Оливия Джонсон и охотники

— Да, я не спорю, у меня же тоже раньше так было, но я справился. Черт! Да я даже тебе рассказать могу! Ты же ведь наверно знаешь, что мои родители богаты, и раньше я не понимал, на сколько, это ужасно, я жил, как ни в чём не бывало, купался в золоте и драгоценных камнях, а потом мне исполнилось двенадцать… — он сделал короткую паузу, а затем продолжил. — Как — то я пошёл прогуляться, так как, я редко бывал на улице, мне было не сложно заблудиться. И я забрел в район изгнанных, то есть тех, у кого не было силы охотников, так вот в чём суть, они все жили в деревянных домиках, которые гнили, а охотники были такими тощими, что мне хотелось принести всю еду из дома, чтобы накормить их. Когда я вернулся домой, я рассказал всё отцу, но он меня не понял, ему было плевать на этих охотников, на следующий день, я впервые сбежал из дома, прихватив с собой кучу еды и отнёс тем охотникам, — он активно жестикулировал руками, при этом смеясь. Но я уже не слушала, что он говорит, я смотрела на него, на его улыбку, на играющий свет от огня на его лице и темно — синих глазах. Я очнулась от этого только тогда, когда Кэм хлопнул в ладоши, –…БАМ! И я не завишу от денег родителей! Я понял, что для счастья деньги не нужны! Я, конечно, прихожу к ним в гости по праздникам, больше все моя сестренка скучает, но я не хочу, чтобы и она поняла, как живут другие.

— Ого! Да ты у нас добряк, — я легонько толкнула его локтем.

— Ты тоже ничего, — ответил он и наклонился ко мне, мое сердце бешено застучало, и только мы приблизились друг к другу, как вдруг часы пробили семь утра, и били так громко, что на мгновение у меня заложило уши.

— Уже утро? — Спросили мы друг друга хором, а потом, заметив, что мы оба покраснели и быстро отправились по комнатам.

Я быстро добежала до комнаты и переоделась в лиловый свитер и светлые джинсы. И только я собиралась выйти, как вдруг услышала два шепчущихся голоса за дверью, если я не ошибалась, то это была Ева и Кэм, но о чем они могли болтать? Я прислонилась к двери и принялась вслушиваться.

— Так ты думаешь, они узнают? — Это точно был Кэм.

— Не уверена, но, а вдруг… нам нужно много места, чтобы все вместилось, — а это была Ева.

— А как же Олив? Может, ей скажем?

— В последнее время ее лучше не беспокоить, если сказать ей, то она скажет Клео, а Клео расскажет Руби, а Руби…

— Ладно, я понял, никто не должен знать пока не придет время, ты все взяла? Нужно бежать, сразу после… мы идем туда и заканчиваем, то, что начали.

— Увидимся там, — отрезала Ева, и они разошлись в разные стороны.

«Что это было?» — Думала я, но время поджимало, и я направилась в школу.

***

Сегодня я села с Евой, хотя обычно сидела с Клео, но Клео не здоровилось, а мне хотелось узнать, о чем Ева говорила с Кэмом.

Первым уроком у нас было зельеварение, на нем особо не поболтаешь, потому что профессор Нива, так звали преподавателя, недолюбливала Ева, в прочем это было взаимно. Это была невысокая полноватая женщина, смуглая с темными глазами, с токсично — зелеными волосами, что обозначало, что она хамелеон, иногда, когда Ева ее совсем доводила, ее волосы становились светло — сиреневыми, как и у Евы, она их резко меня на лимонный цвет, от которого у меня порой болели глаза.

И только урок начался, как те стали спорить:

— Мисс Лебрен, мне раздражает ваше поведение, сколько раз мне говорить вам, чтобы вы не обсуждали глупости на моих уроках, — верещала профессор.

— Я молчала, даже слова не сказала, — Ева встала и ударила кулаком по парте.

— И ты еще смеешь мне врать? Да кто ты такая, чтобы перечить мне?

— Я Ева Мария Кристина Лебрен, дочь Артура и Марии Лебрен, возможно наша семья не числится в списке самых богатых семей, но мы числимся в списке самых влиятельных на культуру охотник!

Ева произнесла эти слова так торжественно, что в мире людей ее бы избрали в президенты, даже не колеблясь.

— Ставлю тебе О за поведение! — Ответила профессор и поставила букву в журнал.

— О — значит отлично? — Спросила Ева.

— О — значит Омерзительно!

— Вот жаба болотная, страшный плоскомордый пекинес, — зашипела Ева.

До слов Евы я не замечала, но она действительно была похожа на пекинеса, может это из — за её вечно

— Ты права, она действительно похожа на пекинеса, — поддержала я.

— Вот бы она превратилась в жабу и проквакала Бетховена, — ответила Ева.

И вдруг как — будто кто — то взмахнул палочкой и превратил профессора Ниву в жабу с токсично — зеленым пучком волос на голове, что еще страннее жаба действительно квакала пятую симфонию Бетховена, все просто падали от хохота, а затем рванули в коридор, кроме меня и Евы.

— Кошмар, какой! Что я наделала? Как это теперь вернуть?

— Может тебе стоит отнести ее директору?

— Да, права, так и сделаю, спасибо.

Глава 20

Урок превращения от учителя — хомяка

Как позже выяснилось, Ева отнесла жабу — училку директору, сказать, что он разозлился, значит, ничего не сказать, как он сам выразился, он не смеялся так с тех пор, как потерял ключи от своего кабинета в своей бороде. Он конечно хоть и посмеялся от души, но наказание Еве все же придумал, которое помогло бы мне проникнуть в школу ночью, и узнать прочитал директор записку или нет.

Но я не решилась пойти одна, я решила, что с друзьями будет веселей и позвала с собой Клео, оставалось только сказать, о моем плане Еве, поэтому я схватила Клео и потащила ее в комнату Евы. Мы настырно постучали, и Ева незамедлительно открыла дверь:

— Чего вам надо? — Спросила она зевая. Она стояла в своем кигуруми в виде белого зайца, волосы были растрепаны.

— У нас есть одно дело, с которым ты можешь помочь нам, — сказала я.

— Сейчас два часа ночи, спать пора, — ответила Ева, и попыталась закрыть дверь, но Клео успела поставить туда ногу.

— Мы никуда не уйдем, пока ты нас не впустишь, в противном случае мы запоем песню Джастина Бибира [1]— Детка.

— О боже, с кем я связалась, — сказала Ева и пригласила войти внутрь.

Она зажгла свечку на столе, отчего комната, наполнилась теплым желтым светом.

— Почему так много света? Тебе, что света слишком много надо? — Спросила Клео.

— Почему много? Я же зажгла всего одну свечку, — ответила Ева.

— Сарказм для тебя иностранный язык, да? — Спросила Клео.

— Ха ха ха, как смешно, я в отличии от некоторых, забочусь, о том, чтобы не мешать спать другим.

— Ты просто только что встала, и чтобы ты случайно не ослепла, ты зажгла только одну, я права? — Спросила я.

— Да, я просто только что встала, и я не хочу ослепнуть, так что вам от меня нужно?

— Ева, ты же помнишь, о том, что я передала записку директору Атласу через его дочь миссис Генриетту?

— Святой единорог! Конечно, помню и, что дальше? — Она вдруг оживилась.

— Миссис Генриетта сказала, что его нельзя тревожить в позднее время, однако свет в его кабинете ночью всегда горит, и я должна поговорить с ним, об этом.

— И все? Ты не можешь днем зайти и поговорить, обязательно ночью? — Спросила Ева.

— Днем слишком много свидетелей, стоит мне только выйти из кабинета, как все начинают шушукаться, а мне это не нужно.

— Ладно, выкладывайте план.

— В 23:00 ты моешь полы в школе, так? Не нужно отвечать Ева, в 23:10 ты спускаешься и открываешь дверь, а мы с Оливией тихо заходим, и растворяемся в кабинете директора, Оливия все узнает, и мы возвращаемся по своим комнатам и даем, тебе спокойно доделать работу.

— План хороший, но вы не учли того, что Кэм, Джордан и Нео будут дежурить в школе, Нео на втором этаже, Джордан на третьем, а Кэм у входа, и у меня вопрос, что вы мне дадите за то, что я помогу вам, — ответила Ева.