Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла (СИ)

- Нахуюге Вертюге, – серьезно отвечаю я.

- Странное имя. Но я запомню его, – отвечает он.

Рывок, он толкает меня в грудь, выдергивая из захвата меч. Моя рука онемела окончательно, ноги подкосились, и уже в падении я успел чуть сдвинуться. Чтобы не умереть от неплохо поставленного удара мечом, я отклонил его, через обезболивающие отлично чувствуя, как мне что-то проткнули в теле. Я свалился на землю, а он остался стоять, держа в руке свой нинзя-то. Он считает себя победителем, но…

По телу пробегаются покалывания. Замещение, более совершенный вариант техники подмены. Все прошло по плану, от начала и до конца. Выкуси, ублюдок!

*

Парень сумел удивить бывшего синоби клана Курама. Дрался великолепно, пару раз даже задел его, дзенина. Да и против гендзютсу действовал умело. Правда, какое-то странное имя. Дзенин достаточно долго прожил в Конохе, но не слышал такой фамилии. Парень сидел на земле и держал левой рукой правую. Странно, в этом бою его не ранили в правую руку. Значит эта рана еще с прошлого боя. И он дрался все это время с травмой? Похвально. Он даже сумел всерьез вымотать дзенина. Синоби-нукенин уже и забыл, когда последний раз приходилось использовать столько техник за один единственный бой. Знаний в тайдзютсу, ему, естественно, сильно не хватало – не это его специальность все же. Да от этих помощников тоже толку было ноль.

Парень поднимает голову. Что-то не так, какой-то мощный источник чакры. Неожиданно парень поднимает левую руку, в которой зажат листок бумаги с печатью. И, судя по количеству чакры… Биджу под хвост! Долбанные самоубийцы в этом Корне!

Дзенин резко отступает, едва успев выйти из зоны поражения взрывной печати. Грохотнуло знатно, что-то перестарались эти параноики. Мимо улетают ветки деревьев, по ушам сильно прикладывает ударной волной. Но, теперь уже это неважно. Курама улыбнулся под маской – мальчишка наверняка был перспективным. Отобрать такого у старого Данзо – почти праздник. Но, если бы не необходимость, дзенин вообще бы отказался приближаться к этим психам. Слишком уж браво их дрессируют. Нукенин невольно поежился, вспоминая, что самому доводилось проходить через те тренировки.

Теперь же следовало вернуться к основной цели. Старик Узумаки был где-то близко. Даже странно, что не убежал, пока была такая возможность. Короткие поиски, и вот он. Старик сидел на земле и имел самый отрешенный вид. Смотрел в небо, хотя скорее уж в кроны деревьев. Он просто сидели ждал того, кто собирался его убить.

- Неужели совсем не страшно, старик?

- Я слишком стар, чтобы бояться смерти, – бесцветно ответил старик. – Меня уже заждались на том свете.

Синоби кивает, подходя чуть ближе. Все же опасно недооценивать такого синоби. Старого, изворотливого. Но от гендзютсу старик не уйдет. С такой дистанции и без посторонних помех член клана Курама сломает его разум в считанные секунды.

- Это ты верно подметил. Зная, сколько прегрешений на тебе висит, я удивлен, что убийцу к тебе не подослали раньше.

Узумаки развел руками:

- Подсылали, много раз. Но, каких-то слабаков.

Синоби в маске АНБУ снова кивнул, вытаскивая из ножен свой меч.

- Знаешь, в чем скрывается самая большая ирония жизни, старик?

- Знаю, но у тебя есть своя версия, верно? – не скрывая насмешки переспросил старик.

- Ирония жизни кроется в мелочах. Я, здесь, сейчас отправлю тебя на тот свет. В этом нет ничего особенного. Но! Кто ты? Кто я? Именно в этом ирония. Я был вынужден предать свой клан, стать отступником, чтобы спастись. Ты тоже предал свой клан, свою деревню. Затем предал уже другую деревню. Работал на всех, кто тебе платил, не обращая внимания ни на что. Как они использовали твои знания и умения, кто страдал от твоих действий, тебя это не интересовало. Ты – отступник по сути, но обычный наемный мастер печатей для всех. Я – обычный синоби по сути, но отступник для всех вокруг. Тебе не кажется, что в этом есть ирония жизни? И я должен совершить преступление, убив тебя.

Старик пожал плечами.

- Ирония жизни, значит. Так ты ее видишь? Возможно, все возможно. Но все же, ирония спрятана глубже.

Нукенин удивился.

- И где же?

- Здесь, – раздался голос за спиной.

Но, еще раньше, чем синоби в маске АНБУ услышал голос, в его спину вошел кунай. Не слишком глубоко, не смертельно. Но он отчетливо почувствовал, как немеет его тело. Голос оказался знакомым, и действительно вперед вышел синоби в плотном костюме, который только что на его глазах покончил с собой. Парень придерживал правую руку левой и не слишком уверенно стоял на ногах, но он был жив. Жив.

- Ирония в том, что мне плевать на все, что ты только что сказал. Я убью тебя, просто так. Плевать мне на твое имя и на все прочее тоже.

Онемение дошло до пальцев рук, и его оружие упало на землю. Сам он осел на колени и едва не падал. Тюнин, а это явно был тюнин, из Корня бросил короткий взгляд на меч нукенина и подошел ближе, рассматривая оружие. О, какой наблюдательный. Парень сел на корточки, взял левой рукой меч и еще пристальнее осмотрел его лезвие. Да, там был яд. Синоби из клана Курама никогда не переоценивал свои способности во всем, что не касалось гендзютсу, и всегда использовал сильный яд, рецепт которого украл у своего клана.

- Этот меч поразил тебя, и ты скоро умрешь, парень. Но я не понимаю… Ты использовал подмену. Когда? Уже после того, как показал мне печать?

Парень не обратил на его слова внимания, сразу начав обыскивать противника. Да, да, у него был запас антидота. Одна порция. И тюнин нашел ее достаточно быстро, она ведь даже не была особо спрятана.

- Нет, ты ушел немного раньше. Да, перед тем, как показал мне печать. Но… Почему не раньше? Почему дал поразить себя?

Тюнин, положив антидот в свой карман, поднял клинок нукенина.

- Сколько времени нужно яду, чтобы убить?

- Почему ты не ушел раньше? Объясни. И я отвечу на твои вопросы. Почему ты не ушел раньше? Ты же хотел достать меня взрывом, так почему дал себя ранить?

Парень медлил несколько секунд, но все же ответил:

- Я не хотел доставать тебя взрывом. Я хотел, чтобы ты поверил, что я убью себя. Выкрики про самопожертвование. Самоубийственные атаки. Ты поверил, что я мертв. Чем я и хотел воспользоваться.

Синоби удивился:

- Ты сумел настолько просчитать меня? Просчитать мои действия? Нет, все проще. Ты заставил меня не правильно оценить себя, составить неправильное мнение. Впечатляюще. Несложный, но эффективный ход. Я поверил и перестал ждать удара сзади. Был уверен, что остался только старик Узумаки. Да, я понял. Яд: несколько часов, после которых станет поздно. Я знаю всего нескольких синоби, сумевших самостоятельно выделить антидот. Вы сможете… замедлить действие яда, но не обратить его. Может, у твоего друга есть время, как и у тебя.

Ни к чему было врать. Нукенин не хотел становиться отступником, его заставили. Он не испытывал чувства верности. Ни к Конохе. Ни к Данзо, на которого вынужден был работать. Теперь, перед смертью (а он не сомневался, что в этот раз не сумеет сбежать – слишком прытким оказался его последний противник), врать смысла не было. Незачем.

- Что ты сделаешь? Тюнин, который перехитрил более опытного дзенина. Скажи мне, что ты сделаешь? Отнесешь антидот своему другу? Или используешь сам? У меня нет других порций, никогда их не держал. И рецепта на память я не знаю, а добраться до записей вы не успеете. Так что ты сделаешь?

- Глупый вопрос.

Клинок резко скользнул в воздухе и прорезал руку отступника. Выпустил меч и стащил с поверженного противника маску.

- Хочешь жить? Скажи есть ли у тебя еще антидот?

Но нукенин лишь улыбнулся:

- Мне незачем врать. У меня была лишь моя жизнь, единственное, за что я сражался, и только что ты забрал ее окончательно. Нет, у меня больше нет противоядия. Я сказал правду. Что ты сделаешь?

Тюнин раздумывал всего несколько секунд, прежде чем стянул маску и капюшон, и всыпал порошок в свой рот.