Русский бунт - 2030

— Николай Иванович, как я погляжу, вы человек непростой, хотя и оказались в лагере. Думаю, что на воле вас ждут друзья и вы недолго будете бедствовать. Прошу вас, если такое будет возможно, возьмите меня на какую-нибудь приличную работу. Мне тут всё давно уже обрыдло. Недавно тридцать пять лет стукнуло, а до сих пор не имею собственного жилья, а у меня ведь пятеро детей. Однажды, дав мне те пятнадцать тысяч, вы меня очень сильно выручили, мы добавили ещё три и в Саранске моей жене сделали операцию, так что я и без того ваш должник.

Замедлив шаг, Максим задумчивым тоном ответил:

— Майор, думаю, что через несколько дней, максимум через три недели, когда мои друзья будут готовы к серьёзному разговору, мы с тобой обязательно встретимся. Вот тогда я точно смогу сделать тебе деловое предложение. Ты ведь училище погранвойск заканчивал, а у меня к погранцам всегда было особое отношение.

Майор Завьялов тихо спросил:

— Николай Иванович, а там мне смогут помочь с деньгами на вторую операцию Нине?

— Там всё смогут, майор. — Уклончиво ответил Максим и с усмешкой добавил — И между прочим мои друзья смогут помочь не только тебе, но и многим другим людям.

Вслед за этим Максим почувствовал, как майора Завьялова охватила радость, но тот сдержал свои эмоции и лишь кивнул головой. Они пересекли лагерный двор, прошли через здание казармы и вышли во внешний двор, а точнее большой сквер, с одного краю которого находилась отгороженный от него и перекрытый сверху стальной решеткой широкий проезд для грузовых автомобилей, привозивших в лагерь всё необходимое и увозивших из него готовую продукцию. Охрана в «Титанике» была поставлена настолько чётко, что из него за все четырнадцать лет не было совершено ни одного побега. Снова оказавшись за пределами лагерных помещений, битком напичканных микрофонами подслушивания и камерами слежения, о которых майору Завьялову, как куму, было известно практически всё, он сказал:

— Николай Петрович, а ведь вы первый человек, который выходит из этого чёртового лагеря на свободу.

Везде, где они находились под прицелом телекамер, Игорь Завьялов вёл себя по отношению к Максиму Первенцеву либо с повелительной надменностью в разговоре, отдавая ему приказы, либо молчал. Стоило же им оказаться в «чистой» зоне, свободной от систем слежения, его тон тут же менялся, но при этом не становился заискивающим, а все движения и жесты и вовсе оставались прежними. Максиму это понравилось. Этот парень умел прекрасно контролировать как самого себя, так и ситуацию вокруг него. Когда же они выходили за пределы лагеря через последнюю стальную дверь, оснащённую электроникой не хуже банковской и почти такую же прочную, кум неуловим глазом движением сунул что-то небольшое в карман Максима, после чего протянул ему пластиковую карточку с фотографией и принялся читать последнюю наставительную нотацию:

— Господин Бойцов, вы теперь свободный человек. Вы не настолько стары, чтобы не попытаться начать новую жизнь, так что задумайтесь над тем, чем вы займётесь на свободе. — Максим хотел было сказать, что он займётся как раз совсем не тем, о чём думает кум, но промолчал, а тот, между тем, отойдя от массивных, стальных раздвижных дверей тихо добавил — Николай Иванович, я подбросил вам в карман газовый баллончик с защитными линзами на глаза и фильтрами, и сотовый телефон, чтобы вы могли позвонить своим друзьям. Свой телефон я тоже внёс в его память, так что если что, звоните. Пока вы переодевались и мы завтракали, Костоломы выехали за пределы лагеря на джипе, принадлежащем контролёру Юнусову. Боюсь, что они захотят перехватить вас по дороге, а потому как только сядете в автобус, сразу же наденьте контактные линзы и вставьте в ноздри фильтры. Так вы защитите глаза и лёгкие, только ни в коем случае не открывайте рот. Это новейшая разработка.

Максим оторопело сказал:

— Спасибо, майор. Особенно за телефон.

Кум улыбнулся и вместе с улыбкой Максим поймал ещё и странную волну уважения, исходящую от этого человека. Все те годы, которые Игорь Звягинцев провёл в «Титанике», он делал всё возможное, чтобы не скомпрометировать Максима в глазах остальных заключённых и вместе с тем обеспечивал ему защиту от вертухаев. Было очень сомнительно, что всё это кум лагеря делал это из-за каких-то паршивых пятнадцати тысяч долларов. В нём сидело немало богатых людей, до денег которых власть так и не смогла добраться, а потому за место библиотекаря Максиму пришлось заплатить свыше восьмидесяти тысяч долларов, так что это была лишь жалкая подачка. Тем не менее в лице сначала старшего лейтенанта Завьялова, а теперь уже майора, он обрёл чуть ли не ангела-хранителя. Слегка улыбнувшись куму, Максим чуть заметно кивнул ему и пружинистым шагом направился к автобусу. Вот теперь он действительно был на свободе и ему даже было как-то непривычно не чувствовать тяжести на левой ноге. А ещё в его бумажнике лежало семьсот тридцать новых рублей, называющихся золотыми, хотя это и были всего лишь банкноты из негорючего, химически стойкого пластика. Ровно столько подполковник Первенцев заработал в лагерной библиотеке за четырнадцать лет. Если бы власти предержащие знали, сколько вреда он принёс им, отправляя на волю электронные малявы зеков, те точно удавились бы от жадности и не выплатили ему ни копья, но скорее всего просто расстреляли, если не закопали бы в землю живьём.

Вдохнув полной грудью тёплый майский воздух, была всего вторая половина месяца, но погода стояла уже вполне летняя, Максим направился к автобусу. «Титаник» был расположен в заповеднике, довольно далеко от населенных пунктов. Ближайший из них, село Павловка, находился в двенадцати километрах, но Максим не собирался доезжать до него. Он хотел выйти раньше, чтобы пересесть в автомобиль своих друзей, но судя по всему, теперь ему придётся выйти ещё раньше. В автобусе, а это была на редкость комфортабельная машина, сидело всего человек двадцать и водитель явно дожидался его. Оба места в переднем ряду были свободны и Максим сел впереди, чтобы быстро выйти из автобуса, когда это потребуется. Ему стало интересно, что предпримут Костоломы и, последовав совету майора Завьялова, надел на глаза защитные контактные линзы, а в нос вставил фильтры, пахнущие фиалками и ещё чем-то очень приятным. Автобус тронулся и быстро поехал по асфальтированному, четырёхрядному шоссе.

Максиму уже давно было известно, что с приходом к власти чиновничьей братии, дураков перестали допускать до строительства дорог. Теперь он убедился в этом воочию. Красноватое дорожное полотно было ровным, как бильярдный стол, а сама дорога прекрасно пережила суровую зиму и не нуждалась ни в каком ремонте, даже в самом маленьком, чисто символическом. Да, и «Титаник», надо отдать должное строителям, те отгрохали с таким качеством, что это мрачное железобетонное сооружение точно простоит ничуть не меньше, чем Московский Кремль. Однако, Максиму недолго пришлось наслаждаться поездкой в комфортабельном автобусе по прекрасной дороге. Вскоре путь им преградил большой тёмно-зелёный внедорожник, что-то китайское, с тонированными стёклами, из чего быстро выскочили замызганные, злые и красные вертухаи. Водитель автобуса резко затормозил и Максим, насмешливо улыбаясь, немедленно поднялся со своего сиденья и стал спускаться по лесенке к выходу. Дверь с мягким, протяжным вздохом открылась и он тотчас угодил чуть ли не в объятья всех Костоломов. Водитель автобуса нажал на педаль газа и умчался по лесной дороге подальше от вертухаев-наёмников, от которых вольнонаёмным доставалось иной раз не меньше, чем зекам.

Не долго думая, Максим, плотно сжав губы, достал из кармана ветровки газовый баллончик размером с газовую зажигалку и пустил в сторону Костоломов. Двоих, казаха и негра, снесло, как порывом урагана. Они согнулись пополам, упали на колени и утробно взревели. Насколько это было известно Максиму, теперь добрых трое суток им будет не до него. Хорошо, если они не выкашляют лёгкие, а их глаза не лопнут от внутреннего кровоизлияния. Зато Клещ был готов к подобному повороту событий и потому попытался сразу же перейти в контратаку и вырубить Максима мощным электрошокером, но он увернулся от дюжины стальных игл. Не дожидаясь, когда вертухай выстрелит из электрошокера, похожего на карманный фонарик, ещё раз, Максим бросился на него и ударил левой рукой по запястью его правой руки, а ребром правой по горлу.