Самый длинный век

Вот эту мысль я и намерен обдумать как следует. Впрочем, без осмотра интересующего меня участка будут одни беспредметные размышления.

– Отдохни с дороги, Тупой Скребок. Ты рассказал мне много интересного. Я должен обдумать то, что услышал. Возможно, духи добавят к твоим словам ещё что-нибудь.

Действительно, торопиться некуда. Сейчас, весной, ни один уважающий себя древний человек с голоду не помрёт. А, насколько я понял по песочнице, на переход всего племени до нового места потребуется не больше месяца. Конечно, если мы решим их пропустить. И что-то нам ещё нужно попросить за такую услугу. Кроме участия в охране перевала, естественно.

Вообще-то обычным охотничьим группам наши дежурные и не думают препятствовать, потому что Его Величество Прецедент в этих временах властвует безраздельно. То есть, коли приходили сюда охотники, не нам менять этот обычай. Дозорным главное разбойничью команду вовремя обнаружить или набег Рыб. Но ничего подобного после битвы за перевал не появлялось. Крикливые Сойки тоже не раз наведывались сюда, только без шамана, конечно. Поэтому, он и явился подготовленным, зная, что люди тут зимуют и на жизнь особо не жалуются.

То есть, в моём представлении, этот человек – разведчик, как, собственно, и охотники, ранее бывавшие севернее гор. И задача, стоящая перед ним, – оценить будущих соседей на предмет перспективы или мирного сосуществования, или… уж слишком от него пацифизмом веет, нехарактерно это для нынешней эпохи. Проще всего пришлым перебить нас, чтобы завладеть имуществом и вселиться в готовые жилища. Тем более, что преимущество в численности на их стороне. Хотя земли к востоку отсюда, расположенные, также, как и наши, между горами и тундрой, среди огромных озёр, пустуют. А дичи там навалом. Мы с Тычинкой сами видели.

***

Эти сомнения буквально плющили меня, пока не съехались вожди и мы не начали обсуждать возникший вопрос всей толпой. Жалючая Гадюка раньше встречался с Сойками и худого об этих людях сказать не может. Тёплый Ветер видел их на торгу – не примечал за ними ничего подозрительного. Что же касается моего желания завладеть освобождающейся территорией, то тут ни один ничего сказать не может, потому что никто раньше так не поступал, и что вообще делать со всем этим – эти люди даже представления не имеют.

Против моего же намерения изучить долину Соек никто и не подумал возражать. Общее мнение – да пускай Сойки переселяются на свободные пространства к востоку отсюда. Ну, это как раз, куда нас с Тычинкой занесло на обратном пути из залитой водой тундры. Собственно, этому никто и не думал противиться, потому что такова обычная практика. Испокон веков велось, что люди переходили с места на место в поисках хорошей охоты.

И все мои планы и сомнения – это моё личное дело, а им это не слишком интересно. Тут и так хорошо, и ничего менять они не собираются.

Собственно, на этом и порешили. Иными словами, мне объяснили, что у них перед своими людьми есть обязанности, которые никак не ограничивают моих возможностей. То есть вожди безумно далеки от любых геополитических амбиций, потому что уверены – здесь нам не угрожают ни голод, ни враги.

Вот она, та самая остановка развития общества, призрак которой смущал мой разум. Да, Союз племён долго не будет испытывать затруднений. Но, рано или поздно прекращение движения вперёд приведёт к тому, что кто-нибудь нас схарчит. Жирных, упитанных, расслабившихся.

С другой стороны, устроением здешней земли многие занимаются охотно. Сажать берёзы – дровяной лес, липы – лыковый лес, кедровые сосны – ореховый лес: собираются с удовольствием. Это приятная работа с тех пор, как лунки делаются керамическим буром, а торфяные горшочки с саженцем вставляются в них, как в собственное гнёздышко.

Прессовать эти горшочки несложно, пусть и вручную, но усилие создаётся изрядным рычагом. Потом, извлечённые из формы, они не отличаются прочностью, но и не рассыпаются при первом же прикосновении.

Древние люди, с рождения работающие с хрупким каменным инструментом, легко приспосабливаются к тому, что имеют дело с вещами ограниченной прочности. Они умеют быть осторожными и не хватать предмет со всей дури. Поэтому наловчились не ломать сделанные из "слабого" материала горшки. Почву в них засыпать легко, а уж саженец вырастить – это запросто. Где из семечка, где вегетативным размножением. Или выкопав в лесу крошечный росток, пошедший от корня. Разбитый на операции тяжёлый труд стал значительно привлекательней, а по части организационной вожди дело знают туго. Тетя же Тына с удовольствием возится в питомнике. Перегной, птичий помёт, речной или озёрный ил. Туда песочку подсыпать, туда золы, а то и собственно торфу добавить. Опять же перегной из компостной кучи – привычная субстанция.

Теперь в окрестностях Горшковки поднимается очень молодой лес, к которому категорически не подпускаются козы – эти твари что угодно способны извести. Никакого удержу на них нет. Их, кстати, приловчились вычёсывать, отчего потихоньку в обиход начинают входить шерстяные вещи. Приёмы вязания я показал, ну а дальше прогресс и без меня пошёл. Ни шатко, ни валко, однако пару варежек я на ком-то видел прошлой зимой.

Опять меня понесло хвастаться разными подвижками от своего прогрессорства. Заметили, наверно, что по части устройства удобств у себя дома, соплеменники мои весьма податливы благотворному влиянию новых идей. Это дядя Быг всех строит и призывает и к порядку, и к объединению усилий. Он – самый Прижимистый Барсук, оборудующий свою норку и присматривающий за прилегающей территорией. И самый авторитетный из наших вождей. Перечить ему я не могу, хотя по-прежнему полагаю себя правым. Единство Союза племён для меня куда важнее, чем мои озарения.

Так что, наступаю на горло собственному экспансионистскому позыву. Не насовсем, а до поры. А вот голос паранойи, прозвучавший в моей душе при общении с Тупым Скребком, от вождей не скрою. Потому что я – тоже часть этого общества, и держать такого рода догадки про запас просто не честно.

Глава 20 Адажио

Мои подозрения, возникшие по поводу причин визита Тупого Скребка, вожди не разделили. Они общались с гостем, и отметили обходительность и мягкость этого человека. Раньше с ним никому из наших встречаться не случалось – он не приходил сюда с охотниками. Но общих знакомых припомнили, что полностью разрушило все ростки недоверия. То есть этот шаман, как и положено, знал многих взрослых из племени Крикливых Соек. А в их недобрые намерения не верилось просто в силу личного знакомства с теми, с кем довелось повстречаться.

Мою подозрительность это заметно ослабило, но окончательно не развеяло. Грыз душу изнутри червячок сомнений. Просто, потому, что коварство, с которым в своё время против наших войск действовали японцы, поистине не имело границ. Ну, стреляный я воробей, ничего не могу с этим поделать. Сомнения мои крепли ещё и потому, что многие годы всё шло чересчур, на мой взгляд, гладко. Огромной ширины светлая полоса в жизни просто обязана завершиться чем-то ужасным.

Мне ведь, если считать подряд и прошлую жизнь и эту, уже под сотню лет нынче. И всегда так бывало, как я только что рассказал. Или это старческий маразм на подходе? Оттого, что память переполнена и всё в ней перепуталось?

Поделился сомнениями с "женами". Не на счет возможных возрастных изменений в психике, конечно, а про Скребка. Тычинка меня поддержала, но не логическими аргументами, а выразилась в том смысле, что ей этот шаман несимпатичен, а вот чем – сама не понимает. Фая же просто прижалась ко мне, как к большому дяде, и, чувствую, встревожилась. Тихо стало, даже слышно, как щенки возятся возле бока Серой. Семья разделила мою озабоченность.

***