Туристы (СИ)

====== Глава 191. Призрак Парцифаля (Бионический симбионт). ======

Холодный, мглистый коридор наполнился топотом. Впервые за века эти мрачные катакомбы, высеченные в соляной горе, побеспокоили чужаки: топоча сапогами, лязгая амуницией, коридор преодолевал поисковой отряд Аненербе в количестве восемнадцати человек. Затянутые в серую форму, в надвинутых касках, вооружённые до зубов нацисты продвигались быстрым маршевым шагом, ведь за суровостью каждого из них скрывался страх: овеянные легендами стены соляной крепости Монсегюр хранят зловещие тайны, их охраняет древнее колдовство, и любой, кто рискнет осквернить это место, погибнет жуткой смертью... Каждый из 18 солдат жаждал лишь одного: поскорее выполнить опасное задание и убраться подальше отсюда. Впереди всех свирепый прямоугольный шарфюрер пихал щуплого лысоватого субъекта в серой монашеской рясе, грозя последнему пистолетом-пулеметом. Зеленый от страха, дрожащий монашек медленно полз, тормозя ход, булькал, всхлипывая и затягивая сопли. Он никогда не пошел бы в это крыло крепости, однако у него не было выбора: пистолет-пулемет расшатал его веру... Командир отряда, потрепанный в боях, суеверно держался позади шарфюрера, в сторонке, поминутно оглядывался – несолидно для командира... Его оружие болталось на ремне за его спиной, а руки содержали плотный черный мешок. Отряд получил зловещее задание: забрать из соляной крепости чашу Христа, чтобы передать лично Гиммлеру в руки... По легенде, которая, несомненно, правдива, чашу, из которой христос пил вино, куда потом собрали его кровь, не может взять руками осквернитель храма, он умрет, и потому штурмбанфюрер просто спихнет ее в мешок, плотно завяжет и забудет о ней до тех пор, пока не вернется назад, к Гиммлеру. Крепость Монсегюр никто не защищал особо: на пути попались лишь несколько серых монахов и все, но в проклятых катакомбах, коридорах, лабиринтах, утыканных ловушками, можно запросто заблудиться и расстаться с жизнью. Пришлось захватить в плен одного монаха – чтобы показал верный путь. Возможно, этот монах простужен из-за вечного холода катакомб, или от страха сходит на сопли – он поминутно сморкался, задергивал, затягивал носом, сопел и чихал, раздражая, порождая в неведомых и темных глубинах лабиринтов жуткое эхо, звучавшее, словно вой чудовищ... Вой пугал, и солдаты с трудом удерживали четкий строй – страх предательски толкал их разбежаться и забиться в щели... Шарфюрер даже хотел пристрелить монаха – чтобы прекратить его проклятый чох... В самом хвосте тащился новенький – рядовой по имени Филипп . С отличием окончив школу СС, он радовался до неприличных прыжков, когда экзаменаторы узрели в нём черты истинного арийца и дали направление в Аненербе. Изучать наследие предков было мечтой Филиппа, эта мечта сбылась, однако первое задание оказалось не в радость... Увлеченный знаток эпоса, Филипп был уверен, что крепость Монсегюр обязательно охраняет Парцифаль... Воровать Грааль у легендарного рыцаря совсем не хотелось...

- Мы... Пришли... – булькнул сопливый монашек, застопорившись, растирая свой красный, разбухший нос.

Он в тысячный раз громогласно чихнул, не успев прикрыть свой лягушачий рот, и тогда шарфюрер, обозлившись, пристрелил монаха, короткой очередью. Ну и ладно – путь-то уже пройден.

Впереди, с призрачном свете редких факелов, угадывался высокий арочный проем, вырубленный в соляной стене века назад. Проем загородила монолитная ржавоватая дверь, оснащенная огромным, тяжёлым висячим замком.

- Доннерветтер... – злобно плюнул командир, узрев препятствие. Взрывать дверь нельзя: потолок обязательно обрушится и всех похоронит под навалом проклятых камней... Он задумался над тем, как бы устранить дверищу, а шарфюрер, похмыкав, полез обыскивать тело монаха. Солдаты топтались, и каждому из них было не по себе...

Платок, еще платок, таблетки какие-то в пузырьке с огромной этикеткой, привязанной к нему веревочкой... Книжонка захватанная, хлеб, опять третий по счету дурацкий платок, обширный, как полотенце. Шарфюрер рылся в пожитках монаха, не находил ключа, ругался, морщился... Он уже пожалел, что пристрелил монаха – последний уже не скажет, как открывается дверь. Командир уже фыркал, недовольный, и тут под руку шарфюрера подвернулась связка ключей. Тяжелая семь ключей болтаются на широком латунном кольце. Шарфюрер извлек полезную находку из дырявого кармана монашеской рясы и протянул командиру.

- Отпирай, чего тянешь? – тот ругнулся не по уставу, отказавшись брать ключи – сделал вид, что зол, хотя, по настоящему его просто глодал суеверный страх: хранитель Грааля убит и ограблен, ключи похищены. Если он тронет их – умрет...

- Яволь, – шарфюрер был жив, он не спорил со старшим по званию, а только лишь скользнул к двери и принялся примерять к замку каждый из ключей по очереди. Ключи скрежетали, отказываясь отпирать, однако шарфюрер методично пробовал пока, наконец, самый последний ключ не заставил здоровенный замок одобрительно щелкнуть и покинуть свой пост. Замок грузно бухнулся на сырой пол, однако дверь не открылась – она была заперта веками, монахи никогда не входили за нее, хотя имели ключ, и проклятая дверь намертво прикорела к стене.

- Навались! – нервно приказал командир солдатам, чтобы те пихали дверь все вместе. Он обязан был принести Грааль Гиммлеру, иначе его поставят к стенке, поэтому для штурмбанфюрера не существовало закрытых дверей.

- Взяли... – солдаты кряхтели, обливаясь потом, и упрямая дверь понемногу сдвигалась, издавая сипатый скрежет, оставляя на полу грязные полосы.

Минут через пять щель между дверью и стеной стала настолько широкой, что могла пропустить человека.

- Отставить, – негромко процедил штурмбанфюрер, не желая, чтобы солдаты потратили силы на дверь и стали негодными к сражению с возможным противником.

Солдаты, пыхтя, отошли назад, освободив проход... По законам доблести СС командир должен идти впереди солдат... Но штурмбанфюрер топтался во мгле, поодаль, подпихивая носком сапога один из платков убитого монаха. Страх, страх перед неизвестным, некими мистическими силами не давал ему сделать шаг вперед.

- Проверьте, что там... – сухо приказал он, делая вид, что не боится, а просто подозревает обыденную опасность за дверью: засаду, ловушку... – Только не стрелять наугад – можете испортить чашу! – он предостерег, опасаясь, как бы дубовые вояки, пуляя куда попало, не расколотили реликвию в куски – ведь тогда он станет к стенке.

- Яволь! – солдаты бездушно отчеканили, ощетинились оружием, заскочили за дверь, в неизвестность... И все – ни стрельбы, ни криков...

- Там пусто, герр штурмбанфюрер! – вылетел из “бездны” бодрый голос, искажаемый гулким, многократным эхом.

Штурмбанфюрер ощутил облегчение: раз пусто, значит, безопасно, можно заходить, и за дверью не сидит демон...

Засветив фонарик, неся впереди себя мешок свободной рукой, штурмбанфюрер сделал шаг вперед.

Да, тут было пусто – огромный зал, стены, потолок теряются во мгле. Воздух сырой и холодный, к тому же, тут не совсем темно: дальняя стена несет ряд окошечек-дыр, через которые брезжит дневной свет. Даже фонарик можно погасить. Солдаты топчутся повсюду – разочарованно пинают камни, глухо гомонят... Очевидно, они ожидали узреть тут золотые россыпи, однако, не узрели ничего, лишь сталагмиты, собравшиеся на полу из-за вечной сырости. Напротив окошек виднелся алтарь – вознесенная на три крутых ступени невысокая соляная тумба, а на ней и впрямь, что-то стоит... Забив свой страх подальше, штурмбанфюрер заставил себя отклеиться от места и приблизиться к алтарю с мешком. На тумбе стояла некая посудина – вроде небольшого кубка на высокой ножке, сделанного из обычной глины – простенькая такая, даже немного отбитая сверху... Апостол Пётр уронил Грааль, собирая кровь Христа – вот и отбил... А может, это просто хлам – монахи подставили для отвода глаз. Вокруг висела ватная тишина, которую нарушали только солдаты, штурмбанфюрер понял, что его мозг забивается сном. “Четыре утра” – он глянул на часы и увидел время. Все нормальные люди спят в четыре утра... Выпятив вперед мешок, он собрался сбить туда чашу дулом своего МР-38 и убраться отсюда поскорее. Какая разница, настоящая она или нет – главное, что повторяет библейское описание, и должна устроить Гиммлера. Но вдруг куснул мистический страх...