Дубликат

– Ну что, Сиделец, с почином тебя, – закуривая сигарету, поздравил Семеныч.

– Ага. Спасибо.

– Да ладно тебе. Это с непривычки. Вишь, даже у меня какая-никакая одышка имеется. Но как только втянешься, полегче станет. Опять же в одиночку я бы управился только за пару часов, а вдвоем, вишь, в час уложились. Осталось только свернуться – и порядок. Кстати, времени вагон, мы еще одного успеем уработать.

Валковский мысленно взвыл. Нет, сезон он еще, пожалуй, доработает, но дальше это вряд ли. Никакие промысловики не мясники. Они забойщики, водители, операторы малой механизации и, самое главное, грузчики. А еще при всем при этом реально рискуют оказаться в пасти местных обитателей. И все это удовольствие за откровенно небольшие деньги. Во всяком случае, в его понимании…

Андреевский, Рыбачий, Астраханский, Ванино, Платиновый – все это поселки, в которых ему уже довелось побывать. И, признаться, в каждом из них, даже в Платиновом, где основное население старатели, его не отпускало ощущение, что он не в русском поселении. Слишком все там было как-то ухожено и чисто. Даже если ведутся строительные работы, присущего России бардака и грязи не наблюдается.

Никакой вольницы, никаких «культурно» отдыхающих на улице с бутылками пива в руках и уж тем более никаких пьяных. Конечно, порядка добивались своеобразно. При всем при том, что сами же сюда тянули весь этот антиобщественный элемент, спокойного житья никому не давали. Либо принимай существующие порядки, либо выметайся на все четыре стороны в чисто поле. Земные правозащитники впали бы в ступор от подобного обращения с человеком разумным. Но их тут не было. А если бы вдруг затесались… Да в принципе разницы никакой: не нравятся порядки – вот Бог, а вот порог.

Честно сказать, он даже испытал чувство гордости за своих. Плевать, что все это из-под палки. Но все же если захотим, то могем. А принудиловка… Если человек растет в хлеву, то он просто привыкает к этому. Равно как и глядя на своих родителей и окружающих, привыкает к тому, что вместо нормальной работы можно гнать халтуру. Иными словами, он просто дитя своих родителей и общества.

Но в том-то и дело, что на Колонии появилась уникальная возможность создать другое общество. Да, родителям придется тяжко, а кое-кому так и вовсе ломать себя через колено. Очень может быть, что и следующее поколение все еще будет сопротивляться подобной системе, но уже третье станет воспринимать это как данность. Тут главное – не останавливаться и не сбавлять напор, несмотря ни на какие стенания общества. Раз дашь послабление – и все насмарку.

Однако едва только он оказался в Берне, как ему тут же на ум пришел анекдот из детства, про слабое подобие левой руки. Нет, с русскими поселениями все было в порядке: и чисто, и пригоже, и газончики подстрижены, и люди по улицам ходят опрятные, и даже робы у них не лоснятся от грязи, но… Одно дело, когда людей заставляют поддерживать этот самый порядок, и совершенно другое, когда это всего лишь образ жизни.

Да, так называемый орднунг, порядок, уже давно является образом жизни немцев. Правда, это не врожденное, а благоприобретенное. Где-то в этом сыграла свою роль извечная бедность немцев, побуждавшая их быть более бережливыми и рачительными хозяевами. Где-то любовь к порядку им насаждалась, причем в буквальном смысле этого слова. Не суть важно как. Главное – результат. Сегодняшние немцы просто не представляют, как это жить по-другому.

Население Берна составляли не только немцы. Но их было большинство, а потому именно они задавали тон всему образу жизни этого населенного пункта. Словом, едва Владимир оказался там, как его тотчас же охватило чувство нереальности. Это была просто картинка. Декорации к какому-то фильму-сказке.

Правда, создать поселение с чисто немецкими порядками бернцам все же не удалось. Нет, на их культурные ценности никто не покушался. Мало того, они вполне имели право жить своей собственной жизнью и придерживаться традиционного уклада, но и рассчитывать в таком случае могли только на себя. А коль скоро они оказались в тесном взаимодействии с русскими, то… будьте любезны.

Изучение русского языка в школе строго обязательно. Делопроизводство только на русском – во всяком случае, документация, не относящаяся к категории внутренней. Контракты с охотниками, а они в подавляющей своей основе были русскоязычными, тоже только на русском языке. И бернцы приняли это без лишних разговоров. Хотя и понимали, что с такими темпами вполне себе могут превратиться в так называемых российских немцев.

Ну, вначале, может, так и покажется, но что выйдет впоследствии… Очень может быть, что они заставят считаться с собой всех окружающих. Дело в том, что у Берна был хороший потенциал. Или даже точнее будет сказать, очень серьезный потенциал. На две сотни взрослых мужчин и женщин здесь приходилось четыре сотни детей. Причем даже в подобной обстановке встретить женщину в интересном положении там было в порядке вещей. А еще немецкие пары постоянно осаждали представительство Андреевского в Платиновом с просьбами об опекунстве над детьми, переправляемыми на Колонию с Земли.

Угу. Среди местной детворы русский звучит ничуть не реже немецкого. Вот так и растет община. А среди русских не так-то легко найти тех, кто готов взять в семью сирот. Есть кадетский корпус, который и несет на себе основное бремя по воспитанию подрастающего поколения. Немцы же пошли по другому пути: из русских детей решили взращивать поколение немцев, которое придет им на смену и укрепит позиции общины.

Неужели за всем этим в Андреевском не видят подобной возможности? Очень может быть. В конце концов, Ладыгин – простой опер, его советники тоже не отличаются большими знаниями и опытом. Правда, по всему видно, что они всеми силами стремятся получить приемлемый результат. Хм, а может, видят, но хотят почерпнуть то лучшее, что может дать немецкое общество. А у немцев есть чему поучиться, это факт.

Консервный завод находился за пределами города, на берегу реки Железной. Кстати, бернцы категорически отказывались называть свое поселение поселком или даже городком. Город, и никаких гвоздей. Территория завода, как и все людские анклавы, там имела ограждение с полосой минирования по периметру. На въезде блокпост, на котором постоянно дежурит охрана. По периметру понатыканы камеры и ведется непрерывное видеонаблюдение.

Признаться, Владимир удивился данному обстоятельству. Это каким же нужно быть идиотом, чтобы пробираться по минному полю к колючему ограждению, усиленному егозой. Но Семеныч предложил, прежде чем делать выводы, присмотреться к тому, куда ориентированы камеры. По всему выходило, что в основном – внутрь периметра.

– Оно, конечно, неприятно, но все это по большей части от нашего русского брата, – вздохнул Семеныч, чин чином устроившийся с Владимиром в курилке.

Никакой вольницы. Курить можно только в строго отведенном месте, и оно на весь завод лишь одно. А площадь здесь довольно серьезная. И к разгрузке охотников не допускают. Подогнал машину к пандусу и отдыхай, пока не позовут. По поводу того, что обвесят или обсчитают, тут никто не беспокоился. Не принято это здесь. Не в том смысле, что у немцев, а вообще на Колонии. Спрос может быть очень жестким.

– В смысле опять унтерменши, люди второго сорта? – удивился Владимир, потому как слова Семеныча легли на его размышления о возможных намерениях немцев.

– Нет, национализм тут ни при чем. Скорее наш менталитет: утащить что плохо лежит, отвинтить так делать нечего, просто от скуки. Как-то же нужно приучать нас к порядку. Вот они и понатыкали камер, а потом наказывают рублем. У них тут камеры на каждом углу.

– Хм, как-то не обращал внимания. В смысле камеры видел, но больше на частных домах.

– Правильно. Только все эти камеры заведены на общий сервер полицейского участка.

– Орднунг, порядок, – ухмыльнулся Владимир.

– Вот напрасно ты так веселишься. Заметил, как у нас в поселках дела обстоят?