Найди меня в поднебесье (СИ)

Принца Лагдиана буквально осаждали лучницы разного положения и возраста в надежде, что он выберет кого-нибудь из них в качестве спутницы. Но вечером перед прибытием гостей Лагдиан подошел к Елене и предложил ей сопровождать его на празднике. Девушка заколебалась, но Лагдиан поспешил рассеять ее сомнения, и они заключили нечто вроде дружеского соглашения. Лагдиан не желал выбирать в спутницы ни одну из лучниц, но в одиночестве выходить на праздник считалось неправильным. Елене было на руку сопровождать лучника, занимающего высокое положение, ведь она не имела понятия ни о ком из ожидаемых гостей.

Наконец, долгожданный день настал. Гости традиционно прибывали после полудня. Эмун в серебристо-зеленом платье стояла на ступенях у главных ворот Чертога – она встречала гостей первой, как и подобает королеве. По бокам площадки перед воротами выстроились знатные лучники. В ветвях деревьев расположились музыканты и просто желающие (которых оказалось много) взглянуть на прибытие гостей. Также здесь присутствовали молодые лучницы (в том числе Имра), готовые помочь гостям распрячь лошадей и разобрать поклажу.

Рядом с Лагдианом стояла трепещущая от любопытства Елена. Принц ухитрялся приветственно улыбаться и одновременно вполголоса отвечать ей на вопросы о тех, кто входил в ворота.

Первыми явились муспельхи, схожие с прихотливо оторванной полосой стремительной вулканической лавы, которая протекла по дороге и разлилась во дворе. Они въехали верхом на огненно-рыжих лисах, под стальными доспехами щеголяли одеждой свободного покроя, переливчатой, от белого, желтого, оранжевого до багрового, кровавого цветов. Многие облачены в плащи, точно сшитые из живого огня, острия позолоченных шлемов у мужчин венчали развевающиеся ленты. Прекрасные женщины без головных уборов, в полупрозрачной одежде, со свободно вьющимися длинными темно-рыжими волосами. Смелые декольте и обнаженные руки обильно усыпаны массивными золотыми украшениями. Ноги почти у всех босые, перехваченные на щиколотках драгоценными браслетами. Волосы и бороды мужчин разных оттенков меди, сверкают на клонящемся солнце не хуже доспехов. Огромные лисы мягко переступают лапами и фырчат. Необыкновенные всадники восседают на них легко, едва касаясь небольшими руками шерсти на загривках. Лица огненных людей смуглые, с яркими, широко раскрытыми глазами. Все они громко переговаривались и смеялись, многие показывали вызолоченные зубы. От них шел ощутимый буйный жар, который усиливался тем, что муспельхи, скачущие по бокам, держали в руках подожженные факела и причудливо, непрерывно закручивали их. Все вместе это сливалось в пламенную феерию, слепило глаза, завораживало.

Но вот мужчина и женщина, которые мчались впереди всех, одновременно подняли руки с тяжелыми рукавами до пола, и наступила тишина. Все муспельхи разом спрыгнули наземь со своих лис, и оказались среднего роста, крепко сбитыми. В руках главари держали тонкие золотые жезлы, увитые лентами. Из наверший жезлов вырывалось живое пламя, замирало на миг и рассыпалось искрами. Волосы женщины, собранные в две тяжелые косы, доставали ее щиколоток, на голове сияла золотая корона с дорогими камнями. Доспехи мужчины парадные, позолоченные, богато украшенные драгоценностями и чеканкой.

Едва ноги муспельхов коснулись земли, как лисы ринулись прочь в ворота, и быстро разбежались по лесу рыжими светящимися огоньками. Королева Эмун сделала шаг навстречу гостям.

– Приветствую вас в Лесном Чертоге в первый день Осеннего праздника, великий Нару и несравненная Бхати, вожди народов Огня!

– Приветствуем тебя и твой дом, Эмун, владетельница Востока! – мелодичным голосом ответила женщина, изысканно приседая и глядя при этом правительнице в глаза.

– Пусть благоденствие никогда не покидает ваши края! – бархатисто подхватил мужчина, чуть склоняя голову.

В сопровождении молодых лучников муспельхи сверкающим потоком прошли через ворота чертога, снова послышался их смех и громкие голоса во внутреннем дворе.

– С ними не соскучишься, но они непредсказуемы, – улыбался Лагдиан. – Им подвластна часть силы Огня столь же разрушительной, сколь и необходимой.

Некоторое время дорога была пуста, но тут Елена подняла взгляд вверх и ахнула:

– Птицы! Какие огромные!

– Это не птицы, – отвечал Лагдиан. – Это птицелюды, жители юга, великие изобретатели. Но тише!

Птицелюды, игнорируя дорогу, подлетали прямо к воротам и, лишь следуя обычаю, входили в них в сопровождении нежной музыки. Одежды переливались всеми цветами неба – голубые, серые, фиолетовые, лиловые, на ногах виднелись легкие заостренные туфли. Кожа их светлая, черты лица острые, утонченные. Отличием служили длинные носы и выбеленные солнцем волосы, большей частью, стриженные. И, самое главное – огромные крылья, кожистые, серо-серебряно-голубые, некоторые – с многоцветным оперением. По приземлении они заменяли птицелюдам плащ, в воздухе же раскрывались, становясь больше легкого тела, с огромным размахом. Крылья намертво срастались с плечом, и только от локтя рука становилась обычной, человеческой. В лицах читалась гордость и отрешенность.

Вела птицелюдов женщина с короткими белесыми волосами. На первый взгляд она казалась совсем юной, но этому впечатлению противоречил воинственный и глубокий ее взгляд, светящийся изнутри голубизной. От уголков глаз разбегались легчайшие морщинки, от висков вниз по острым скулам шли черные татуировки, переходя на шею и скрываясь под наглухо застегнутым воротником. По земле они ступали пружинисто, были невысокими и изящными. Остановившись перед всходом, предводительница раскрыла крылья, на мгновение опустилась на одно колено и тут же поднялась. Все остальные последовали ее примеру. Один из мужчин вышел вперед и высоко поднял стальной жезл с круглым диском, увенчанным перьями. На диске явилось чеканное солнце в зените, по кругу шли неизвестные знаки. Вблизи стали заметны мирно сложенные когти на концах крыльев.

Они с королевой обменялись приветствиями, и Эмун пригласила прибывших в Чертог. Голос у женщины оказался пронзительный и отрывистый, королева назвала ее Кара. Некоторые из птицелюдов держали в руках причудливой формы музыкальные инструменты.

– Они прекрасные певцы и музыканты, – шепотом сказал Лагдиан. – Лучники и птицелюды традиционно соревнуются на праздниках в умении стихосложения и музыкальной импровизации. А! Вот и наши селяне. И я уже различаю их повозки. Да, Осеннего праздника без осенних даров полей не бывает. А вазашьи игры увлекут даже самого чопорного и мудрого…

Да, деревянные повозки, запряженные быками и осликами, были и в самом деле внушительны. Но более внушительно выглядели те, кто сидел на повозках, быках, осликах… Елена была рада тому, что уже знакома с ними. Но, тем не менее, жуны производили впечатление. Крупные головы на массивных плечах, увенчанные тремя рогами, толстые губы, из-под которых торчат клыки, глаза навыкате.

Перед одной телегой испуганно блеяло и озиралось, но шло вперед небольшое стадо овец, погоняемое жуном, жующим стебель цветка, верхом на быке. На повозках стояли корзины с курами и гусями, с овощами и фруктами, мешки с зерном, огромные плетеные бурдюки, в которых что-то плескалось, и еще множество всякого добра, крытого полотнищами и перевязанного веревками. По двору разнесся ароматный и дразнящий запах чего-то сладкого и цветочного. С десяток едущих впереди жунов затейливо играли на флейтах и свирелях.

Вместе с ними шли вазашки в разноцветной одежде. Глаза-бусинки смотрели нахально, дрожали тонкие вибриссы, скалились крысиные мордочки. Они посмеивались меж собой, и, то и дело, принимались жонглировать фруктами. Между круглыми аккуратными ушками на отлете лихо покачивались соломенные шляпы.