Дзюцу для трансгуманиста (СИ)

Подлости, хитрости, подножки, удары в спину… нельзя сказать, что Мадара имел что-нибудь против таких методов ведения боя. Просто он успел от них отвыкнуть - на его уровне работала только честная грубая сила. Тот, кто позволял себе отвлекаться на финты и увёртки, погибал.

Впрочем, следующий удар поразил уже Кабуто. Причём поразил как в прямом, так и в переносном смысле - глаза Кабуто изумлённо расширились, когда он улетел в стену со сломанными рёбрами.

- Я знаю, о чём ты думаешь, - улыбнулся Мадара, наступая ногой на грудь ирьенина. - “Шаринганом нельзя смотреть на самого себя - как же он смог предугадать мою попытку тонкого управления и нейтрализовать её?” Видишь ли, я не могу смотреть на своё тело… зато я могу смотреть на твои руки.

- Вы… находчивы, Мадара-сама, - прохрипел Кабуто.

- Ты ещё не представляешь, насколько, - хмыкнул мертвец. Нагнувшись с неуловимой быстротой, он кончиком куная срезал с глаз противника защитную перепонку. Конечно, ирьенину наверняка не составит труда их восстановить, если его похвальба имела хоть какие-то основания. Но Мадаре требовалась лишь секунда… Взгляд в глаза и…

- Ты ещё не представляешь, насколько, - хмыкнул мертвец. Нагнувшись с неуловимой быстротой, он кончиком куная срезал с глаз противника защитную перепонку. Конечно, ирьенину наверняка не составит труда их восстановить, если его похвальба имела хоть какие-то основания. Но Мадаре требовалась лишь секунда… Взгляд в глаза и…

Когда Кабуто оказался в чёрно-белом негативном мире под кровавой луной, он несколько секунд не мог понять, что происходит…

- Глупец, - усмехнулся Мадара, подходя к нему. - Ты правда пытался применить Изанами на МНЕ?! Я впервые испытал на себе это дзюцу в одиннадцать лет! Я знаю о нём всё! У меня просто нет навязчивых идей.

- А по вашему поведению не скажешь, Мадара-сама, - хмыкнул Кабуто. Он понимал, что проиграл, но не был особо огорчён этим. Проиграть сильнейшему из Учих - не стыдно. Да и проигрыш в принципе временный. В Цукуёми Мадара не сможет его убить. Всё что угодно сможет сделать - пытать, насиловать, превратить в лягушку - а убить не сможет. Боль, конечно… чудовищная боль в течение нескольких суток, которую никакими ирьенинскими приёмами не заблокируешь… неприятно. Но выжить можно. В конце концов, пережил же такую атаку Какаши… С другой стороны, Итачи тогда и не стремился в буквальном смысле слова свести Какаши с ума. Ему нужно было всего лишь нейтрализовать копирующего ниндзя - так что он использовал далеко не самые мучительные способы пытки. Мадара, определённо, такой милости пленнику не окажет.

- Похоже, ты кое-что знаешь обо мне и моих целях, - нахмурился Мадара. От его мощного сакки у Кабуто перехватило дух. - Придётся мне и эту информацию из тебя вытянуть…

Цукуёми можно разрушить с помощью Шарингана. Но только Учихи по крови инстинктивно знают, как это сделать. Всем остальным нужно обучение - а Саске решительно отказывался делиться своими техниками с кем-либо в Звуке.

Мадара наклонился и не спеша сломал привязанному Кабуто все пальцы на левой руке, начав с мизинца. Медик не пытался сдержать крик - он знал, что это лишь усилит боль. Наоборот, он вложил в вопль всего себя. Мертвец довольно усмехнулся.

- Неплохо для начала. Я мог бы сказать, что если ты правдиво ответишь на мои вопросы, боль прекратится. Но я этого не скажу.

Он резко нанёс удар ногой в пах пленника. Кабуто взвыл.

- Я поиграю с тобой пару часов, и только потом начну задавать вопросы.

Сильный удар, хруст в плече.

- Это, конечно, всё очень примитивно. Я мог бы просто заставить тебя страдать. Испытывать невыносимую боль вообще без внешних, видимых повреждений.

Кулак врезается в грудь слева, круша рёбра, вбивая их осколки в сердце. Как медик, Кабуто знал, что с такими ранами не живут… во всяком случае, не живут долго, и уж точно не сохраняют сознание. Но здесь - другие законы. Здесь, если Мадара пожелает, он может размолоть своего противника в мясорубке - и каждая клеточка фарша, в которые превратится Кабуто, будет жить и всё чувствовать.

- Но я предпочитаю больше реализма.

Удар в живот, выдох, переходящий в хрип. Когда Мадара вынимает кулак, он держит в руке внутренности Кабуто.

- Больше реализма, Мадара-сама? А свой план Муген Цукуёми вы тоже придумали из большой любви к реализму?

Глаза древнего шиноби неприятно сузились.

- Похоже, Обито был ещё болтливее, чем я ожидал… Но ты ошибаешься, если думаешь, что на меня это подействует. Я знаком с этим приёмом. Многие допрашиваемые думают, что смогут заболтать палачей. Отвлечь их разговором, сказав что-то увлекательное или провокационное, и тем самым заставить прекратить пытку, хоть на время. Это могло бы сработать, поскольку я любопытен… но как много ты сможешь сказать, если у тебя нет рта?

Кабуто попытался что-то ответить, и сразу понял, что Мадара прав. Он зарастил пленнику рот - видимо, на те самые два часа пытки, после которых начнётся допрос. Теперь ему оставалось только молча страдать. Он превратился в полностью пассивный объект.

Кабуто знал, что все равно ничего ценного не скажет. Многочасовые тренировки в нескольких деревнях и гипноблоки не прошли даром. Мадара - дилетант, пусть талантливый, но всё же дилетант, до Морино Ибики, например, ему далеко. Вот остаться в своём уме в конце многодневной экзекуции - это уже задачка посложнее.

С другой стороны… если он не может говорить, то может петь!

Для настоящей песни не нужны ни музыка, ни слова - опыт Томино, довольно-таки бездарного певца, показал, что настоящая мелодия звучит в сердце. Вопрос в том, способно ли выжженное сердце Якуши Кабуто ещё испытать хоть какие-то эмоции? Но ведь, как говорит тот же Томино, попытка - не пытка? Очень уместная поговорка в нынешней ситуации.

Жжение в обугливающихся подушечках пальцев (Мадара перешёл к огню), он проигнорировал, копаясь в воспоминаниях, извлечённых из “куба”… что там было подходящего под ситуацию? Эту песню не задушишь, не убьёшь? Пусть нас по тюрьмам сажают, пусть нас пытают огнем? Нет, не то… отклика нет… особенно учитывая, что их нужно мысленно переводить на язык мира шиноби, хотя в этом и своё преимущество - концентрация позволяет отвлечься от боли…

О… а вот это, кажется, подойдёт…

Нет и нет, мне не до смеха,

Нет окна и дверь размыта;

Ведь пытать меня приехал

Сам Великий Инквизитор.

Инквизитор наседает,

Подбирает инструмент;

“Ты скажи мне все, что знаешь,

Полегчает и тебе”.

Он наверное хочет меня открыть

Как простой чемодан, он знает одно,

Даже в самом пустом из самых пустых

Есть двойное дно, есть двойное дно.

Если б были еще силы,

Я б сказал ему: “Мой милый,

Я не знаю кто я, где я,

Что за силы правят миром;

И мои опутал ноги

Длинных улиц лабиринт”…

Инквизитор мне не верит,

Заворачивает винт.

Он наверное хочет меня открыть

Как простой чемодан, он знает одно,

Даже в самом пустом из самых пустых

Есть двойное дно, есть двойное дно.

Видно был я здесь не первый

Окружен такой любовью,

И во всех углах таились

Призраки средневековья.

Тени в черных капюшонах

Выползают из щелей

Наблюдают напряженно

За добычею своей.

Они все захотели меня открыть,

Как простой чемодан, они знают одно,

Даже в самом пустом из самых пустых

Есть двойное дно, есть двойное дно.

И внезапно… с последним аккордом чёрно-красная картинка задрожала и рассыпалась стекляшками калейдоскопа. Не теряя ни секунды, ирьенин выстрелил из кончика указательного пальца Шприц Чакры, который вонзился точно в рефлекторную точку, мгновенно парализовав предка.