Колдун. Трилогия

– А я уж перепугался, – затараторил Ефрем. – Думал, сейчас придется отбиваться от душегубов подосланных.

Бормоча что-то невнятное себе под нос, Наум, а может, и Мартын (никак не научусь уверенно различать близнецов) запалил факел от тлеющих углей и поднялся к нам. Ефрем прищурился от яркого огня, а его попутчик закрыл лицо широким рукавом черного одеяния.

– Это мои подмастерья, Наум и Мартын, братья-близнецы. Кто из них кто, сам путаюсь. Одного окликаю, оба оборачиваются. А кто твой друг?

– Позволь представить, Рашид, это тот самый варяг, что зимой шесть мордвин в снег затоптал, тем меня, грешного, от верной гибели спас.

– Премного наслышан, – ответил Рашид с еле заметным восточным акцентом. – Мое имя Халяль Абдра ибн Хусаин ибн Рашид. Но всем в этих землях трудно называть мое полное имя, поэтому для друзей и клиентов я называюсь Рашид, по имени моего деда.

– Рашид знатный купец, – пояснил Ефрем, – иметь с ним дела непросто, но всегда очень выгодно.

– Что ж, рад знакомству, уважаемый Рашид, если позволите и мне вас так называть. Я вот тут жду попутного судна вниз по течению. Имею намеренье посетить город Муром по важному делу.

– В таком случае буду рад предложить место для вас всех в моей скромной ладье. Я иду дальше, но нам будет по пути какое-то время.

– У меня не много золота, но я отдам все в качестве платы. На обратный путь планировал продать что-то из своих поделок в Муроме и взять лошадей.

– Вы друг Ефрема Васильевича, которому я безраздельно доверяю, а значит и мой друг тоже. Мало того, я сам с удовольствием взгляну на ваш товар, потому как тоже считаю себя знатоком оружейного дела. Если бы не ваше, как бы это сказать, некоторое затворничество, я имею в виду то далекое селище, где вы держите свою мастерскую, то уверен, наша встреча состоялась бы намного раньше. Слава Всевышнему за то, что он позволил нам встретиться под этой дивной луной…

Я только цыкнул на братьев, подгоняя, чтоб скорей подобрали вещи и лезли в лодку.

– Ну а ты что же, Ефрем, надолго в этих краях, или…

– Мой хозяин как зимой ушел в Киев с караваном, так до сих пор от него ни весточки, ни слова. Уж и не знаю, что думать. Дом у него крепкий, да вот если что худое случилось, я с его братом дел иметь не стану. Да и Рашид готов вести дела с Коломной только лишь исключительно из-за нашей дружбы. А коли так, то, стало быть, и мне нать перебраться поближе. Чем Рязань хуже? И Рашиду товар не до Коломны везти, да и мне свое дело строить надо.

– Ну, тогда свидимся еще. Я так, к примеру, в Коломну в это лето даже и не планировал.

– Свидимся, Аред, доброго пути.

Усаживая нас в лодку, Ефрем поплевал через плечо, что-то пробормотал и перекрестил нас всех, отталкивая от пристани. Тот факел, что ему вручил Наум, приказчик опустил в воду, положил рядом на бревнах и пошел к городским воротам в темноте, отбрасывая зыбкую лунную тень.

Ветер не чувствовался, болтающийся тряпкой парус еле-еле улавливал слабое дуновение, но и этого было вполне достаточно, чтобы удерживать крохотное судно в потоке, иначе кормчему пришлось бы то и дело выгребать веслами, не позволяя лодке развернуться боком.

– Я слышал историю о том, уважаемый Аред, – заговорил Рашид, – что ты якобы избавил старого князя от хвори, что так внезапно одолела его.

– Отравили князя, что скрывать. Крепко отравили, да вот боюсь, не столько моими снадобьями он излечился, а все больше благодаря собственному здоровью. Или яд был слаб…

– Яд был хорош, это уж ты мне поверь. Ведь именно меня подозревают в том, что снабжал младшего князя этой отравой. Он-то вмиг как в воду канул, а я сижу себе в торговом ряду и ни о чем не подозреваю. Благо Ефрем, старый мой знакомец, вовремя предупредил да помог отплыть. Обещал на время моего отсутствия пристроить товар в надежное место. Уж не твое ли селище он имел в виду?

– Думаю, что нет, мы с ним с того раза, как зимой познакомились, и не виделись больше.

– Вести дела в смутном княжестве, как его называют и во Владимире, и в Муроме, и в Суздале, очень непросто. Не скрою, что народ здесь побогаче, чем в других местах, но мне интересно и обратно домой не с пустыми ладьями возвращаться.

На вид Рашиду было лет сорок, может, чуть больше. Поджарый, стройный. Он носил большого размера балахон с длинными и широкими рукавами, широкий пояс с золотыми бляхами и пряжкой, черные войлочные сапоги с кожаными туфлями – будто валенки с галошами, но остроносые, расшитые замысловатым орнаментом. Восточный купец разительно отличался от местных тем, что тщательно брил бороду и голову, не носил усов. На голове красовалась каракулевая шапка на манер папахи, да и при нем я заметил овчинную накидку, очень напомнившую мне кавказскую бурку.

– Все мои склады в крепости Этиль, там и дом, и семья. Казары очень гостеприимный народ, и если знать их обычаи и нравы, то можно неплохо вести дела.

– А чем торгуете?

– Специи, индийский перец, кора хинного дерева, гвоздика, тмин, ореховое масло. Но чаще шелк, ладан, сирийское железо. Обычно набираю заказы от моих посредников в городах и уже с посыльными и охраной отправляю товар.

– А здесь что берете, если не секрет?

– Деготь, бересту, – ухмыльнулся Рашид, поправляя накидку, – мед. Шкуры беличьи, бобровые, соболя, рыси. В Казарском ханстве зимы тоже лютые, под стать здешним, потому меха – товар ценный. Я стараюсь быть мудрым как в выборе товара, так и в выборе партнеров. И, правду сказать, младший князь меня больше устраивает на рязанском престоле, нежели нынешний, Ингвар. Теряющий разум – теряет жизнь, а безумства часто приводят к войнам, распрям.

– Я слышал, что владимирский князь, муромский да и прочие окрест не против будут вернуть себе рязанские земли.

– Как бы странно это ни звучало, уважаемый Аред, но всем в этом княжестве правят не ставленники киевского князя, а самые обычные ходоты.

– Ходоты? Это еще кто такие?

– Вожди племен, – пояснил Рашид, прикрывая глаза. – Вот твой знакомый, например, боярин Дмитрий Васильевич, один из весьма уважаемых мокшанских ходотов, да и мещерские племена его уважают. А если бы в свое время не дали его предкам боярский титул, то и нынешний князь у власти бы не задержался дольше, чем того захотят на совете вождей.

– Вот оно как! Удивил ты меня, Рашид. Выходит, что Ингвар – не больше, чем шахматный король!

– Что я слышу! – встрепенулся Рашид и попытался было вскочить на ноги. – Варяг говорит мне о шахматах!

– Ну, я имел в виду, что в этой игре король фигура важная, но малосильная, за него бьется свита – слоны, пешки, ферзь…

– Это приятная ошибка, – пробубнил Рашид и, чуть успокоившись, снова сел на поперечную скамью.

– Я не очень понимаю.

– В Этиль часто приходят северные суда. Драконьи корабли, очень красивые, очень надежные, большие. Я знаю многих варягов, норманнов, вендалов, но ты не один из них.

– Да я вообще с луны свалился! – буркнул я, сбрасывая капюшон, чтобы осмотреться по берегам.

– Вот это больше похоже на правду. Внешне ты, конечно, похож на варяга, скрывать не стану, и говор мне твой незнаком, но тут скрыто что-то большее.

– Я не хочу тебе лгать, Рашид, ты проницательный человек, но и правду сказать не могу, ты ведь все равно примешь ее за ложь и не поверишь ни единому слову.

– Как сказал один древний мудрец, «тайна – что пленница, пока на языке печать, она твоя рабыня, как только раскрыл рот, ты ее раб». Не становись рабом своих тайн.

– Прежде я слышал, что Этиль это река, не знал, что еще есть такой город.

– И река, и крепость. Знатная крепость, скажу я тебе, построена так же надежно, как стены великого Отрара. Сам город мы называем Хамлых, что в переводе означает «ханский город». Он разделен рекой на дворцовую часть и купеческую.

– А Отрар что за город? Я о таком даже не слышал.

– Сам я там был только в детстве, но слышал от верных людей, что десять лет назад город разрушили. В городе было совершено преступление, казнили ханских послов. Это очень большое оскорбление. Тогда войска Джиу-Чи встали у стен города, осаждая его весьма умело. Тем не менее битва длилась несколько месяцев, и крепкие стены должны были выдержать и дольше, но нашелся в городе трусливый человек, который открыл ворота города, и Джиу-Чи вошел в крепость, безжалостно убивая всех – и детей, и стариков. Говорят, что потом сам хан казнил предателя, открывшего ворота его армии. С тех пор о городе мало известно, караваны обходят те места стороной.