Бесконечное движение к свету

– Опять ты? – вдруг услышал Андрей за спиной сиплый, словно простуженый голос и резко обернулся. В дверях, ведущих в коридор, стоял, опершись о косяк и пошатываясь, грязный, небритый, мужчина с взъерошенными волосами и отёкшим лицом. Достаточно было беглого взгляда, что бы понять – этот человек из этой обстановки. Всё идеально подходило одно к одному. Но самым страшным и нелепым было то, что Андрей в нём узнавал самого себя даже больше чем в капитане.

– Вы… меня видите? – удивился Андрей.

– Да. У меня есть глаза, и они ещё видят – ответил бомж (это определение, на данный момент, больше всего подходило к облику этого человека) уставившись на Андрея осоловелым взглядом. Он тяжело дышал, шумно сопел и слегка пошатывался после каждого выдоха.

– Но как…? Ты меня не должен видеть… – растерянно произнёс Андрей.

– Вообще-то здесь какая-то чертовщина… – насторожился бомж, но вскоре махнул рукой и отвернулся – Хотя… после двух приступов белой горячки, я уже ничему не удивляюсь.

Вдруг он оторвался от косяка и шаркающей походкой, занося правое плечо вперёд, вошёл в комнату.

Андрей всё это время не спускал с него глаз. Среди чувств удивления и растерянности его несколько смущало одна деталь одежды: на этом жалком и ничтожном человеке были настоящие, импортные джинсы, правда грязные и порванные на коленях.

Бомж подошёл к дивану и, в прямом смысле, упал на него спиной. Диван заскрипел и зашатался. Громко щёлкнула пружина.

Только теперь Андрей заметил, что бомж держит в руке почти выпитую бутылку водки. Спустя минуту он, прямо с горла, как бы демонстративно, сделал несколько больших глотоков, после чего припал ртом к правому рукаву. Было очевидно – человек находиться в длительном запое.

– А что здесь произошло? – наконец спросил Андрей, немного отойдя от первого впечатления.

– А что вообще происходит в жизни? – вопросом на вопрос ответил бомж, неподвижным взглядом уставившись перед собой – По большому счёту в жизни ничего особенного не происходит: всё движется, меняется. Вот к примеру – растёт себе маленький цветочек. Тихо, спакойно, никому не мешает, никого не трогает… И всё у него хорошо: почва даёт пищу и влагу, солнце – свет и тепло. Пчёлки постарались и будущее поколение зарядилось… Но вот пришла корова, лизнула языком и вся жизнь цветка превратилась в дермо. Хотя сама жизнь от этого нисколько не изменилась. Даже наоборот – появилось что-то новое. К примеру жуки навозники. Вот так бывает и с людьми – человек живёт-живёт, потом что-то случается и вся жизнь превращается в дермо…

Бомж замолчал и Андрей заметил, как слегка подёргивается его голова. Но вдруг это подёргивание прекратилось, он повернулся к Андрею и проговорил – «А ведь это ты во всём виноват».

– Я?! – удивился Андрей.

– Да, ты… «Не иди в ментовку, тебя убьют на войне…». Какого хрена ты мне это говорил? Тебе что, заняться было нечем?

– Значит, вы меня слышали? – растерянно произнёс Андрей.

Бомж втянул голову в плечи и уставился на почти пустую бутылку, которую держал в руках. На вопрос он так и не ответил.

– Лучше бы меня убили… – глухо простонал он.

– Но что случилось! – истерично выкрикнул Андрей.

Видно алкоголь уже начал действовать: голова бомжа клонилась всё ниже, словно он постепенно погружался в дремоту. Но вдруг в наступившей тишине прозвучал его голос, пьяный и невнятный по началу.

– «Москвич» занесло на повороте. Мы съехали в кювет и завалились набок. В общем-то, ничего страшного – все были целы. Я выбрался, а заднюю пассажирскую дверь заклинило. Я вышел на трассу, что бы попросить о помощи. Всего и делов – зацепить тросом или верёвкой и опрокинуть машину на колёса. Но как назло – никого. Пустая дорога. И вдруг, у себя за спиной, я слышу глухой хлопок. Оборачиваюсь, а мой «Москвич» уже полыхает как факел…

До сих пор у меня перед глазами их ручки, пытающиеся разбить стекло… До сих пор я слышу их приглушённые крики… Мои девочки… Мои милые бедные девочки… Моя жена и две мои доченьки…. Они сгорели заживо у меня на глазах… Я не смог их спасти… Как после этого жить?… Зачем жить?… Бога нет… Нет и никогда не было… Иначе зачем?… Зачем же так?…

Он замолчал, и какое-то время смотрел перед собой. Потом, закрыв рот кулаком, начал издавать странные звуки. И вдруг Андрей понял – он плачет. Бомж всхлипывал, тихонько завывал и шмыгал носом.

Андрей поначалу просто смотрел и молчал. Было много непонятных вопросов, и он постепенно начал их задавать.

– Ты не пошёл работать в милицию… А куда ты пошёл?

– Я окончил радиотехнический техникум.

– А потом?

– Завод «Калибр» – сказав это, бомж вздохнул, махнул рукой и добавил – А потом всё развалилось.

– Не стало Советского Союза… – подсказал Андрей.

– Да – подтвердил бомж – много чего не стало…

Они какое-то время молчали.

У Андрея бешено колотилось сердце, мысли застопорились. Он медленно обвёл взглядом комнату и вдруг резко повернулся к сидящему на диване.

– А на ком ты женился?

– На Зое Коледубской – невнятно произнёс себе в колени бомж.

– На Зое Коледубской? – от удивления Андрей даже наклонился к собеседнику – Это из нашего подъезда? С первого этажа? Но они же съехали…

– Она у нас на заводе практику проходила – чуть повернул голову в сторону Андрея, проговорил бомж.

Андрей выпрямился и какое-то время растерянно смотрел в глубину комнаты

– Но… а как же Софа? – тихо спросил он.

Услышав это имя бомж тяжело вздохнул и поднял голову. Его взгляд стал даже осмысленным.

– Да, Софа… Конечно… Помню… На следующее утро я рассказал ей об этом странном сне, о том, что меня якобы убьют на войне. Тогда она как-то странно мне ответила: она, словно впала в какой-то транс, и, вытаращив глаза, прошептала – «Это тебя не спасёт…. Тебя уже ничего не спасёт…». Потом, немного придя в себя, посмотрела мне в глаза и добавила – "Если бы ты на мне женился… Но ты меня не любишь… Я не хочу жить без любви…» – бомж долгое время молчал, потом в задумчивости, еле шевеля губами, проговорил – Не надо было связываться с этой ведьмой… Это всё проклятие Софы.

Вдруг, он резким движением, запрокинув голову, допил содержимое бутылки и швырнул её в сторону.

– Надоело… – пробасил он, довольно легко поднялся и, бросив короткое – «Сейчас…» – пошёл в свою комнату.

Андрей остался на месте. Он не последовал за ним. Ему не хотелось видеть подобную картину разрухи в комнате, которая, по сути, и на данный момент, была и его комнатой. К тому же, он так понял, что бомж отправился туда по делу и вскоре должен вернутся. Но время шло, а тот не возвращался. Полная тишина в квартире начинала казаться Андрею уже какой-то зловещей. Наконец, не выдержав, он двинулся следом.

Дверь была открыта настежь.

Бомж стоял на подоконнике с петлёй на шее. Второй конец верёвки он зацепил за центр карниза.

«Выдержит…» – сразу мелькнула у Андрея мысль.

Вспомнился давнишний диалог матери и отца, когда отец крепил этот карниз.

– Не упадёт?

– Не боись, мать. Он меня выдержит.

Увидев Андрея, бомж улыбнулся, словно только его и ждал. Потом тихо, очень тихо, шевеля лишь одними губами произнёс – «Ну вот и всё…». Он сделал шаг вниз с подоконника и петля мгновенно затянулась на шее. Раздалось приглушённое хрипение, руки и ноги бомжа конвульсивно задёргались. Но видно организм отдельно от сознания дал команду к спасению: бомж начал хвататься руками за верёвку и подтягиваться.

Но силы были не равны.

Хватка смерти оказалась сильнее.

"Теперь понятно, почему ты меня видишь" – подумал Андрей.

Его реакция запоздала. Однако даже в этом случае он мог бы ещё спасти висельника, обладай твёрдой плотью. А так…. Он лишь обнимал руками пустоту и прижимая их к груди.

– Стой! Стой! Стой! – истошно кричал Андрей, но жизнь очень быстро уходила с обречённого тела.

Кисти рук бомжа ещё мелко дрожали, когда Андрей вышел из комнаты.

Он ничего не соображал. Его голова была похожа на пустой барабан, из которого от ударов выскачили все мысли, кроме одной – «…тебя уже ничего не спасёт…». Он бессмысленно смотрел перед собой и видел только дрожащие кисти рук. Андрей закрыл глаза и сильно потёр лицо ладонями. Он тяжело, со стоном, вздохнул и, зачем-то повернув голову вправо, громко обратился к Простакову.