Прогулка по висячему мостику (СИ)

 Ну прожила она неделю, как во сне, и сон этот не запомнила, а потом увидела странный сон и восприняла его как реальность – ну и что? Как будто в первый раз! Ведь у нее и раньше частенько бывали периоды, когда она сон от реальности отличала только с помощью способности летать: во сне это получалось, а наяву – нет. Что же ее так терзает и ломает? А впрочем, разве раньше такого не было? Было. Да еще как! Нет, не так. Ира остро почувствовала, что на сей раз, с ней действительно произошло нечто такое, что делит жизнь на «до» и «после». А вот ЧТО произошло?

Она еще раз отстраненно прокрутила все события. В них действительно не находилось ничего для нее странного, чего бы раньше с ней не происходило. Она, конечно, далеко не все помнит, но…

Вот, например, сейчас… она понятия не имеет, сколько прошло времени с момента, когда она отправила Радному первые эскизы. И что все это время творилось вокруг, она тоже не помнит. Ну и что? Ведь по этому поводу не терзает? Она всегда, когда с головой уходила в работу, не помнила, что в это время творилось вокруг. Стоп. «Когда уходила в работу». У Аристарха Поликарповича в работу она не уходила. Да нет – бред. Ира вспомнила, как со всех ног кинулась к Игорю, узнать, что было. Потом Радный. Ее вымучивало, и тут позвонил Лешка, и все прошло. А потом Женечка, и все началось по-новой и с новой утроенной силой. Но на время пребывания Лешки все стихало. Нет, не стихало.

Ира долго думала и нашла сравнение: словно внимательно смотришь фильм, и вдруг кто-то отвлекает, но пока ты занят другим, действие не останавливается, просто, ты как бы выпадаешь из него, а потом снова подхватываешь.

Перед внутренним взором пронесся весь процесс работы. А ведь действительно с ней что-то произошло! Да, она всегда работала достаточно быстро, но теперь! Она рассчитывала первый этап закончить за месяц-полтора, может, даже и два, а управилась всего за две недели. На остальное она прикинула где-то полгода, а то и год, и…

Кстати, а какое нынче число… месяц… Ира глянула на экранчик мобильника – 17 апреля – чуть больше полутора месяцев. Ни … себе!!! Она все это время работала, не задумываясь, и не осознавая момента виртуальной материализации идей. А ведь… А ведь она больше не страдает! В состоянии ничего не изменилось, но дискомфорт от этих ощущений, чувств пропал! Когда это случилось, она тоже не заметила. Может, просто привыкла? Да нет, наоборот, она по привычке вот только что сейчас выясняла сама у себя, почему же ее так мучает, а ее, оказывается, уже не мучает, ей как-то даже вроде хорошо. Ира решительно встала, оделась, взяла зонт и вышла из дома.

Дождь лил, как из ведра. Сверкали молнии. Грохотал гром. Совсем стемнело. Ира посмотрела на часы мобильника – 00.00. На раздумья ушло целых четырнадцать часов! Не хило… Ира спустилась к Сочинке и пошла по набережной. Вдоль Ривьерского моста вышла на проспект. Охваченный ливнем город словно вымер, только на Платановой аллее пара молодых людей пыталась изловить такси.

Зонт выполнял чисто бутафорскую функцию – Ира промокла до нитки. Ветви платанов перед «Поцелуевским» то и дело проводили по несчастному зонту молодыми мокрыми листьями – жутковато. Ира закрыла бесполезный зонт. Лестница Мамонтова спуска (Пролетарского подъема) напоминала самый настоящий водопад, а выше – несущуюся к нему бурную горную реку. Напротив «Калинки» под навесом автобусной остановки кто-то стоял, только зачем, Ира не поняла: общественный транспорт в это время не функционирует, а такси здесь не поймать в принципе, тем более, стоя в стороне от трассы. Ире стало смешно. Она весело прибавила шагу, но стоило ей миновать остановку, как невероятно тихий голос, заглушающий шум ливня и грохотание грома, окликнул ее:

- Ира…

Она молча уткнулась Женечке в грудь. Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, но ни на то ни на другое не было сил. Он подхватил ее на руки и отнес в такси, ждавшее чуть выше «Калинки». Так же на руках он внес ее в дом, и она не заметила, как оказалась в горячей пенной ванне, а вся ее одежда в умиротворенно урчащей стиральной машине. Потом появился Женечка с огромной белоснежной махровой простыней, в которую он завернул ее, как ребенка, отнес в спальню, напоил горячим ароматным чаем с медом, лег рядом и сказал:

- Спи.

- - -

Проснулась Ира только к следующему вечеру. Женечки в спальне не было, зато вся ее одежда, идеально выстиранная и выглаженная, аккуратно висела на стуле, а на краю кровати предусмотрительно лежал махровый халат. Ира накинула его и отправилась в ванную. Ей казалось, что в квартире, кроме нее, больше никого нет. Под душем она окончательно проснулась.

Одежда источала еле уловимый тонкий аромат и была теплой, как только что из-под утюга. Окончательно приведя себя в порядок, Ира прошла в гостиную и вздрогнула от неожиданности: там, в полной тишине сидел Женечка.

- Выспалась?

- Да. Женечка, спасибо тебе.

Он усадил Иру на диван за накрытым столом и окинул пристальным взглядом с доброй хитрецой в глазах.

- Жень, скажи, только честно: я, вообще, человек?

Женечкино лицо сразу стало серьезным, правда, не утратив доброты во взгляде:

- Пока что, в большей степени, чем я.

- Почему «пока что»?

- Потому что уже задаешься этим вопросом, но сама еще на него ответить не можешь.

- Жень, сколько языков ты знаешь?

- Все. По крайней мере, существующие и существовавшие на Земле до сегодняшнего дня.

- Жень… сколько тебе лет?

- По паспорту – сорок два года.

- А если не по паспорту?

- А если не по паспорту, то где-то около двух с половиной тысяч. Извини, но точнее сказать не могу.

- То есть, ты – вообще не человек?

- Почему? Я – человек, из плоти и крови, как все люди, только отношусь к тому незначительному меньшинству, которое знает, что с этой плотью и кровью можно делать.

- И насколько минимально это меньшинство?

- Знаешь, потенциально на это способно не так уж и мало рожденных людьми, только далеко не все задаются целью преодолеть ограничения человеческого воплощения.

- Жень, ты хочешь сказать, что действительно существуют… ну... как бы избранные?

- Видишь ли, люди, на самом деле, очень отличаются, как по своему биологическому, так и по энергетическому происхождению. Человечество занято поисками Истины в смысле «так или так». А нет никакого «или». Истина бесконечно многогранна – и так, и так, и так, и так… – все верно, хотя в доступной человеку логике может выглядеть и взаимоисключающим. Все гипотезы о происхождении самого человека, от самых ранних до ультрасовременных, абсолютно все верны, как и гипотезы о бытие, либо небытие после биологической смерти плоти. Верно всё, только каждому свое.

- То есть, кто-то произошел от обезьяны, а кто-то от инопланетянина? – спросила Ира с легкой иронией.

- Грубо говоря, да. Изучай мифы.

- То есть мифы – это совсем не мифы, а…

- Нет. Мифы – это мифы. Вопрос в том, что ты понимаешь под термином «миф». Большинство относится к ним как к плоду больной фантазии далеких предков, правда, не лишенной художественной ценности. Кто-то пытается увидеть аллегорию, кто-то ссылается на принятый тогда стиль изложения – существует масса всевозможных подходов. А миф есть ключ. Все зависит от настройки восприятия. Если она соответствует необходимым частотам, то миф для тебя действительно ключ к кодам, открывающим все таинства Бытия. Не пытайся трактовать мифы, не ищи в них подтекста, просто принимай всё буквально, без оценок и понимания, и постепенно ключ от кодов, которым является миф, материализуется для тебя. Ты уже вкусила, что значит изменение настроек восприятия. Запоем читай мифы, особенно в моменты, когда тебя вновь и вновь будет выбивать из колеи.

- Жень, а что ты знаешь о том, что будет после смерти?

- Всё! – сказал Женечка с шутливой бравадой, но тут же вернулся к серьезному тону. – Здесь тоже каждому свое. Кто-то уходит в небытие, то есть, полностью рассеивается, окончательно прекращает свое существование. Кто-то продолжает жить в иных сферах. Кто-то рождается вновь. Есть такие, кто приходит в этот Мир с очень конкретной целью целиком и полностью по собственной воле. Но даже среди тех, кого человечество причисляет к богам, я не знаю никого, кто, пережив рождение, сразу бы вспомнил о своей затее. Осознание сути, происходит, как правило, не ранее чем через тридцать-сорок лет земной жизни, и, как правило, не без помощи со стороны. Я помогаю тебе.