Двойники

— Дела? Дела подождут. Знаю я, Победитель ты мой Немаленький, что у тебя интересный двойничок имеется, режиссер.

— Э-э. Да я же сообщил.

— Чудесно. Двойничок обитает в другом мире. Готов такое принять?

— Дюк так и считает.

— Параллельные миры в фантастике уже как отхожее место. А у нас с тобой, и вот с ним, всё всерьез. Понимаешь, мы все такие сны видим. А в последнее время и не сны даже. Глебуардус — мой двойник из той, второй, нашей жизни. И с ним я сейчас не только через сон, но и наяву общаюсь. А ты, и вот он, — Марк кивнул в угол, — общаетесь со своими двойниками только через сон.

— Э-э, мне идти надо, понимаешь, свидание.

— Во сколько?

— Ну, — Иван долго смотрит на часы. — Через час.

— Такси вызову, с цветами. А теперь, голуба моя, ложись, устраивайся поудобнее и закрывай глазки. Будешь спать, а потом, по пробуждении отчитаешься — что видел, кого видел…

Иван Разбой смотрит в лицо Марку и не может оторвать взгляда. Странно как-то, как-то всё смешалось в голове — он видит перед собой как бы дюка, а может, это ему вспоминается, а может, и нет. Что-то знакомое. Дежа вю? «Уже меня так укладывали, и я спал, и сны были нехорошие. Кажется…»

— Марк, а, Марк, — ватным голосом произносит он, — тебе грозит, там грозит, то есть не там. Они…

— Кто они? — вскинулся Марк. После Измерителей, после мерзкой встречи Глебуардуса с тремя упырями — сегодня ночью Марк имел удовольствие восчувствовать, — благоприятных известий он и не ждал.

— Так что, спать? — Разбой, словно за советом, оборачивается к Кириллу.

— Раз он говорит спать, значит, спи. Начинай считать слонов. Говорят, помогает.

Иван Разбой, уже непонятно какой из них, вытягивается на топчане и закрывает глаза. Через пару минут он уже крепко спит.

— Ну ты погляди, каков. Заснул как профессионал, — удивляется Марк и снимает трубку телефона. — Что ж, такси, так такси.

Спустя ровно сорок пять минут, будит Победителя:

— Рота, подъем!

— А? — Иван просыпается.

— Пора, мой друг, пора. Время вышло. Что видел?

— А? Сколько там?

— Не боись, успеем, у меня всё схвачено, экипаж уже в пути. Давай, не томи, излагай.

— Что? Надя уже на остановке.

— Ты это во сне увидел?

— Ну да. Я там был. Нервничает, на часы смотрит, ты же знаешь, как «девятки» ходят.

— Если бы только «девятки», — сочувствует Кирилл.

— Что, и это всё?

Марк сидит задом наперед на стуле напротив Победителя, тянет папироску и внимательно разглядывает того.

Иван Разбой смотрит на Самохвалова — ничего не понять, просто в упор рассматривает да курит.

— Нет, не всё…

Иван задумывается, хочет поймать ощущение — вот только же промелькнуло.

— А может, показалось, — добавляет он.

— Нет, не показалось, — Марк хладнокровно пускает струю дыма в потолок, спокойно глядит всё тем же настойчивым уверенным взглядом. — Вспоминай, Победёша.

— Я не знаю.

Марк молчит.

— Ну, я не… Стой. Был кошмар. Как я мог забыть? С самого начала… Это потом я Надежду увидел. В общем, ты там замешан. Тебя ищет один… Я его со спины видел. Шел за ним — а описать, хоть убей, не могу. И где это было — тоже. Тухлятина какая-то.

— Ну и…

— И больше ничего. Кто-то тебя искал. Где, зачем — не знаю. Это всё, — Иван Разбой глядит умоляюще.

Взгляд Марка всё так же непроницаем.

— А Символиста Василия там не было?

— Я же сказал — не знаю. Это даже не сон; ощущение, что-ли?

Марк глядит на часы.

— Ну-с, где там твой экипаж?

Он встает, подходит к окну, открывает створку и, высунувшись, смотрит вниз. В каморку врывается сырой терпкий воздух.

— Иди, Разбой, карета подана, букет у водителя. Стой, держи деньги. Держи-держи, а то навеки обижусь. Это мой подарок, идет?

В дверях Иван оборачивается:

— Ты не бойся, я его теперь найду.

Допаяв свою плату, Кирилл сумрачно резюмирует:

— По-моему, и его прошибло. Теперь он наш человек.

— Думаешь?

— И, по-моему, ты крепко влип.

— Помолчи, и без тебя тошно.

Некая гувернантка любит молодого человека, он ее единственный любовник. Их встречи редки: он женат — жена зануда и сволочь; она же имеет лишь один свободный вечер в неделю. Встречи романтичны и бурны. Всё это невероятно пошло, однако дело разнообразят два факта: великолепные декорации и изумительная пластика актеров, а второй — любовника гувернантки в каждом их новом свидании — которых в пьесе предусмотрено семь, — играет другой актер. Проходят годы, ее лицо покрывается морщинами, а вот ее любовник — то старый пошляк, то, напротив, юный вертер, то напористый донжуан, то какой-то близорукий субъект: никакой логики в подборе актеров, играющих любовника, не просматривается, никакого сходства, за исключением имени и ее воспоминаний о прежних свиданиях.

На последнее свидание он является в том же актере, что и на первое. Она с ужасом глядит на него. С нею происходит истерика — она прозревает: все эти годы она изменяла ему с ним самим! Каждый раз она видела в нем не его самого, а кого-то, с кем она хотела иметь любовь. Теперь же, по прошествии стольких лет она прозрела и вновь видит его таким, каким он был на самом деле.

Иван Разбой со своей Надей в бельэтаже. Публика завороженно впитывает в себя концепцию модного режиссера Пентюка. Иван откровенно скучает и томится. Однако, по мере развития идиотизма на сцене, в воображении возникает альтернативное театральное действо, еще концептуальней — эстетическая фантасмагория с элементами садизма. Называется она — «Я люблю вкусно покушать».

Выглядит это удовольствие приблизительно так.

При опущенном занавесе проявляется звук улицы — шарканье ног, гудки автомобильных клаксонов, слитный гул голосов. Негромко начинает играть музыка. На фоне музыки возникает мягкий мужской баритон, зачитывает рецепты изысканных блюд; звуки же улицы понемногу уходят и пропадают совсем.

Поднимается занавес. Посреди сцены, недалеко от ея края, стоит покрытый свежей белой скатертью ресторанный столик, на коем размещаются столовый прибор и все необходимые атрибуты. В глубине сцены нарочито высвечиваются поворотные круги — один выше другого, в количестве трех. Нижний еще пуст, но уже медленно вращается.

Баритон понемногу удаляется, оставляя главенствовать негромкую ненавязчивую музыку.

На сцену выходит метрдотель, в почтительном слегкапрогибе указывающий путь к столику. Следом появляется Хорошо Одетый Мужчина в сопровождении двух короткостриженых бандитов, переодетых в гражданское. Замыкает шествие профессионально слегкапрогнувшийся официант.

Хорошо Одетый Мужчина являет собой самое спокойствие и непоколебимую расположенность приятно провести время. У столика останавливается, окидывает его поверхность спокойно-уверенным взглядом, делает шаг к стулу — метрдотель угодливо подставляет, — и удобно располагается лицом к зрителям. Метрдотель занимает позицию позади, переодетые в гражданское бандиты по сторонам, официант наизготовке.

Освещение выхватывает столик из пространства сцены как бриллиант, что позволяет видеть каждое движение Кушающего. Хорошо Одетый Мужчина чуть кивает головой, берет салфетку, заправляет за воротник и погружается в меню. По кивку головы переодетые в гражданское бандиты расходятся по углам сцены, устраиваются на выставленных стульях и до конца действия там и остаются.

Хорошо Одетый Мужчина заказывает первую перемену — молча на что-то указывает в меню; метрдотель моментально записывает в блокнотик, остро взглядывает на официоза, и тот резвой рысцой скрывается за кулисами.

Хорошо Одетый Мужчина будет кушать все три акта: закуски, горячее и десерт — все три часа перфоманса, изредка отлучаясь освежиться.

Итак, закуска. На поворотном круге обозначается группа закусок в соответствующих костюмах — естественно, там и первый кабачок, и второй, там же несколько артишоков — три упитанных актера, мясное ассорти, ну и так далее.