Uingukage. Сокрытый в Тени Крыла (СИ)

Разворачиваюсь к кукле, чтобы обезвредить или добить его, но вместо этого приходится резко отпрыгнуть назад.

Туда, где я только что стоял, приземляется синоби в черном плаще с алыми облаками. Темари тут же приходиться защищаться от техники Кисаме. Акацки! Вмешались в самый последний момент. Мне нужна пара секунд, чтобы снова перейти…

На очередном прыжке я промахиваюсь. Пытался поставить ногу туда, где нет ничего, только воздух. Гендзютсу? Итачи правда сумел поставить на меня гендзютсу, а я и не заметил? Нет, не на меня, на все пространство вокруг. Пытаюсь прыгнуть в сторону, но натыкаюсь на стену. Сосредотачиваюсь, прислушиваясь к чувствам. Итачи силен, но даже он не может создать иллюзию всего спектра ощущений.

- Уингу, – Учиха приземляется рядом со мной, поднимая на меня мангеке шаринган.

- Может, поболтаем в другой раз? – пользуясь заминкой и болтовней, выхватываю кунай, собираясь атаковать, и одновременно перехожу в режим сеннина, но не успеваю…

- Тсукуеми, – произносит Итачи.

Мир накрывает тьма…

====== Интерлюдия 17 ======

После того, как покалеченный Кисаме вернулся, для Итачи очевидно стало одно – при следующей встрече Уингу необходимо обезвредить сразу же, первым делом. В паре с Саске они вполне были способны вытянуть бой против пары Акацки, что в планы Итачи совершенно не входило. Нет. Если не удалось завербовать Като, а после некоторого размышления Итачи пришел к выводу, что не удастся, то можно было переключиться на другое. Но первым делом – вывести из игры сеннина.

Первые попытки наложить прямую иллюзию Уингу даже не заметил. Учиха даже слегка засомневался в своих способностях. Сначала младший брат становится недосягаемым для такого привычного и эффективного гендзютсу, теперь еще этот… Но после быстрого анализа стало ясно, что дело не в иллюзиях, точнее, именно в иллюзиях. Бесполезно пытаться обманывать одно из чувств или даже сразу три органа чувств, если цель осязает мир одновременно всеми чувствами с полной взаимозаменой. Тогда Итачи начал накладывать иллюзии на области. Вышло лучше. Пару раз Като оступился, но лишь пару раз. Итачи создавал видимость, звук, запах, все. Но и этого было недостаточно. Като в последний момент успел переключиться еще на что-то, и Итачи так и не успел понять, на что. Да и это было уже неважно.

- Уингу.

Акацки заглянул в щели маски, всматриваясь в изменяющиеся глаза. Где-то в глубине бездны загорелся свет, еще немного, и он доберется до реального мира.

- Может, поболтаем в другой раз?

Итачи не видел эмоций. Они не читались ни в глазах, ни в движении. А вот намерение атаковать читалось, и рука уже выхватила кунай. Он сдвигается для атаки, тело напрягается. Промедли Итачи хоть секунду… Но он не промедлил.

- Тсукуеми…

Резь в глазах говорит о прохождении сопротивления. А количество вливаемой чакры раза в полтора больше, чем то, что было, когда Итачи атаковал Хатаке Какаши. Такое бывает, когда синоби меняет токи чакры в свое теле и особенно в голове. А со всеми сеннинами и подавно, так что ничего удивительного.

Странности пошли дальше. Иллюзорный мир кошмаров формировался медленно, неохотно. И душа того, кого Итачи поймал в ловушку, очень неохотно влезала в рамки этого мира. Будто Като нес с собой такой груз чего-то нематериального, но неотъемлемого от себя, что это мирок оказался ему тесноват. Это было странно. Но в остальном… отражение, тело пленника повисло на кресте, а Итачи подошел к нему. Здесь Уингу был без маски, что снова было странным, но не более.

- Като.

Пленник прищурился, обвел взглядом пространство вокруг себя, будто не замечая Итачи. Скептически приподнял бровь.

- А где аура безысходности и отчаяния? – на Итачи он не смотрел или смотрел куда-то ему за спину. – Ты же меня напугать до усеру должен, да? Пока не впечатляет.

Теперь скептически поднял бровь сам Итачи. Ну конечно, чего он еще мог ожидать? Даже попав в самое плохое положение, которое он только мог представить, Като начал зубоскалить.

- Хочешь еще что-нибудь сказать, прежде чем мы начнем? У нас три дня впереди.

Уингу ухмыльнулся:

- Конечно, хочу. Слушай анекдот. Сарутоби Хирузен отчитывает маленького Орочимару: “Орочи! Ты снова в полную силу атаковал Джирайю во время тренировки!” Орочимару, усердно изображая раскаяние, отвечает: “Я больше не буду!” Хирузен, тяжело вздохнув, тихо произносит: “Ему больше и не надо”.

Итачи замер, представив эту картинку. Если бы здесь была не проекция его тела, а само тело, он бы улыбнулся. Потому что ситуация невозможная в своей абсурдности. Особенно, учитывая героев анекдота.

- Понравилось? Слушай еще. Утро в доме клана Нара. “Шикаку! Вставай быстрее! Ты опоздаешь в академию!” “Ничего, она открыта весь день”.

Стоило признать – правдоподобно. Итачи бы не удивился, если все так и происходит. А затем Учиха вытащил из пустоты катану и медленно воткнул ее в колено Като. Однако тот даже не отреагировал.

- Или вот еще один. Случился в доме Орочимару пожар. Возвращается он домой, а Кабуто, его первый помощник, ему жалуется: “Из десяти человек в подвале я сумел откачать только восьмерых”. Орочимару, удивленно: “У меня же там морг был”.

Итачи все же улыбнулся, на этот раз вгоняя лезвие в печень жертвы. Уингу слегка поморщился:

- Придумай что-нибудь поинтереснее, чем тыкать в меня своими зубочистками. Где твое воображение? А пока слушай…

Итачи одним резким ударом срубил нижнюю половину туловища Като.

- Идет АНБУшник мимо академии и слышит, Наруто рассказывает Саске: “Знаешь, – говорит, – чем АНБУ отличаются от ослов?” АНБУшник подскакивает к Наруто и хватает за ухо: “И чем же они отличаются, паршивец?” Наруто взмолился: “Ой! Дяденька, ничем! Ничем не отличаются!” АНБУшник удовлетворенно кивает: “То-то же”.

Учиха отошел на несколько шагов назад, и на Като обрушился водопад горячей воды, сжигая кожу, разъедая глаза, но даже сквозь бульканье воды был слышен голос:

- За что Четвертого Хокаге назвали Желтой Молнией Конохи? За то, что он был невероятно быстр! Неверно! За то, что постоянно врезался в деревья.

…

Спустя пять часов внутри иллюзии.

Итачи сидел на темном троне и смотрел на лежащую в паре метров от него голову. У головы не было… да ничего почти не было, голый череп практически. И этот голый череп продолжал вдохновенно травить анекдоты:

- Шикамару: вот состарюсь я, закончу с работой синоби, вообще ничего не буду делать. Первый месяц я буду просто сидеть в кресле-качалке. Вопрос: А что потом? Шикамару: А потом я начну раскачиваться.

Большая часть анекдотов была несмешной. Но попадались и забавные. Правда, размышлял Итачи не об анекдотах, а о том, что делать дальше. За это время он успел убедиться – никакие болевые ощущения его жертвы не достигают. Дело не в силе воли. Като вообще не ощущал ничего, что происходило с его телом. Была какая-то хитрость. Что-то, чего Итачи не знал. Он уже встречался с чем-то подобным. Нет, не с таким, как у Уингу. Но были те, кто настолько извратил собственное сознание, что иллюзорная боль ощущалась для них иначе, и не вызывала страданий. Кроме банальной боли были и другие способы воздействия. Но Итачи не спешил их применять.

- Тебе не надоело? – спросил он после очередного анекдота, которых Като знал неприлично много… А, скорее, выдумывал прямо на ходу, потому что почти ничего из услышанного от Уингу Итачи ранее не встречал.

- Зануда, – возмутился черепок, – я тут стараюсь. Вот, этот тебе понравится. Прибегает заплаканный Саске с фингалом под глазом к отцу. Фугаку: Сынок! Что случилось! Саске: Итачи ударил себя молотком по пальцу. Фугаку: А почему у тебя синяк? Саске: Потому что я засмеялся…

Итачи отмахнулся:

- Не было никогда такого!

Голова застучала зубами, пытаясь что-то изобразить:

- Ага, давай, ври больше, не было у него.

Итачи хотел разговорить Като. Время на это было.

- Почему ты про меня шутишь, а про себя нет?