Холод (СИ)

Часть запасов хранилась в ангарах, часть просто уложена на открытом воздухе. Вроде всего много, но практически всё удалось уложить в круг диаметром полтора километра.

Народ загнался конкретно. Хоть и береглись, но обмороженных было довольно много.

С Шаманом связь была постоянной. Он утверждал, что когда начнётся, он почувствует.

Так что был обычный день. На немецкой базе грузили металл в чушках. Остатки. Бригада десять человек. План был такой. Всё на баржу, потом до кромки льда на грузовики и уходим. Вот баржу мы как раз и грузили. Чего меня туда понесло? Наверное, потому, что это было последнее, что решили забрать. Связь с посёлком была постоянной. То есть диспетчера ни на минуту не замолкали, транслировались по рации на громкоговоритель, установленный на причале. Вот они, по идее, первые, всё должны узнать.

Вот эта трансляция внезапно оборвалась. Потом раздался гул, и земля под ногами задрожала. Землетрясения последнее время были постоянно, но это как-то по-особому. Мы старались предусмотреть всё. В том числе и потерю связи. Сюда я прилетел с Мариной. Она, высадив меня, улетела на припай.

Так, сюда лететь минут сорок. Грузовики в случае чего сразу уйдут. Вроде всё под контролем.

Гул усиливался. Потом грохнуло. В паре километров взорвался вулкан. Начало трясти так, что уже трудно было стоять на ногах. Мы бросились в один из блиндажей. Вовремя. Начали падать вулканические бомбы.

Жутко, но красиво. Чёрт, вертолёт бы под этот дождик не попал бы. Одного из мужиков посадил на рацию, хоть и связи нет, один белый шум, но пусть долбит. Внутри блиндажа всё в пыли. Пару раз сверху прилетело. По потолку пробежала трещина. Тут меня позвали к амбразуре. Соседний утёс беззвучно, в окружающем грохоте начал уходить под землю. За ним соседний. Вроде бомбы падать перестали. Скомандовал — всем наружу. Выскочили. Всё в дыму и пыли.

Зелёная ракета! В ответ такую же. Геликоптер — очень шумный вид транспорта. В салоне приходится орать, чтобы быть услышанным. Но за окружающим грохотом его совершенно не было слышно. Марина осторожно пыталась притереться. Очень плохая видимость. Зажгли пару файеров. Вот машина нырнула вниз, ударилась колёсами, но вроде всё нормально. Дверь открылась, и народ посыпался внутрь. Когда оставалось вместе со мной трое, я почувствовал, что проваливаюсь вниз. Толкнул в люк впереди стоящих, и в последний момент ухватился за нижний край.

Лучше бы я вниз не смотрел. Скала, на которой мы находились, проваливалась в озеро магмы. Вертолёт просел, но Марина тут же среагировала и добавила обороты. Мы начали медленно подниматься. Меня подхватили за руки и втащили внутрь. Машина легла на бок и ухнула вниз. Это Марина выполнила боевой разворот, чтобы быстрее уйти. Двигатели ревели. Народ пытался удержаться. Салон в дыму. Так это на мне одежда горит! Сдёрнул куртку, кое-как сбил пламя.

Вертолёт бросало из стороны в сторону. Вцепился во что под руки попалось. Это продолжалось минут пять. Потом полёт выровнялся. В этой модели кабина экипажа отдельно. Осмотрелся. Люди приходят в себя. Глянул в иллюминатор, под нами вода. Над люком в кабину зажглась зелёная лампа. Можно заглянуть.

— Ну как?!

— Нормально! Материк уходит под землю. Везде озёра лавы.

— Грузовики ушли?

— Да! Как только связь пропала. Мы над ними должны пройти. Через час аэродром подскока. Там два самолёта. Вертолёт придётся бросить. Жалко!

— Да ладно! В посёлке ещё есть!

Немного погодя, когда летели уже надо льдом, она показала вниз. Там бешено летели пять трайлеров. Все в ряд. Сделали круг. Они помигали фарами. Типа всё хорошо. Драпаем!

Аэродром, «Дуглас» с работающими моторами. Сели рядом. Высадили людей и обратно. Через пятнадцать минут увидели грузовики. Тормозящий на льду седельный тягач, вращающийся вокруг своей оси, здесь этим никого не удивишь. Вертолёт, разворачиваясь, мазнул прожектором по горизонту… Твою мать!! Ледяной вал высотой метров пятнадцать стремительно катился на нас.

— Газу! Сзади опасность!

Это я в матюгальник орал. Хорошая штука, на полную вертолёт заглушает. Грузовики, виляя, опять набрали скорость и понеслись. Но вал всё же постепенно догонял.

Следующие двадцать минут можно было показывать в кино. Водители вылезали на крышу, и я со вторым пилотом втаскивали их в кабину. Последнего выдернули буквально метров за десять. Предыдущих смотреть было некогда, а вот как последний грузовик подбросило как пушинку в воздух и, упав, он на мгновение осветил фарами сверкающий вал.

Теперь быстрее на аэродром. Сели вплотную, бегом в самолёт. Здесь хорошо, в любую сторону — сколько хочешь. Взлетели, попросил сделать круг. Сбросили осветительную ракету. Вал слизнул лагерь мгновенно и помчался дальше. Ну, до нас точно не дойдёт. И далеко, и толщина льда не позволит. Но кто его знает, это цунами, может, и не последнее.

Народ так устал, что, несмотря на последние события, под гул моторов задремали.

Связи по-прежнему не было. Проснулся, меня пилот трясёт. Бросился за ним в кабину. Солнце уже вставало, в его лучах было видно, что на месте посёлка кружился огромный вихрь.

— Входи! Чёрт побери, входи в вихрь! Они уходят!

Самолёт сделал горку и влетел в марево.

Я читал, что во время войны тяжелораненые пилоты самолёты на аэродром приводили и сажали их. В жизни всегда есть место подвигу, особенно когда жить хочется. На этот раз всё немного не так, как с Земли на мир Холода и обратно. Сейчас как бы провалились. Открываю глаза, лежу на полу кабины. Перегрузка навалилась. Второй пилот, тот головой мотает, никак не очухается, зато первый вцепился в штурвал, и тянет его на себя. Моторы ревут. Я с огромным трудом встал на ноги, держась за спинки кресел пилотов. Как раз успел увидеть уходящую под нас землю. Она была так близко. Ещё мысль мелькнула: шмякнет — мокрого места не останется. Тут ожила рация. Нас, оказывается, постоянно вызывали в надежде, что услышимся.

— Давай выше, и по кругу! Они где-то здесь!

Начали расходящуюся спираль с одновременным набором высоты. Народ приник к иллюминаторам. Ну, Марина как всегда.

— Вон они!

Через пять минут прошли над посёлком. Модули были рассыпаны, даже с такой высоты было виден хаос на месте складов. Но на первый взгляд ничего не парило. Значит, более-менее в целости. Местность, горная равнина, кое-где покрытая снегом.

Тут второй пилот:

— Температура за бортом минус семьдесят!

— Сесть сможете?

— Здесь — нет, надо полетать. Горючего ещё на три часа.

Тут нас опять вызвали. Ситуация под контролем. Нас запеленговали и ведут. Так что можем спокойно искать место для посадки.

Замёрзшее озеро в неглубоком ущёлье нашли через час. До наших по прямой километров сто двадцать. Убедились, что нас ведут, и пошли на посадку. Очень хорошая машина. Реверс винтов включили, как только шасси коснулось льда. Пробежали метров триста и замерли.

— Как там снаружи?

— Семьдесят!

— Нет, куда-нибудь потеплее не могли перебросить?!

С минус пятьдесят с ветром на минус семьдесят без ветра разница практически не заметна. Здесь тоже лёд идеально ровный. Так что, проскальзывая, обследовали озеро. Километр длиной, триста метров шириной. Взлететь сможем. Немного дальше берег пологий. На винтах подогнали самолёт и лебёдкой выволокли на берег. Бережёного бог бережёт.

Часа через три прилетел американец на Ми-38. Сюда бензин и двух техников, обратно забрал всех. Это вам не западные малолитражки. Конечно, комфорт не VIP, но нам вообще-то долететь.

В посёлке, однако, порядок. Первым делом к Шаману. Лежит болезный, еле дышит. Бледный и какой-то высушенный. Он вообще последнее время похудел изрядно. А если учесть, что и раньше упитанным не был, то теперь просто жертва анорексии. Впрочем, его команда выглядела не лучше. Вокруг медики хлопочут. Выловил главного.

— Докладывай!

— Много ушибов, это так, ерунда. Растяжения, трещины. Два перелома сложных. Так что очень легко отделались.