Колхоз – дело добровольное

– Откуда такая замечательная песня.

Я и ляпнул, не подумавши:

– Из кинофильма «Жестокий романс». Разве не помните, Михалков поет для Ларисы Гузеевой.

Настороженная тишина в ответ.

– А кто такая Лариса Гузеева?

Вот тут меня и проняло.

– Это молодая актриса из нового фильма Эльдара Рязанова, по мотивам пьесы Островского «Бесприданница». Я летом в Киеве на премьерном показе был.

Что тут началось! Шкал возмущения и негодования, что до нас новые фильмы доходят с огромным опозданием, а в столицах все давно уже посмотрели!

Пришлось пересказывать содержание, описывать актеров и даже цитировать по памяти перлы типа: «Как же ему можно не верить! Если не ему, то кому же?». Короче, выпотрошили меня профессионально, даже что не знал, вспомнил.

Или мне память изменяет или в другой реальности оказался, но «Жестокий романс» в 1984 году точно уже на экранах шел. Может, он в конце года вышел в прокат или вообще в следующем сезоне?

Спасло меня появление незнакомой девушки:

– Валька настучала начальству, что у вас гулянка в комнате. Сейчас Васильич заявится!

Не успела она это произнести, как в дверях появилась гроза распутных студенток Виктор Васильевич собственной персоной в сопровождении, по всей видимости, той самой Вальки – кляузницы.

– Беспорядки нарушаем! – попытался взять нахрапом, но внезапно осекся, обнаружив вполне пристойную картину и полное отсутствие половозрелых особей мужского пола.

После чего, неожиданно для всех, поздоровался со мной за руку:

– Здравствуй, Александр, – и, повернувшись к ошарашенной стукачке-активистке, угрожающе произнес. – Валентина, ты когда-нибудь, дошуткуешься. Ох, дождесся ты у меня.

– Так вот же он, – попыталась оправдаться Валька, но осознав, что один школьник и чайник на столе никак не тянут на оргию, быстро исчезла за входной занавеской.

– Время позднее, через десять минут закругляемся. И, да, забыл поблагодарить за помощь, если бы не ты, так и мучились на подборках. Петр Иосифович сказал, что это целиком твоя инициатива была. Так, что заглядывай и к нам в гости, если идеи новые появятся, обсудим.

– Это вы о чем, Викт Васич, – тут же заинтересовалась подозрительная Оленька. Её бы следователем работать.

После того, как начальство скрылось за дверью, язва тут же взяла меня в оборот:

– Талисман, говоришь? – прищурившись и уперев руки в боки, надвинулась на меня аппетитной гру… не важно, чем надвинулась.

– Удача – она девица не постоянная. Сам не сделаешь – от неё не дождешься, – попытался я пополнить русский народный фольклор пословицей собственного сочинения.

– Я вообще ради вас старался, а мне за это вместо спасибо и поцелуев предъявы какие-то, – попытался перейти в наступление, но к сожалению, неудачное.

Молчавшая весь вечер Галка, встряла совершенно не к месту:

– Саша, а ты ещё шашлыком нас угощать будешь? Очень вкусный, так хочется, что сил никаких нет.

– Какой шашлык? Это же Ванька.., – и разъяренной кошкой попыталась наброситься на..то место, где я стоял ещё секунду назад.

– Всем пока, до завтра! Оленька тебе отдельное чмоки! – это уже из-за двери прощаюсь, во избежание так сказать.

Интерлюдия

Спалось плохо, тяжелый липкий удушливый сон пришел только под утро. Здоровье все чаще подводило в последнее время, и ранняя побудка никак не могла улучшить скверного настроения.

Посмотрел на будильник и удивился – до подъема ещё сорок минут. Опять, что-то случилось, Лёня не стал бы его будить без особой причины.

По возрасту и званию давно уже Леонидом пора звать, как-никак не молодой адъютант министра, а целый начальник секретариата, но менять старые привычки не хотелось, да и супруга и дочь Вера его так привыкли звать.

При воспоминании о супруге настроение окончательно оформилось в мрачно-гнетущее. Опять напомнил о себе возраст и неумолимая пустота безвременья, затаившаяся где-то рядом, потихоньку забирающая друзей, родственников и соратников.

– Дмитрий Федорович, звонил секретарь председателя КГБ, передал что Виктор Михайлович через десять минут свяжется с вами. Дело государственной важности, промедление невозможно. Дословно, я записал.

– И чего приспичило председателю комитета при Совете Министров беспокоить меня в такую рань? – отношения с Чебриков были вполне доброжелательными, но как исконный «производственник», никогда особо не любил спецслужбы, и любил при случае подчеркнуть, что формально КГБ – это всего лишь комитет при Совете Министров СССР, в отличие от минобороны.

От завтрака отказался – аппетита нет, а надоевшая до оскомины овсяная каша одним видом отбивает его возможное появление напрочь. Разговор серьёзный, и лучше быть в парадной форме – даже если собеседник не видит тебя по телефону, чувство собственного достоинства и врожденная пунктуальность и любовь к порядку не позволяет такой несобранности и неуважения к людям.

Через несколько минут зазвонил телефон правительственной связи, пришлось брать трубку самому – Федя сообразил, что его присутствие явно лишнее и исчез на мгновение раньше. С некоторым сожалением отметил, что его бывший адъютант все больше превращается в хорошего придворного, а от былого боевого офицера уже и следа не осталось.

Да и не был он никогда боевым офицером – в послужном списке лишь пара лет в Таманской дивизии, да лейтенантом взводом успел покомандовать. Взял его по рекомендации старого друга – главного редактора журнала «Советский Воин», коему он приходился самым, что ни на есть зятем.

С другой стороны – обаятельный, умеет с людьми ладить и организатор талантливый. И за восемь лет работы никаких нареканий к нему не было.

Разговор с председателем КГБ потряс и ошеломил далеко не молодого маршала.

И даже не возможность отравления и долгой мучительной смертельной болезни, а совершенно другой факт – предателем оказался армейский генерал, фронтовик, артиллерист. И что самое печальное, он его даже знал лично. Двадцать лет! Сотни, если не тысячи, сданных советских агентов и нелегалов – это не укладывалось в голове.

– Как вы могли такое прошляпить?! – не удержался, сорвался повысил голос в трубку.

Ответ поверг его в шок.

– В конце 1970-х пошла цепь необъяснимых провалов среди разведчиков-нелегалов ГРУ на территории США. Один за одним, едва прибыв и приступив к работе, тут же арестовывались американской контрразведкой.

В ходе расследования было выявлено, что во всех случаях доступ к лично-оперативному досье имел только один человек – генерал-майор Поляков. О ходе расследования было доложено начальнику ГРУ Ивашутину, но дело было заморожено начальником кадров ГРУ, который курировал эту структуру по линии ЦК КПСС. Полякова отозвали из Индии, где он работал в этот момент, но дальше никаких действий не было принято.

Как честный человек, не добившись результата, офицер, проводивший расследование обратился к нам в КГБ, Управление военной контрразведки.

Где к его словам отнеслись достаточно серьезно и внимательно. После дополнительной проверки материалы были переданы первому заместителю председателя КГБ, где дело вновь было остановлено под давлением из ЦК с формулировкой: «На кого же мы будем опираться, если начнем подозревать наших генералов?»

Четыре года! Четыре года назад предатель был фактически изобличен, а он до сих пор на руководящей должности и имеет доступ к картотеке личных дел всех сотрудников ГРУ! Такое не укладывалось в голове.

– Виктор, а этот источник не гонит дезинформацию? – в отчаянной надежде хватается за последнюю соломинку.

– К сожалению, нет. Всю ночь проверяли, лично беседовал с офицером, который вел проверку сигнала из ГРУ. Подтвердилось практически все. Сведения слишком детальные и подробные: где и как он передавал информацию, каким техническими средствами пользовался. Кроме того источник дал информацию, которая уже проверена – американцы сели на наш секретный кабель в районе Кап Яра, и скорее всего, в Баренцевом море тоже.