Попрыгунчик ч.1 (СИ)

закончив с первым, поворачиваюсь к нему, он визгливо начинает

перечислять фамилии. Генерал поморщился, но ничего не сказал.

Информация полилась рекой, как я и предполагал, здесь окапалась целая

группа фашистов. Кадровые офицеры Абвера и агенты - боевики батальона

Бранденбург - 800, всего 27 человек.

Второй командир, быстро созвонившись, отдал приказ на задержание и арест

всех агентов. Я отдал, повизгивающих в ужасе шпионов, подбежавшим

бойцам и устало сел на стул. Положив пистолеты в кобуры, откинулся на

спинку. Генерал смотрел на меня с непонятным выражением лица, казалось

он что – то, для себя решает. Наконец решившись, он посмотрел на меня и

спросил:

- Как, ты оказался в штабе?

- Давайте я вам всё расскажу, когда придут Семёнов с Залесским? Не хочу,

несколько раз рассказывать - прикрыл я глаза.

- Скажи Сергей, часто у тебя такое происходит? - смотрел на меня генерал.

- Весь последний месяц. Как похоронил семью, так и кручусь как белка в

колесе. Всё боюсь опоздать - грустно усмехнулся я.

Тут в комнату вбежала Тамара, не зная к кому первому подбежать,

заметалась между нами наседкой.

- Живы? Папа! Серёжа! Куда ранило? Помогите! - закричала Тома, увидев

кровь, на руках отца и бросилась к нему.

- Это, не моя кровь! Меня Миша, собой прикрыл - обняв Тому, сказал

генерал.

- Он погиб? - вскрикнула Тома.

- Не знаю дочка! Унесли его - хмуро отвернулся генерал - Если б не Сергей и

меня бы застрелили!

Тома повернулась ко мне и сказала: - Спасибо Серёжа! Только скажи, как ты

так быстро убежал, что мы с красноармейцем, даже не заметили куда?

На улице, раздался шум подъехавшей машины и команды на русском. Я, на

всякий случай, встал перед Томой и генералом и навёл стволы на вход. Дверь

резко открылась, вбежало несколько командиров и бойцов, в их числе

комдив и комиссар. Я облегчённо опустил стволы, а остальные наоборот

удивлённо замерли.

- Что с командующим? - спросил комиссар.

- Со мной всё в порядке, Леонид Аркадьевич! Если бы не Сергей. Вовремя

он успел, я уже с жизнью попрощался, а тут он вкатывается в комнату, на

спине и сразу с двух стволов стреляет. Четыре выстрела и диверсанты на

полу извиваются, пять минут полевого допроса и они всех сдали, повизгивая

от ужаса. Давно я такого не видел, до сих пор руки подрагивают, а ему хоть

бы хны! Вон, стоит и улыбается - удивлённо смотрел на меня генерал.

А я, смотрел на взволнованную Тому и улыбался, как же сильно она похожа

на мою сестрёнку, просто жуть. Тома вскинула на меня глаза и зарделась, как

маков цвет. Все сразу заулыбались смущённо, а я шагнул к ней и попросил

прощения.

- Прости Тома, но ты так похожа на сестру! Такая же взволнованная и

красивая! Я ничего не смог, с собой поделать! Извини меня, за мою реакцию!

Мир? - и я протянул ей руку.

- Почему, я с тобой, чувствую себя глупой девчонкой? - Тома смотрела на

меня, пристально и серьёзно. Я сделал умильное личико, с глазами кота из

Шрека и разведя руки в стороны, грустно вздохнул, а затем снова протянул

ей руку, с немым вопросом в глазах. Видимо получилось у меня так шкодно,

что рассмеялись все и Тома, пожала мне руку. Я взял её ладошку и будто

хочу её поцеловать, поднёс к губам, но резко повернув ладонь, поцеловал

свою руку, звонко при этом чмокнув. Чем вызвал, новый взрыв смеха.

- Да ну тебя, клоун! - вырвала Тома свою руку и дав мне шутливый

подзатыльник, убежала за отца.

Отсмеявшись, отпросился на улицу и сев на туже скамейку, перекинув через

неё ногу, достал пистолеты и расстелив носовой платок, стал их чистить.

Тома села рядом, за спиной и слушала, что я напеваю, а я так ушёл в процесс,

что совершенно не контролировал, что именно пою. Дочистив последний

пистолет, засунул его в кобуру и перекинув ногу через скамейку, повернулся

к Томе и тут же, подпрыгнул от неожиданности.

Там стояла, не хилая толпа народу и все смотрели на меня, очень серьёзно. Я

сразу напрягся, пытаясь вспомнить, чего я там пел. Не дай бог, что

антисоветское или блатное, или эмигрантско - белогвардейское. Вот блин

встрял, расслабился мать твою, в тылу. Все вдруг кинулись хлопать меня по

плечам, а девушки целовать в щёки. Несли ахинею про мой талант и

красивый голос, да какой красивый голос у 14 летнего пацана? Совсем с

катушек съехали? Да какие слова написать? Я бы ещё вспомнил, чего вообще

пел. Блин бежать отсюда срочно, схватил Тому за руку и стал проталкиваться

в здание штаба. Забежали в штаб и закрыли дверь, сразу пробежали в

штабную комнату и сели в уголке. Через пять минут зашёл комиссар

Залесский и сев напротив меня спросил:

- Ну и что, с тобой делать? Может, в камеру закрыть и не выпускать? Тебя же

на минуту, нельзя оставить, что-нибудь да случится!

- Леонид Аркадьевич, в чём дело? Почему Тамара, вся в слезах? - спросил

комиссара, разволновавшийся генерал.

Я резко взглянул на Тому, девушка явно не в себе, дорожки от слёз под

глазами и потерявшийся взгляд.

- Это она под впечатлением, от творчества нашего героя! Там товарищ

генерал-лейтенант, целая толпа поклонников собралась. Требуют нашего

певца, просят спеть для них. Что же ты Сергей, такие песни для одного себя

поёшь? Даже с оркестра музыканты прибежали, с ним репетировать хотят,

там как раз их руководитель, мимо проходил и услышал его песни - вытянул

руку, указывая на меня пальцем комиссар. Вот блин я встрял, мне только

народным артистом стать не хватало.

- Товарищ Дивизионный комиссар! Я не помню, что пел? Совсем, не помню!

О семье вспоминал, что - то мурлыкал, даже внимания не обращал, что

именно - с тоской, посмотрел я на комиссара.

- Не переживай Сергей! Хорошие песни пел. Две последние, меня сильно

зацепили, особенно про отдельный партизанский отряд. Так значит, нам

нужна одна Победа, одна на всех мы за ценой не постоим, одна на всех мы за

ценой не постоим! - пропел комиссар - Хорошие слова! Сильные! Давай

Сергей, её с оркестром выучим и споём по радио! Сейчас, как раз такие

песни нужны!

- Товарищ дивизионный комиссар! Какие песни? Мне в отряд нужно! Немцев

уничтожать, а не песни распевать по радио! Да и голос у меня меняется,

нельзя мне петь - махнул я рукой.

- Ты мне это брось! - завёлся комиссар - Ты мне, что в лесу говорил? Уже

отказаться решил, от своих слов? Значит, это просто болтовня была? Решил

поразить старшего товарища, а теперь в кусты? Зря выходит, мы с комдивом

в тебя поверили?

- Нет, не зря! Я от своих слов никогда не отказываюсь! Товарищ

дивизионный комиссар! Не нужно придумывать инсинуации и обвинять меня

в трусости. Никогда трусом не был и не буду! Будет необходимость, с

гранатой под танк лягу! Я воевать хочу! Убивать, этих гадов хочу! Сам! Вот

этими руками! Видеть хочу, как эти твари умирают! Я ночами спать не могу,

если их не убиваю! Сестрёнки снятся, как они кричат и о помощи просят,

уши затыкаю и всё равно слышу! Я мстить поклялся! На их могиле поклялся!

А вместо мести буду песни петь? - подскочил я и встал перед комиссаром, со

злостью смотря на него. А потом неосознанно, стал читать стихотворение

Симонова.

Если дорог тебе твой дом,

Где ты русским выкормлен был,

Под бревенчатым потолком,

Где ты, в люльке качаясь, плыл;

Если дороги в доме том

Тебе стены, печь и углы,

Дедом, прадедом и отцом

В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад

С майским цветом, с жужжаньем пчёл

И под липой сто лет назад