Стая

Меня передёрнуло. Конечно, я знал, что дела у Фиори не очень. Но что настолько плохо, никак не ожидал.

– Мать богов… И что же нам делать?

– Держаться. Как в бою, – неожиданно жёстко сухим тоном ответила Льян. – Ниро пока не испытывает затруднений с продовольствием, и Неукротимый не станет посылать сюда отряды для реквизиций. Ему нужно лояльное владение. Кстати, что ты задумал интересное? Для чего закупил станки?

– Хочу построить броненосец, чтобы раздавить пиратов раз и навсегда.

– Это что?

– Корабль, обшитый железом, грубо говоря. Обычно на него устанавливают пушки, но, поскольку это монополия армии, придётся что-то придумывать.

Девушка несколько мгновений что-то прикидывала, потом кивнула своим мыслям:

– Сколько пушек надо и каких?

– Мне железо нужно. В листах. А пушки… Если Атти даст, то не откажусь. Хватит десятка полевых на корабль и штуки четыре крепостных калибров для установки в башнях, прикрывающих вход в бухту.

– Выделим. У меня есть все полномочия, чтобы организовать тебе помощь и поддержку. Со мной пришёл шестнадцатый егерский полк, сейчас люди расположились в старых казармах. Только вот с провиантом напряг… – Она выжидательно взглянула на меня, и я медленно кивнул:

– Поделимся.

Полк – полторы тысячи солдат с артиллерией и средствами усиления. Для Ниро – много. Но жизнь дороже. К тому же можно будет напрячь воинов делом, скажем, ловить рыбу. Корабли есть, а сети сплести недолго. Не в ущерб основной подготовке, естественно…

– И император посылает тебе кое-что в подарок.

Льян сделала непонятный жест, и в открывшиеся двери вошёл боец в полной форме, с ружьём за спиной, внёсший довольно большую сумку, которую водрузил на стол. Отдал честь, вышел. Я неприятно удивился:

– Они что, и сейчас за нами наблюдают?

– Нет. Извини. Просто я… – показала маленькое зеркальце, зажатое в пальцах, – зайчика пустила в окно. – Снова улыбнулась. – Так что расслабься.

– Фокусы у тебя… – пробормотал я, когда напряжение отступило. – Можно?

Она кивнула.

Потянувшись, я расстегнул клапан, затем сорвал четыре печати, удерживающие края. Откинул крышку и охнул от удивления – немаленьких размеров сумка была доверху заполнена драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, аметистами, изумрудами…

– Это…

– Деньги тебе понадобятся. И много. А камешки – лучший способ переправить значительные суммы, не привлекая особого внимания.

– Спасибо… А чем отдавать?

– Ничем. Это подарок, я же сказала. Справишься с проблемой – хорошо. Нет – с мертвецов спроса нет.

– С мертвецов?

Она вновь стала суровой:

– Зная тебя, скажу так: ты умрёшь, но не сдашься. Будешь драться до последней капли крови.

– Верно подмечено… – протянул я.

Именно так и есть. Для офицера Империи нет ничего позорнее, чем не выполнить приказ. И жизни после этого не бывает. Пуля в висок – единственный выход… И ещё: похоже, что экономическая блокада действует на Фиори очень плохо. Если Атти смог выделить столько денег, когда стране угрожает экономическая катастрофа, значит, мы действительно практически отрезаны от всего мира из-за Рёко и Тушура. И что из этого следует? А вот что: скотина пойдёт под нож, будет острая нехватка лошадей, и весной как бы не пришлось пахать на людях… Меня передёрнуло, и это не укрылось от Льян.

– Ты чего? Испугался?

– Да нет… По другому поводу… Подумал, что будет весной…

Кинжальный обмен взглядами, и она опускает глаза. Ха, думала, что я лгу? Смерть меня не пугает, хотя штука она неприятная. Но вот вновь увидеть глаза голодных детей, потерявших своих родителей и всех близких, – не приведи боги! Сталкивался я с таким ещё во время службы на Руси, когда… Впрочем, даже не хочу об этом вспоминать. И так полгода даже спать не мог нормально, всё стояли перед глазами вздутые животы у обтянутых кожей скелетов…

– За солдат и деньги – от меня огромное спасибо. Как нельзя вовремя. С металлом поможете?

– А много нужно?

Мгновенно прикидываю свои запросы, потом подвожу черту:

– На первое время – пять тонн ежемесячно. Потом больше. В основном листовое железо и сталь. Немного меди, килограммов сто бронзы.

– Реально.

– Потом поставки могут и возрасти…

Она машет рукой:

– Дож развернулся не на шутку. У нас сейчас все склады забиты. Не можем продать из-за блокады. Поэтому льём рельсы и строим дороги. Хотя продовольственное положение очень напряжённое… Если не сказать больше.

– Понимаю. Не хочешь прогуляться?

– И куда?

– На рынок. Посмотришь кое на что.

– С удовольствием. – Она расцветает улыбкой. – Только оденусь.

Киваю ей и, когда рёска убегает к себе, в гостевые комнаты, подхожу к раскидистой вешалке из рогов аборигенного оленя, снимаю с неё куртку и одеваюсь. Льян возвращается на удивление быстро – сказываются армейские привычки. Я подаю ей руку, ладошка ложится мне на согнутый локоть, и мы выходим из дома.

…Рыночная площадь полна народа. К сожалению, продавцов куда больше, чем покупателей. На нас косятся, но помалкивают. Или не узнают, или деликатничают. С удовольствием вдыхаю густой солёный воздух – люблю море! Недаром вырос на Мурмане – планете, почти полностью состоящей из воды, и океаны мне знакомы не понаслышке. Правда, покинул её очень давно, но тем не менее помню всё, что связано с родным домом. Запах солёной рыбы, ворвани, шкур морского зверя – неповторимый колорит любого приморского города.

Льян морщит аккуратный носик, тем не менее терпеливо следует за мной. Вдруг застывает у прилавка, тычет пальчиком:

– А это что такое?

Большой лоток весь завален вялеными щупальцами осьминогов, или как там это головоногое называется.

– Не пробовала?

– Не-а…

Оглядываюсь по сторонам. О! Вот она, бочка с пивом!

– Хозяин, нам бы порцию…

Серв улыбается, насыпает нам в небольшие туески, плетённые из коры, гору деликатеса. Плачу диби, продавец рассыпается в благодарностях, а я подхватываю туес, одновременно отстраняясь от потянувшейся к закуске руке девушки:

– Потерпи минутку.

Она опять надувает губки, но мы уже возле пивной точки.

– Две малые кружки.

Снова на прилавок ложится диби. Коренастый монах, стоящий за стойкой, нацеживает заказ, плотная пена лезет через край глиняных сосудов, отходим чуть в сторонку, где стоят пустые бочки. Ставлю покупки, затем делаю первый глоток, кладу в рот щупальце – вкуснятина! Мясо морского чуда просто тает во рту, придавая пиву невероятный вкус. Льян с опаской отхлёбывает, тоже кладёт осьминожку в ротик, жуёт, пробуя, и вдруг её челюсти начинают работать, словно швейная машина. Ага! Распробовала!

– Уф! Какая прелесть!

– Угу. Нравится?

– Очень!

Глаза блестят, губы слегка жирные, но она, не заботясь об условностях, как обычно, улыбается во весь рот.

Оставляем пустые кружки, и я веду девушку в ряды, где глаза просто разбегаются: рыба белая, красная, коричневая. Вяленая, солёная, копчёная обоих видов, есть и свежая, подёрнутая ледяной корочкой от мороза. Топорщатся громадные плавники, выпученные глаза иногда просто пугают. Мы идём по рядам, и Льян таскает меня от прилавка к прилавку, едва не сбивая с ног. У неё не закрывается рот, столько вопросов. По мере возможности отвечаю, если не знаю ответа сам, то узнаю у продавцов. Наконец град слов утихает, рёска, похоже, переполнена впечатлениями. Ещё бы! Рёко – сухопутная страна, выходов к морю у неё нет. А фиорийцы не очень-то и жалуют прибрежные районы: мало подходящих для поселений мест, слишком много пиратов, короче, стараются селиться в более плодородных районах…

– Пойдём домой? Я устала. Столько всего нового! – Она заглядывает снизу мне в глаза.

– Хорошо.

Мы разворачиваемся и не спеша шагаем по улице. Между домами тихо, к тому же начинает смеркаться. Время пролетело незаметно. Льян обхватывает мою руку, прижимает к себе, и так вот, рядышком, мы молча идём к моей усадьбе.