Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные( СИ)

-Мама, туда сейчас не надо ходить, - услышал я. Ну их с их дурацкой любовью. Пойдём лучше, разберём твои покупки.

-Что они там делают? – поинтересовалась мама.

-Ну что могут делать влюблённые? Целуются.

-Втроём?

-Как ни странно. Я с удовольствием стал бы четвёртым, но думаю, ночь у меня никто не отнимет.

-Это так, мой милый. Как ты считаешь, у меня всё нормально?

-Пока – да. Срок ещё маленький.

-Спасибо, Юрик, как я тебе благодарна…

Больше я ничего не слышал, потому что Толик перевернулся и упёрся носом мне в живот, а Саша залез мне под майку.

-Что ты там хочешь найти? – тихонько засмеялся я, - или хочешь пересчитать мои рёбра? Кстати, это мысль! У мужчин одного ребра не хватает!

-Да, это интересно. У твоих ровесниц уже есть, за что подержаться…

Мне в грудь будто вбили кол. Я вцепился в волосы Толика, но тот не пикнул, только дёрнулся и затих.

Саша отодвинулся от меня, его глаза ещё лихорадочно блестели, но уже виден был испуг.

…Если бы я был ребёнком Сашей, я сказал бы то, что вертелось на языке: «Иди, обжимайся с грудастыми и почеши об них то, что чешется!». Но опыт взрослого человека не давал выплеснуться сладкому гневу.

Гнев похож на неконтролируемый секс: несколько секунд сладости, и много дней раскаяния и ползания на брюхе перед любимым человеком.

Поэтому я опустил глаза на замершего Толика (не придушить бы), ласково погладил его мягкие волосы, убирая из глаз праведный гнев, глубоко вздохнул и посмотрел на Сашу нормальным взглядом: -Давайте приведём себя в порядок и пойдём, встретим маму, - я даже улыбнулся, а Толик поднялся и поцеловал меня куда- то под ухо. С другой стороны, это сделал Саша, пряча глаза.

-Саша… - начал он хрипло.

-Не надо ничего говорить, я прекрасно понимаю, что ты не хотел меня обидеть, сравнивая с другими девочками. Не хочу я гнаться за их формами, меня своя фигура устраивает, да и детство своё я не хочу торопить.

-Саша, я понял сейчас, не обижайся на нас, мы просто глупые волчата, которые с задранными хвостами носимся за молодой волчицей, в надежде хоть прикоснуться к ней, и за все вольности волчица имеет право цапнуть волчат. Цапни меня, - и он подставил свой затылок. Я легонько треснул по шее недрогнувшей рукой.

-Воу! – радостно взвыл Саша.

-И мне! – заорал Толик, и, получив свою порцию, радостно взвыл и кинулся на меня.

-Что это за вой? – услышал я папин голос.

-Этот вой у нас песней зовётся! – ответил Юрик, ворвался к нам, и я почувствовал, как на нашу кучу малу свалилось ещё одно маленькое тельце.

Приведя себя в порядок, мы уселись за стол поужинать.

-Ну что, распределили роли? – спросил папа.

-Ты будешь, конечно, Дедом Морозом. На роль Снегурочки мы выдвигаем маму, Юрик будет чертёнком, похищающим месяц, Саша – или прекрасным принцем, или, не менее прекрасным, гардемарином, покоряющим сердце Ледяной принцессы, Толика нарядим в костюм гусара!

-Замечательно придумано! Хм… Ледяная принцесса. А вы не думали, что можно пригласить гостей? Родителей Александра, Толика?

-Думали, но на это необходимо ваше с мамой разрешение.

-Мы сами это предлагаем, так что готовьтесь.

-Чую своим тощим задом, к чему! – сказал я, - мужчины от 14 и ниже поступают в моё распоряжение. И без воплей! Маму надо пощадить.

И все посмотрели на маму. Та зарделась, как девочка: - Мне совсем нетрудно! Срок ещё маленький.

-Саша! – восхитился мой Саша, у тебя скоро будет ещё один брат?!

-Мы с папой девочку хотим…- сказала мама.

-Что мешает девочке быть хорошим братом? – удивился непонятливый Саша.

Папа закашлялся. Когда справился с кашлем, он отозвался:

-Ещё одного такого я не переживу!

Папа опять начал собираться отвезти гостей, ворча, что надо бы купить пару раскладушек, тогда все будут довольны. Я ему почему-то верил.

В школе я предложил Антонине Павловне устроить в спортзале, отданном под ёлку, не только зимнюю сказку, можно сделать и уголок бразильского карнавала, тогда мы с Толиком спляшем ламбаду, румбу, или ещё что-нибудь. Причём Толик будет негритёнком. Как быть с гусаром? Гусара будут звать Ибрагим Петрович… Ламбада? По-испански означает: удар палкой. Никого я не буду бить палкой! Это меня после танца будете бить палкой, да, такой зажигательный танец.

-Вы с Сашей должны танцевать вальс! Прорвалась, наконец, сквозь мои рассуждения - предложения Антонина Павловна.

-Но мы не умеем танцевать вальс! – удивился я.

-Не скромничай, все видели осенью.

-Это был случайный вальс…

-Не случайный, а осенний. Сейчас будет зимний…

-Мы лучше станцуем либертанго! – я изобразил несколько движений, от которых у нашей классной руководительницы чуть не случился приступ. - Ну, Антонина Павловна! – взвыл я, - Новый Год, все должны веселиться!

-Боюсь, за такое веселье я получу выговор с занесением в личное дело!

-Выговор за веселье?

-Саша, ты ведь знаешь нашу директрису! – я пожал плечами:

- Молодая женщина, можно сказать, девушка. Почему она будет против?

-И откуда только берутся эти твои идеи? Прямо фонтанируют!

-Я люблю и любим.

-Любима. Тебе надо привыкать говорить: любима, а то получается неприлично.

-Я буду стараться, - скромно ответил я, царапая паркет ножкой.

Антонина Павловна прижала меня к себе и поцеловала в макушку: - Ну, всё, беги к своему любимому, насчёт твоих предложений я выскажусь на педсовете. Действительно, очень свежо, «девушке» это должно понравиться, особенно твоё замечание о её возрасте…

Но я уже не слушал: в коридоре появился Саша, и я, забыв о приличиях, помчался и прыгнул к нему на шею, едва не сбив с ног. Облапил его руками и ногами, как меня, бывало, Юрик.

-Неси-неси, своя ноша не тянет! – слышались вокруг насмешливые крики.

Саша донёс меня до окна и посадил на подоконник.

-Саша, принеси сегодня к нам домой гитару! Будем репетировать новую программу, почти утверждённую. Я люблю и любима, - повторил я несколько раз, обняв Сашу за шею.

Теперь, когда спортзал отдали под ёлку, мы тренировались в парке.

Бегали довольно длинные кроссы, бегали на лыжах, боролись в снегу, с криками и воплями, моя стая, добежав до леса, училась красиво петь песни на разные голоса, а не выть, как одичавшие волки-одиночки.

Сегодня бегали по парку и добежали до пляжа, где мы с Вовчиком когда-то, кажется, в прошлой жизни, сошлись в смертельной схватке…

Сейчас они в моей стае и считаются моими самыми крепкими друзьями - ближниками.

Со смехом мы повспоминали эпохальное сражение, честно говоря, если бы не оно, не было бы сейчас ничего: ни команды, ни веселья, ни стаи.

Толик с Сашей, может, и были бы, а может, неведомый кукловод, дёргающий нас за ниточки, распорядился бы по - иному.

Но сейчас – морозец. Солнце, хоть и низкое, искрящийся снег, смеющиеся лица друзей, Толика, любимого Саши!

Дома я раздел Толика до пояса, критически осмотрел его:

-Не зажимайся! – прикрикнул я на него, пресекая его попытки обхватить себя руками, – штаны снимай!

Толик удивлённо вскинул глаза, Саша тоже непонимающе посмотрел на меня.

-Где-то я видел белые бриджи, - проворчал я, - раздевайся, будем негра из тебя делать! Можешь догола, чтобы пятен не было, а то будешь, как мулат: - по пояс чёрный, ниже – белый.

Не обращая на его свекольный вид, я достал банку крема, придающего коже тёмно-ореховый вид.

-Ты обещал мне костюм гусара, - заныл Толик, стягивая, между тем штаны.

-И как я буду ходить в школу?

-Во-первых, костюм гусара можно будет носить и, будучи негром, будешь у нас белым арапом, - нелогично закончил я.

-А во-вторых, после того, как ты спляшешь со мной ламбаду, ты забудешь всё на свете.

-Я буду плясать с тобой? – обрадовался Толик, хватаясь за резинку трусов.