех солдат в разные стороны — и протиснул «ласточку» в узкий проезд, остававшийся незакрытым массивной тушей БТРа! После чего, что называется, «дал по газам». От души.