Цивилизаtion

Глава 35

В сентябре я набрал новых студентов из числа лучших выпускников школы. Семеро одиннадцатилетних ребят погрузились в углубленное изучение ремесел. Ничто так не передает опыт, как постоянная практика с более умелыми работниками, поэтому на стройплощадке помимо студентов постоянно присутствовали и выполняли мелкие поручения дети. Но только те, которые, по словам воспитателей, проявляли склонность к созиданию. Играли в кубики, дощечки, что-то лепили из глины. Отчаянные сорванцы и задиры проходили иную школу, обучаясь в интернате Быка.

Несмотря на то, что все мужчины по умолчанию обязаны уметь охотиться, ловить рыбу и держать в руках оружие, именно ученики Быка должны были стать воинами, причем лучшими. На тренировках будущего спецназа особое внимание уделялось не только владению копьем, топором, камнеметалкой, луком и кинжалом, но и стратегии с тактикой. Кроме уже ставшего привычным для всех гандбола, где атака и защита проходили в несколько секунд, появилась игра по захвату флага.

Пятнадцать человек, находившиеся в подчинении у своих капитанов, должны были, охраняя свой тотем, выкрасть чужой. Причем не только выкрасть, но и суметь донести его обратно на свою базу. Для максимальной достоверности игры пришлось серьезно поработать с холостым оружием. Деревянные топоры, обернутые шкурой, тупые стрелы с намотанным мехом вместо наконечника, копья в виде обычных жердей. Кроме использования подобного реквизита, были установлены строжайшие правила: обозначать удары, а не бить. Ну и, конечно, следовало «умирать», если получил «смертельную» рану. Команды с азартом втянулись в новое состязание.

Мальчишки гурьбой наблюдали за этими играми со стороны. Им строжайше запрещалось издавать какие-либо звуки, обнаруживая тем самым маневры команды, в противном случае их ждала болезненная порка. Солдаты выполняли прорывы, засады, отвлекающие выпады, намеренную сдачу, а затем перехват украденного тотема и прочие уловки. Капитаны проводили успешные операции и увеличивали количество знаков отличия на своих бусах. А я с удовлетворением смотрел, как растет боеспособность моей армии почти в полтораста человек.

Однажды посетившая меня мысль, что духовное развитие общества не должно ограничиваться спортом, привела к размышлениям о музыкальном искусстве. Не будучи Шопеном, но в состоянии сыграть «Собачий вальс», я решил создать группу, а в дальнейшем, возможно, и хор. Идея была настолько задорная и так заняла меня, что следующую пару недель я провел в создании всевозможных предметов, издающих сколько-нибудь благозвучные трели.

Первое, что родилось в моей мастерской, — это, конечно, барабаны. Обтянутые кожей бочонки давали разнотонный звук, и мой двор наполнился дьявольскими ритмами. Вокруг забора то и дело останавливались туземцы, но заходить за плетень было запрещено, поэтому ничто не мешало мне создавать новые инструменты.

Используя стебли сухого камыша, я сделал что-то вроде свирели из нескольких трубочек. Если подуть в их торцы, получался гудящий звук. Мне удалось подобрать длины и диаметры так, чтобы настроить эту дудку на пять нот от «ре» до «ля». Проверив несколько раз, что настройка верная, я сыграл «Подмосковные вечера». Не знаю, откуда во мне вдруг появилось столько сентиментальности, но слезы застлали мои глаза. Я ушел играть к себе в дом, повторив там мелодию, наверное, раз пятьдесят.

Сидя вечером на крылечке и наигрывая трели, я заметил Валу, который смотрел на мои музицирования с необычайным любопытством. Жестом я пригласил его подойти. Он легко перепрыгнул через забор и приблизился ко мне, не отрывая взгляда от моих рук.

– Смотри, это музыка, – я сыграл ему «Подмосковные вечера», – несколько звуков складываются в мелодию, как буквы в слова.

Я провел губами от «ля» до «ре», получилось похоже на начало ламбады. Валу смотрел на меня как на волшебника.

– Держи, – я протянул ему инструмент, – учись.

Валу осторожно взял связанные тростинки и приложил их к губам. Вскоре у него получилось выдуть первую ноту.

– Иди тренируйся, Моцарт, – улыбнулся я.

Парень тотчас убежал в свой шалаш, а я пошел делать более сложный инструмент, с диапазоном в пару октав.

Работа спорилась. В планах было сделать металлофон, подвесив медные пластинки на веревочках, маракасы из дерева или глиняных горшочков, а если удастся выковать или вытянуть проволоку – то чем черт не шутит, – замахнуться на гусли, гитару или хотя бы балалайку. Так и до рок–концерта с дискотекой доберемся.

Проходя теплым осенним вечером по своей деревне, я услышал знакомые трели камышовой дудки. Двинув на звук, я вскоре увидел Валу, развалившегося на камне и водящего дуделкой по губам. Перед ним, обхватив колени руками, на земле сидела Лиа и вдохновленно смотрела на новоиспеченного музыканта, выдувавшего какофоничный бардак.

Я постоял несколько секунд, решая: показаться и разрушить эту идиллию или уйти прочь. А потом, поджав губы, выбрал второе. В таких делах эмоциональные решения — всегда не верные.

Я мерил комнату шагами, описывая овалы вокруг стола. Итак, у меня появился соперник. Молодой, по-своему красивый, сильный и гораздо более близкий Лие по социальной лестнице, чем я. С другой стороны, я был умнее и обладал властью, поэтому проигрыш одной битвы не означал поражения в войне.

– Она еще даже не началась, – сказал я вслух и стукнул кулаком по столу.

Пока Лиа была никому не нужна, я относился к ней с простой симпатией. Сейчас же я понял, что не потерплю других самцов на этой территории.

На уроках я стал замечать, что голубки и впрямь часто стали тайком посматривать друг на друга и улыбаться. Пришлось сделать замечание Валу, чтобы не отвлекался, и отсадить его подальше. На этом мои мелкие пакости в отношении конкурента не закончились. Пользуясь правом учителя, я задавал переростку задачки, на которые он не мог ответить. ⁶

Валу, а тем более Лиа, вскоре почувствовали, что я сознательно заваливаю его, и отношение ко мне стало как будто холоднее. Если чувства моего оппонента меня не сильно беспокоили, то прохладность Лии была досадна. Похоже, я выбрал не ту тактику. Верно говорят: держи друзей близко, а врагов еще ближе. Надо было срочно мириться с Валу.

В тот день я попросил его остаться после уроков и предложил решить особо сложную задачу. ⁷

Как и представлялось, Валу не знал, как подступиться к решению, и насупился, решив, что я снова его принижаю. Тогда шаг за шагом я показал решение и сказал, что завтра задам эту задачу в классе, и, если никто не сможет с ней справиться, то он выйдет и покажет что нужно делать. Валу пожал плечами, вроде соглашаясь с предложением.

Но на следующий день меня ждал сюрприз. К доске вышла Лиа, которая с помощью таблицы квадратов планомерно пришла к верному ответу. Я похвалил ее и спокойно попросил сесть на место, но внутри меня все клокотало и кипело. Учитывая, что до вечера мы все были в полях, наблюдая, как вносятся удобрения, а уроки начинались утром, Валу мог рассказать ей решение только ночью. Мужской и женский лагеря были разделены. Значит... Или она сама справилась с этим примером? Мог ли туземец, даже гениальный, дойти до ответа самостоятельно?

Я вдруг понял, что уже минуту стою перед учениками погруженный в свои мысли. Моральных сил вести урок не было, поэтому я предложил классу сложить все числа от одного до ста, после чего решивший мог считать урок оконченным. Дав задание, я вышел во двор.

Осень стремительно наступала. Был поздний октябрь третьего года, и ночи становились гораздо прохладнее. Я смотрел, как некоторые семьи обмазывали свои шалаши глиной, утепляя их, на копошащуюся стройку огромного дома Тыкто, на начавшее крутиться водяное колесо, и вдруг понял, что все эти достижения перестали меня радовать. На душе сидела большая холодная жаба с лицом Валу. И до тех пор, пока я не придумал, как аккуратно от нее избавиться, не навредив своим отношениям с Лией, весь этот прогресс был мне до лампочки.