Прогулка по висячему мостику (СИ)

- Она осталась до сих пор…

- Я знаю, а потому и рассказываю Вам все это. Я, можно сказать, даю Вам некое средство, которое может оказаться очень нелишним в дальнейшем.

- Что это за «некое средство», и почему оно должно оказаться нелишним в дальнейшем?

- Об этом чуть позже. А сейчас я, с Вашего позволения, продолжу повествование. Итак, его безуспешно искали несколько дней, пока не погасла последняя надежда. Когда дружина вернулась со скорбной вестью, его жена была без сознания и вскоре умерла от кровотечения, так и не узнав, что ее муж пропал без вести.

- Так получается, это я убила ее?

- Да, – Радный немного помолчал. – Насколько мне известно, он за две с лишним тысячи лет лишь несколько раз рассказывал свою историю, но ни разу никому не упомянул прямо о своей жене.

- Рассказывая мне, он говорил «семья», «дети», но никак не обмолвился об их мать.

- Ира, я очень долго считал это проявлением чисто человеческой привязанности, чисто человеческой любви. Очень долго, пока Вы… – Радный замолчал.

- Что, я?

- Я точно всего не знаю. Меня более всего заботила проблема Вашего благополучного воплощения и многое я упустил. Она, видимо, искала его и, в конце концов, нашла. Он испытал вновь то, что испытывал за два с лишним тысячелетия до этого и, продолжая считать сие человеческой слабостью, испугался. Испугался неизбежной боли и, возможно, поэтому предпочел не узнать ее. Узнали Вы, и сделали все от Вас зависящее, чтобы вернуть ее в этот мир намеренно и для него.

- Гиала?

- Я не знаю, под каким именем она прожила последнюю жизнь. Я знаю лишь то, что именно ее сейчас носит под сердцем Алина, жена Влада.

Ира в изнеможении закрыла лицо руками:

- Стас, я больше не могу, – взмолилась она. – У меня крыша от всего этого уже не едет, и даже не летит, а выделывает все фигуры высшего пилотажа на неимоверных скоростях и вот-вот попросту взорвется.

Радный рассмеялся.

- Человеческое неимоверно сильно в человеке, даже если воплощенный в человеке является богом. Я понимаю Вас. Расслабьтесь. Давайте я закажу Вам еще кофе с мороженым и новую пачку сигарет.

Ира взглянула на стол. По просьбе Радного официант, принеся заказ, не беспокоил их, и теперь на краю стола теснилась грязная посуда, а в пепельнице высился Эверест из окурков.

Радный подозвал официанта, и через несколько минут стол сиял чистотой, пепельница пустотой, а перед Ирой и Радным стояло по чашечке с кофе и вазочке с мороженым.

- Стас, а вы можете мне рассказать о моем сне?

Радный усмехнулся.

- А как же насчет высшего пилотажа?

- Потерплю, как-нибудь. Уж больно любопытство уже больше года разбирает, и никто ничего вразумительного мне по этому поводу сказать не может.

- Признаюсь, техническое исполнение – дело и моих рук тоже. Кто другие исполнители, Вы и без меня знаете, ну а имя заказчика, думаю, оглашать и вовсе не требуется, – Радный улыбнулся Ире. – Видите ли, практика намеренного сновидения, как Вы знаете, уже однажды принесла богатые плоды. Потому и решили применить ее вновь. Правда, задача для меня, с одной стороны, несколько усложнилась – мне пришлось смоделировать сновидение сразу для нескольких человек – зато в другом оказалась проще: во-первых, в этот раз я трудился не один, а во-вторых, само событие моделировать не пришлось, поскольку оно имеет место в реальности, хоть и значительно отдаленной во времени.

- Так меня тогда сжигали по-настоящему?

- По-настоящему, по самому взаправдашнему, только огонь использовали не совсем обычный. Не подумайте! Огонь – тоже самый настоящий! Вот только, в отличие от широко распространенной субстанции под названием пламя, тот огонь являлся личностью известной Вам. То есть от обычного огня он отличался лишь тем, что действовал полностью осознанно и намеренно.

- Стас, как Вы это делаете?

- Что именно?

- Моделируете сновидение для кого-то?

- Ира, скажу честно: понятия не имею! Вернее, я точно знаю, как это сделать намеренно, но я не произвожу ничего, поддающегося описанию. То есть, ни мое тело в целом, ни мой мозг в частности в этом процессе, по сути, не участвуют. Вы, насколько мне известно, ведь уже знаете, как делать нечто, ничего вроде бы не делая?

- Ну-у-у… вообще-то, да… приходилось…

- Примерно все то же самое.

- Стас, а откуда вы всё знаете?

- На самом деле, далеко не всё.

- Именно поэтому и спрашиваю. Если бы Вы знали всё, не думаю, что меня этот вопрос мучил бы с такой интенсивностью.

Радный усмехнулся.

- Частично оттуда же, откуда многое знаете Вы, а частично и вовсе банально. Простым, вполне человеческим образом – через информаторов. Правда, далеко не все мои информаторы являются людьми.

- Так у Вас разветвленная разведывательная сеть? – улыбнулась Ира.

- Не без этого. Знаете ли, изначальное знание изначальным знанием, а все-таки очень даже нелишне держать ситуацию под вполне понятным, для человека, контролем.

- Береженого бог бережет?

- Истинно!

Глава 48

Ключ

Вернувшись в свой опустевший после Лешкиного отъезда дом, Ира чувствовала себя в состоянии полного раздрайва. Она долго слонялась из угла в угол, не зная, чем себя занять. Зив и Лоренц отсутствовали. Впрочем, ей именно сейчас не хотелось их общества. Часам к восьми вечера Ира и вовсе извелась. В конце концов, она решила позвать Татьяну Николаевну и они часа два просидели за чаем. Потом Ира насильно уложила себя в постель с полным убеждением, что уснуть ей не удастся, но ее опасения не оправдались – уснула она почти тотчас же и проспала как убитая до самого утра.

 Проснувшись утром, Ира поняла, что единственный выход – брать себя в руки с натянутыми на них ежовыми рукавицами. Целую неделю, не покидая пределов собственной вотчины, она занималась лишь тем, что с фотографической точностью зарисовывала все, на что падал ее взор.

- Зачем ты это делаешь? – поинтересовался как-то Зив, когда Ира показывала им с Лоренцем свои достижения.

- Утоляю жажду реализма.

- Ира, реализм отражает реальность, а это все – лишь иллюзия реальности, – глубокомысленно заметил Лоренц.

- Знаю. Однако, реальность этой иллюзии невыносимо высока, а потому мне хочется напитаться ею прежде, чем все закончится.

- Ира, ты о чем? – с тревогой спросил Зив.

- Не знаю. Просто у меня уже пару месяцев, а может, и больше, четкое ощущение, что нечто подходит к концу. Я всеми силами оттягиваю этот конец, чем бы он ни являлся, но он все равно приближается с неизбежностью. Пусть медленнее, чем мог бы, но приближается.

- Ира, не накручивай себя, брось ты эти настроения! – взволновался и Лоренц.

- А я и не накручиваю, но от этого ничего не меняется. Прогулка по висячему мостику завершается. Я это чувствую. Я это знаю.

Ира решительно встала и направилась спать.

После этого разговора она еще дня три продолжала с фотографической точностью отражать на бумаге до боли реальную иллюзию реальности. Собиралась и дальше, но однажды вечером, уже утонув в полусне в собственной постели, она резко вынырнула из сладкой дремы от ни с того ни с сего самой себе сказанного вслух слова: «ключ». Сна как не бывало. Ира встала и пошла в кабинет, куда она перед приездом Лешки отнесла помятый клочок бумаги Радного и стопку листков от Женечки. Первым скользнул в руки помятый листик от Радного.

«Следуй за черной гадюкой».

Ира перевернула его.

«Аз, буки веди, глаголи добро.

Есть живете зело земля, иже и како люди мыслете, наш он покой рцы – слово твердо.

Ук ферт хэр от, цы, червь, ша, ща.

Ер еры ерь ять!

Ю я.

Ие эс, ос, ес, ёс кси, пси.

Фита ижица».

Ира перечитала несколько раз и села разбираться с листками, принесенными Женечкой.

«Существует три основных вида письменности: идеографическая (как разновидности иероглифическая и пиктографическая), буквенная и руническая.