Каюр (СИ)

   - Вы и по этой жизни такой же скучный, - сказала, наконец, Сусанна, и я вдруг увидел, что Мункар похож на понурую птицу, склонившую клюв над столешницей, а не на властелина моей судьбы.

   - А разве иначе? - сказал он.

   - Ах, что вы. Всё с точностью наоборот. Словно секс свыше. Секс, секс, секс, - сказала она с воодушевлением, как будто этим словом заклинала тот свет, ограждая себя от Мункаровых наваждений. - И это такое блаженство, жаль, что туда часто нельзя... то есть вообще нельзя, - поправилась она, опасливо взглянув на Мункара.

   Не могу передать, как действовала на меня эта особа - со всеми ее особенностями, со своей консервативной красой.

   - У меня по этой части тоже бывало, - сказал Накир. - С гуриями.

   - А у вас что-нибудь такое бывало, товарищ ген... э-э... Геннадий Петрович? - спросила Сусанна. Их оговорки казались мне нарочитыми.

   - Банька была.

   - С гуриями?

   - С пауками, - сказал Мункар.

   - Экхм... - откашлялся Накир. - Позитивно сидим.

   Я еще одну вещь про Мункара понял. Не исключено, решил я, что он принадлежит к числу тех (коих каждый примерно сотый), которые атавистически боятся вхождения в иной мир, чем всякий раз сопровождается умирание мозга. Для которых краткое пребывание в нем - даже под самым квалифицированным присмотром - страшнее всякого почечуя, лепры, чесотки и сочащихся гноем язв - всех тех мучений и неудобств, которыми сопровождается существование в теле бренном, больном. Вот почему это псевдо-Мункар затягивает с собственной эвтаназией и заменой тела, предположил я. Мог бы, в таком случае, прибегнуть к оздоровлению или коррекции, что ли, не говоря уже о ювенильных процедурах - чтоб жить без болей в боку, без неловких движений - чем самому мучиться и других мучить своей изношенной внешностью.

   - Вот, мы все высказались, - сказала Сусанна. - А что скажете вы? - обратилась она ко мне.

   У науки для обозначения этого много имен. Например, аутоскопия, восприятие собственного тела со стороны. Нарушение пространственной схемы тела. Эйдетизм - когда воображение проецирует тот или иной образ вовне. Не глюки, но что-то сродни. Бывает, что обусловлены сенсорным голодом - отсутствием чувственных восприятий. С этой точки зрения и сновидение можно рассматривать как результат информационного дефицита.

   - Говорят, что тренированные ходоки могут растягивать мгновенье смерти. Способны запоминать и интерпретировать так называемые визы. Ну-с? - поторопил Мункар.

   - Я взял за правило никому не рассказывать своих снов, - сказал я. - Ибо интимное.

   - А главное, они могут настраивать сознание умирающего клиента на выделение любезных ему видений?

   Показалось, что в воздухе знаком вопроса завис Нарушитель. Впрочем, свойство его таково, чтобы казаться. Это могло быть предостережением, и настораживало. Что-то в этой беседе было не так. Для меня Нарушитель - словно персонифицированное сомнение. Он возникает, когда обстоятельства подозрительны, когда ситуация с двойным дном. Да и собственные почти сто тридцать лет опыта этой жизни и несколько мгновений пребывания в той изощрили мой разум и интуицию. Но все же мне было пока непонятно, в чем интрига этого собеседования.

   - Тот мир и этот пребывают во взаимовраждебности. Если, конечно, слово "мир" применимо ко всей этой психопатологической продукции. Они боятся и отрицают друг друга, как Страна Советов и капитализм. Была у нас такая Страна Советов, некоторые помнят еще. Были в ней диссиденты и недовольные, как в наше время монахи и завзятые ходоки, - сказал Мункар.

   Пусть я иначе, чем рекомендует официальное мнение, истолковываю потустороннее. Пусть обвинят меня хоть в колдовстве и даже предъявят атрибуты моего ведовства и черные книги. Я и сам не уверен, что правильно интерпретирую эти явления. Но знаю одно: книга мертвых очень отличается от книги живых.

  ГЛАВА ВТОРАЯ. ВЫХОД

  Многое из относимого нами к смерти происходит уже в умирании, и это междуцарствие иногда бывает доступно нашим взорам и представлениям. Какой бы далекой ни была от нас смерть, мы все же можем ощутить климат, в котором она обитает.

  (Эрнст Юнгер)

  01 МОНАХИ

   Мой первый, хоть и не дальний выход состоялся лет тридцать назад. Я в то время служил в депо и был убит в стычке с монахами, как не соврал Мункар. То есть всё было легально. Разумеется, я и до этого умирал, но из тех ходок мне почти ничего не запомнилось.

   - Их шестеро, - передал по связи дежурный. - Два чела и четыре чмо.

   - А чмо-то откуда? - проворчал боец Бондаренко. - Монахи, нах...

   Монахи в то время представляли собой конгломерат из различных неформальных течений: осколков религиозных конфессий, контркультурных сообществ, тоталитарных сект. Неформалы и нигилисты, левые люди, правые деятели и прочие маргиналы, неплотно сплотившиеся против всеохватывающего влияния и амбиций деятелей ППЖ. Плоть сменить - не платье поменять, смерть такой же дар, как и жизнь - такова была их риторика. Никогда не бывает так, чтобы всех устраивал существующий порядок вещей.

   Вначале объектом их справедливых нападок были тела, поставляемые нам на потребу корпорацией "Модус", монопольно владевшей правом на изготовление тел, к слову сказать, не столь еще совершенных, как сейчас, к которым прочно приклеилось полузабытое слово "мощи". Самоназвание этих бригад - "монахи" - произошло то ли от "Модус", то ли от "мощи", и частично от того слова, которое боец Бондаренко не договорил. И оно очень вязалось с принятым среди них всяческим умерщвлением своей и чужой плоти. Тогда это слово лишь начинало приживаться на страницах и мониторах масс-медиа, еще не выпало из первоначальных кавычек, и только гораздо позднее перекочевало в официальные документы и прижилось там.

   Кроме того средь монахов было много случайных, то есть безыдейных людей, примкнувших к движению отнюдь не случайно - убежденных лазарей, зашедших в своих потустранствиях так далеко, что внедрение в новую плоть сравнимо было для них с потерянным раем. Весьма подходящей с их точки зрения считалась гибель в бою - ею приоткрывалась виза в благоприятный лэнд - и даже последующее долгосрочное заключение в чмо не останавливало ходоков по иному миру.

   Презрительная аббревиатура - чмо - была изначально придумана для того, чтоб подчеркнуть социальную и физическую несостоятельность наказуемого. Сейчас ничего унизительного в этом слове нет. Многие бравируют этим званием. В нашем случае удивительно было не то, что четверо челоморфов примкнули к тергруппе, а то, как они отвязались.

   - Они как раз накануне утром сбежали, - пояснил диспетчер.

   Дело было, вероятно, так. Выведенные на работу за черту оседлости, они подкупили охрану - сочувствием или деньгами - мол, по магазинам пройтись, запастись кое-чем насущным. Маячки активированы, проследить можно. Их отпустили. Однако, судя по скорости, с какой маячки рванули, едва покинув периметр работ, на воле их поджидал автомобиль. Это сейчас ясно, что действовали по плану, и средство передвижения подогнали сообщники. Ибо осуществить биоатаку в метро вшестером им было гораздо сподручней.

   Поначалу охрана тревогу не подняла, понадеявшись на свои, а так же на лошадиные силы полицейских авто. Маячки в соответствующее время отметились на месте теракта, потом, повиляв, выбрались за город и стали уходить на юг.

   Вероятность того, что подопечные чмо имели отношение к атаке, напугала вертухаев едва ли не до смерти. И только мысль о том, что смерть от испуга относится к самым неблагоприятным, помешала им умереть. Винясь и волнуясь, они доложили по инстанции. И вот только что пришло сообщение с ПИД-18. Вместо того, чтобы прямо на дороге принять смерть, они отстрелялись по полицейским, бросили автомобиль и ушли в лес.

   Наш патруль оказался к месту перестрелки ближе, чем прочие. После акции прошло не более часа. Наша задача состояла в том, чтобы настичь этих акционеров и повязать. Задача преследуемых - принять хорошую смерть.