Гирум

После первой ласточки в мастерской, основательно переделанной изнутри и больше напоминавшей уютный кабинет для переговоров, чем обычную лавку начали появляться и другие. Некоторых смутно помнила сама Леат, кто-то представлялся знакомым покойного владельца купленного артефакта, погибшего по каким-то иным причинам. Как бы то ни было, мастерская Леат начала приобретать довольно устойчивую репутацию места, весьма полезного для тех, кто по роду деятельности должен рисковать своей жизнью, но хотел бы снизить этот риск к минимуму.

Естественно, что нагрузки лишь увеличились, и хотя финансовые дела начали приходить в порядок, но вообще, встречу с ним она считала вторым по значимости событием в своей жизни после встречи с Недар-Висором. Оба дали ей намного больше, чем она вообще могла себе представить. И, хотя разница между ними была существенной, и ей пришлось долго доказывать Недару свою состоятельность как артефактора, перед тем, как он начал действительно обучать ее, а Тер-Минар сам оценил ее способности как высокие, ей все равно пришлось довольно тяжко, так как оба были со своими странностями.

Леат видела, что Тер-Минар знает куда больше, чем показывает ей, но он совершенно не хотел рассказывать ей что-то, объяснять, он просто показывал ей, что нужно сделать, оставляя ей самой догадываться до сути. Впрочем, иногда партнер снисходил до объяснений, и тогда Леат узнавала что-то новое об артефактах намного быстрее. Но куда более ценными она считала практическое воплощение их, а точнее, его замыслов, в которых она играла лишь довольно незначительную роль эксперта по материалам. Ее удивляло, как он мог так много знать и уметь, хотя она была уверена, что до первой встречи с нею Тер не знал прописных истин и не смог бы сделать и простейшего артефакта. И уж совершенно точно, что он не знал, чем различные материалы отличаются друг от друга, и в каком типе артефактов какие материалы лучше использовать.

Тем не менее, за три месяца совместной работы он стал разбираться в этом ненамного хуже Леат, а благодаря постоянной практике, в некоторых случаях даже превосходил ее.

Да и сама Леат за эти три месяца многому научилась. Она в очередной раз покосилась на запястье, украшенном простеньким браслетом. Тончайшие штрихи заклинания опутывали его, превращая из красивого и скромного украшения в важнейшую часть "книгочея". Именно на браслет замыкались все каналы составного артефакта, прочие части которого лежали на столе перед Леат и Тер-Минаром.

Линза оказалась готовой самой первой. Фактически, Тер уже показывал её Леат, которая смогла внести лишь незначительные дополнения в нее, связанные с формой и материалом. Получившаяся в итоге пластина при активации излучала яркий свет, подобно обычному светильнику, под который и маскировалась. Вторая пластина принимала отраженный свет и "запоминала" его. Ничего удивительного в этом не было, за исключением того, что редко, крайне редко создавались артефакты, умеющие хранить иллюзии.

последним элементом системы стала еще одна пластина, на которой раскрывалась иллюзия. Зачарованные чернила, над созданием которых долго бился Тер-Минар, распылялись над бумагой, положенной на нее, и, под воздействием артефакта, ложилась строго на занятые иллюзией участки.

Сперва Леат немного удивилась такой весьма странной компоновке артефакта, поскольку потеря хотя бы одного его элемента полностью выводила его из строя, но быстро оценила преимущество того, что мало владеть всеми составными частями столь ценного артефакта, нужно обладать еще и ключом, который превращал бы все три отдельные части в единое целое. Этим ключом и был браслет, связывающий пластины и управляющий всем устройством.

Глава 34

12 септа 4036.

Очередной тренировочный поединок с Баар-Салером закончился вполне ожидаемо: тот выбил меч из руки Александра и нанес укол. Резкая боль в очередной раз пронзила его тело, и Смолин пошатнулся, впрочем, уже не падая на пол, как в первые дни тренировок.

— Кажется, я зря трачу свое время, — проворчал Хак-Зидон, — редко приходилось встречать такого неумеху.

Баас-Салер победно ухмыльнулся: он терпеть не мог этого невесть откуда появившегося выскочку и был рад, когда его назначили ему в напарники. Особенно он радовался в минуты тренировочных поединков, когда единственная разрешенная магия была магией тренировочных мечей. Она не позволяла убить, но для воспитательного эффекта наносила весьма ощутимые болевые удары, которые были тем сильнее, чем тяжелее удавалось нанести травму. Впрочем, произвести привычный разбор поединка сегодня не пришлось — в дверь постучали…

Впрочем, в кабинете гроссмейстера Александр не задержался.

— Готовься, через день ты отправляешься в составе моей свиты в Каххар, — с порога сказал ему Аэс-Шаер. — Вещей бери с собою из расчета на две недели пути. Как приготовишь список необходимого, отдай его Сур-Неору, он будет старшим и позаботится, чтобы ничего не было забыто.

— А разве ты сам не отправишься в Каххар, учитель? — недоумевающе спросил Смолин, удивленно посмотрев на Аэса.

— Разумеется я тоже прибуду туда, — немного раздраженно ответил Аэс, — но, если ты думаешь, что я собираюсь тащится своим ходом две недели, то ты глубоко ошибаешься. Кстати, если думаешь, что я обязан давать тебе какие-то объяснения — тоже.

На рассвете город покинул отряд из пятнадцати всадников. Во главе него находился мастер Сур-Неор, которого сопровождали четыре магистра и десять человек охраны. По взятому группой направлению и времени отправления легко было понять, что мастер отправляется в Каххар на очередное собрание Конвента, важнейшего после кагана органа управления Каххаром.

Магистры отправлялись с ним, чтобы познакомиться со столицей, создать полезные связи, побывать на грандиознейшей ярмарке, из года в год приурочиваемой к собранию Конвента.

Раз в три года на краткую неделю в столице собиралась верхушка Каххара, те, кто реально управлял страной, нередко в обход простых смертных, пусть и очень благородных кровей. Нередко мелкие захудалые дворянчики, а то и вовсе безродные никому не известные простолюдины поднимались по государственной службе намного выше аристократов, ведущих свой род чуть ли не с легендарного Ках-Хаара лишь за счет своих способностей, а не из-за происхождения. Естественно, что на все магов не хватало, и потому многие должности среднего звена занимали все же аристократы, как и то, что очень немногие маги имели возможность занять значительные посты. Но в целом для благородных семейств, которые долгое время наряду с каганом управляли страной, картина выглядела не очень радующей. Маги, подавлявшие мятеж другого мага, который сильно обескровил Каххар, приобрели огромное влияние на кагана и уже не спешили выпускать власть из своих рук. Разумеется, что данное обстоятельство не очень воодушевляло знать, и заставляло её искать пути возврата былого влияния. Конечно, на открытые мятежи, нередко вспыхивавшие в первое время после фактического захвата власти магами, уже никто не решался, но тихое недовольство ощущалось достаточно явно. В свое время это поставило страну на грань очередной гражданской войны, когда архимаг Гер-Амор, опираясь на недовольную аристократию, чуть было не захватил власть в стране, дворяне при этом рассчитывали получить большинство руководящих постов нового правительства. Тогда лишь действия сумевших преодолеть внутренние разногласия и сплотиться гроссмейстеров, которым было что терять в случае успеха переворота, а также собравшим огромное количество магов ступенями ниже, не позволили осуществиться планам Гер-Амора. Силы получившегося кольца было бы достаточно, чтобы стереть с лица земли не только его самого, но и пол-Каххара в придачу. К счастью, обоим сторонам удалось договориться, а потому все обошлось без ненужных жертв и разрушений. Тем не менее, первыми забившие тревогу гроссмейстеры предпочли перестраховаться и, воспользовавшись наличием почти всех более-менее сильных магов в одном месте, объявили о собрании Конвента, органа, предназначенного объединить всех магов и не допустить возможности повторения такой ситуации. Каган Аар-Харон, архимаг Гер-Амор и аристократы, хоть и понимали, что у их противников появился мощнейший инструмент не только самозащиты, но и нападения, то есть влияния на политику Каххара, но ничего не могли поделать с его рождением.