Прогулка по висячему мостику (СИ)

- Палладина! И далась тебе моя кухня! Неужто не можешь, как все нормальные люди, пользоваться входной дверью?

- Женечка, ты ждал на кухне, вот я и направилась сюда, – как ни в чем не бывало, ответила Ира.

- Ты даже такие тонкости замечаешь? – Женечка хотел придать своему тону шутливый оттенок, но вопрос прозвучал серьезно.

- Женечка, ты сам виноват.

- Я виноват?

- Ну конечно! Ты ведь совсем забыл меня проинструктировать по поводу того, что должно замечать, а что – нет.

- Ну и язва же ты стала, Палладина!

- Пытаюсь соответствовать! Яблочко, оно ж от яблони не должно далеко укатываться!

- Ах ты ж яблочко мое румяное! Кстати, что с тобой случилось, Палладина? Посвежела! Похорошела! Неужто действительно, не заморачиваясь ни на чем, просто отдыхала?

- Представь себе – да!

- Рассказывай! – торжественно воскликнул Женечка.

- А рассказывать особо нечего. Полмесяца кряду каждый день с утра до вечера на лыжах по лесу без единой мысли в голове.

- А Новый Год, как встретила?

- Классно! – беззаботно ответила Ира.

Женечка внимательно оглядел ее и усмехнулся.

- Женич, я здесь ни при чем, – на всякий случай оправдался Генка.

- Ира! Он правду говорит? – начал язвить Женечка.

- Врет! Но только наполовину.

- Это как?

- Они с Радным напару Лешку вызвали и в пансионат нас отвезли.

- Вот видишь, Геныч! Врешь! Приложил-таки руку к изменению образа жизни Палладиной.

- Руку, честное слово, не прикладывал! А вот голову – было дело.

- Как именно? – не прекращал гротескно грозным тоном шутливый допрос Женечка.

- Вспомнил про Лешку, а Радный сказал, что общество сына самая что ни на есть подходящая, на время отдыха, для Ирчика компания.

- Заложил, значит, Ирку с потрохами?

- Получается, что так… – виновато пробурчал Генка и скорчил смешную рожу.

- Ребят, вам не надоело паясничать?

- Можешь предложить что-то поинтересней? – вопросом на вопрос ответил Ире Женечка.

- Пойдемте к морю… – мечтательно проговорила Ира.

- Лично у меня возражений нет! – радостно воскликнул Генка.

- Еще б у тебя были возражения! Тебя ж хлебом не корми – дай на голую Палладину поглазеть!

- А при чем здесь голая Палладина?

- А ты что думаешь, она морским воздухом подышать, что ли, хочет? Ага! Жди! Как на берег выйдет, тут же с себя все поскидывает и уплывет в темноту.

- Точно! А я и запамятовал! – Генка, хитро прищурившись, посмотрел на Иру.

- Можете составить мне компанию. Не возражаю, – поднимаясь, сказала Ира. – Идем?

- Как скажешь, Палладина, – Женечка поднялся вслед за ней.

На улице было темно, безлюдно и мокро.

- Дождь что ли прошел? – спросила Ира.

- Да уж неделю как льет, – ответил Женечка.

- На море шторм, небось? – опасливо поинтересовался Генка.

- Небось… – удовлетворил его любопытство Женечка.

Когда они шли по Ривьере, Женечкино «небось…» подтвердилось, сначала отдаленным, но неумолимо приближающимся яростным грохотом жующих камни волн. А когда они, наконец, оказались на набережной, их взору предстало поистине впечатляющее зрелище: все небо над морем полыхало яркими беззвучными зарницами то и дело освещавшими дико бурлящую и клокочущую от неистового танца Посейдона поверхность воды.

Ира ускорила шаг и почти побежала к галечной кромке пляжа, раздеваясь на ходу.

- Ирчик! Ты с ума сошла! – в ужасе завопил Генка.

- Как я понимаю, желающих составить мне компанию нет, – констатировала Ира, не удостаивая вниманием отчаянный Генкин вопль.

Женечка спокойно забирал у Иры из рук последовательно снимаемую одежду и притормозил пытающегося образумить ее Генку.

- Женич! Ты глянь, какой шторм! – не унимался Генка.

- Все в порядке, – прозвучал, заглушая шум шторма, тихий спокойный металлический голос Женечки. – Не трогай ее.

Ира с разбегу врезалась в стену волн и отдалась их воле.

Волны крутили и швыряли Ирино тело. Она чувствовала себя то гусеницей шелкопряда, обматывающейся шелковыми нитями, то миксером со взбиваемым во чреве содержимым.

В конце концов, она оказалась на гребне волны, готовой низвергнуть всю свою набранную в неистовом беге мощь на берег и открыла глаза.

Перед взором медленно рассасывались оранжевые пятна всполохов зарниц. Постепенно проступавшие сквозь мрак детали неопровержимо свидетельствовали о том, что она находится в своем гостиничном номере. Ира встала и включила свет. Часы показывали половину восьмого. В дверь кто-то осторожно пошкрёбся.

- Кто там? – спросила Ира.

- Ирчик, это я, – несмело отозвался Генка.

Ира открыла дверь.

- Я увидел, что свет зажегся и понял, что ты… – промямлил он тем же полупридушенным голосом, протягивая ей пухлый от содержимого большой полиэтиленовый пакет. – Я… того… через полчасика забегу…

- Хорошо, – ответила Ира, и Генка спешно побрел по коридору в сторону лифта.

Ира заглянула в пакет – там лежала ее одежда.

- Та-ак! – яростно протянула она и, неожиданно для себя, от души рассмеялась.

Ровно в восемь пришли Генка с Раулем.

- Здравствуйте, мальчики!

Ирины глаза искрились непритворным радостным блеском, чего нельзя было сказать о «мальчиках»: Рауль смотрел на Иру все тем же пылким взором, но теперь к нему примешался густой оттенок невыразимой печали, а Генка так и вовсе отводил глаза, то и дело как бы невзначай пытаясь дотронуться до Иры. Она лукаво усмехнулась про себя, встала, положила руки Генке на плечи, перенесла на них весь свой вес и, глядя в упор на Рауля, сказала:

- Я так обрадовалась, узнав от Гены, что ты сегодня уже будешь здесь. Не терпится поскорее воочию убедиться, что у нас все получилось.

- Мне тоже. Потому и приехал, – голос Рауля, несмотря на обворожительную улыбку, оттенял налет грусти.

Ира села, и они с Раулем принялись обсуждать план действий на ближайшие три дня.

- Да-а… – протянул Генка, перебивая их, – Стас как в воду глядел, что вы до понедельника жить будете в цехе!

- Геночка, ну что я могу сделать, если он ясновидящий!

- Между прочим, он тебе русским языком перед отъездом посоветовал хотя бы в воскресенье сделать выходной. А мне, между прочим, наказал бдительно проследить за этим.

- Геночка, не переживай, я думаю, что мы в два дня уложимся, а если нет – ты ведь нас не выдашь, правда?

Генка только тяжело вздохнул, ничего не сказав. Ира прекрасно понимала, что его волнует отнюдь не их с Раулем неуемное «трудиться, трудиться и трудиться».

На самом деле на перепроверку хватило одного дня, и все же в субботу Ира с Раулем снова отправились в цех и проделали всю работу заново, и в воскресенье – тоже. Их, как и прежде, непреодолимо тянуло друг к другу, но иной способ общения Ира не допускала, а Рауль не смел настаивать. Впрочем, что там на самом деле происходит с Раулем, Ира понятия не имела и выяснять не собиралась. Ее гораздо больше занимали собственные ощущения. С одной стороны в них ничего не изменилось, а с другой – изменилось абсолютно все. Хоть и сладостная, но при этом невыносимая мука сменилась терпко-упоительным с горчинкой наслаждением. Она перестала в изнеможении рыдать при каждом удобном случае, постоянно находясь в состоянии легкости и отрешенной уверенности, правда, в чем она так отрешенно, так уверена, Ира не догадывалась.

- А тебе не кажется, что ты стала хозяйкой положения? – спросил Зив, когда она в пятницу, улучив момент, заглянула к ним в гости.

- Есть что-то похожее… – прислушиваясь к своим ощущениям, ответила Ира. – Но тогда получается, что раньше хозяином положения являлся Рауль?

- Получается что-то вроде того… – задумчиво промурлыкал Лоренц.

- Как Новый Год-то встретила? – сменил тему Зив.

Ира усмехнулась и рассказала им. Зив с Лоренцем загадочно переглянулись в замешательстве.

- Насколько я понимаю, комментариев не предвидится, ввиду их тотального отсутствия, – весело заключила Ира.