Колдун. Трилогия

— На самом деле мне гораздо интересней, как вы их активировали?

— Случайно, — ответила Ольга с готовностью, — довольно мощной низкочастотной волной. Все три камертона сработали синхронно, и нас выбросило, как я теперь знаю довольно точно, в шестьсот пятидесятом году от Рождества в окрестностях Стокгольма, где и находился наш исследовательский центр. Разумеется, в шестисотых годах там было весьма безлюдно.

— Значит, и вас камертон отбросил только во времени, а не в пространстве.

— Не совсем, но об этом позже, — придержала мою поспешность Ольга. — Вместе с нами в прошлое попала часть лаборатории, несколько музейных экспонатов и журнал записей с первыми результатами расшифровки текста и лабораторными данными по артефактам. Первые несколько часов мы находились в шоке. Метались, не знали, что делать, не понимали, что происходит. Пытались просто выжить. Пришлось перетерпеть немало страшных и опасных моментов. Голод, холод, дикие звери. Никто из нас долгое время не понимал, как относиться ко всему происходящему. Записи из лаборатории позволили понять, что в состав сплава входит тяжелый, но стабильный элемент, который не известен нашей науке.

— Ну, если уж вам в двадцать втором веке он не известен, — пробубнил я многозначительно и неопределенно.

— Не перебивай, мне трудно говорить, да и помню я некоторые детали весьма смутно. Нильсон его как-то обозвал, но я до сих пор не могу восстановить в памяти это название. Да и ну его к черту! Время шло, близились холода, и, чтобы выжить, нам нужно было мигрировать на юг. Так через полтора года скитаний мы оказались на Ближнем Востоке.

— Но шестьсот лет! — не удержался я. — Поясни, чтобы я не путался!

Тяжело вздохнув, Ольга положила руки на подлокотники кресел и впала в некую задумчивость, как бы пытаясь адаптировать для моего понимания все, что хотела сказать.

— Мы не до конца разобрались в этих приборах. У них, как бы это выразиться, были выявлены два режима функционирования. Первый режим просто забрасывает тебя в прошлое под влиянием определенных условий. То ли артефакт со временем накапливает энергию, то ли использует какой-то сторонний, неизвестный нам источник, сказать не могу. А вот второй режим можно вызывать по желанию. Мы выяснили это также совершенно случайно, когда Самойлов, будучи уже глубоким старцем, в порыве гнева попытался переплавить артефакт, разогрев его в плавильной печи. Перегрев артефакта вызывает временной взрыв, реверсивный скачок. Разрази меня гром, если я знаю, что это такое, хоть сама пережила это несколько десятков раз. Одним словом, ты будто бы на мгновенье оказываешься в том времени, откуда тебя выбросило в прошлое, и все словно бы повторяется, но оказываешься ты там же, где и был, вот только моложе ровно на столько, сколько тебе было до первого перемещения. Вот отсюда и шестьсот лет. Проще говоря, временной взрыв омолаживает твой организм, но не лишает памяти. К сожалению, от воздействия высокой температуры артефакт постепенно выгорает. Не очень быстро, но через пару сотен лет я заметила незначительные изменения в его структуре.

— То есть ты хочешь сказать, что я имею шанс дожить до того времени, откуда пропал?

— Думаю, что нет. Во всяком случае, это будет совсем другой мир, который стал таковым и при твоем активном участии в том числе. Ведь как бы там ни было и ты, и я — мы меняем будущее.

— Интересно получается. Выходит, в моих руках эликсир вечной молодости?

— И да, и нет, — ответила Ольга уклончиво. — Если тебя убьют или заболеешь, то артефакт тебе не поможет. Во время временного взрыва он омолаживает тело. Но если в теле яд от укуса змеи, как это было с бедолагой Нильсоном, или смертельная рана, то ключ не поможет.

— А где же в таком случае ключи твоих друзей?

— Пока артефакт не сработает самостоятельно, как твой, у него существует привязка. Например, я твоим ключом воспользоваться не смогу. Нильсон похоронен там же, на Ближнем Востоке вместе со своим ключом. Куда делся Самойлов — до сих пор не знаю. Он использовал множество омоложений. Ему приходилось это делать чаще, чем мне. В последний раз он собирался отправиться туда, где эти ключи были найдены.

— В Мексику?

— В нее самую.

— А был ли в этом какой-то смысл? Тащиться на другой край света, чтобы сгнить насмерть в непролазных джунглях, так ничего и не узнав.

— Не знаю. Самойлов считал, что именно там должны быть ответы на все вопросы. Он был очень умный старикан, но я не всегда его понимала. А еще он сказал, что догадывается, для чего нужны эти ключи, но так и не рассказал мне. Тогда мы уже перебрались к тому месту, откуда и начали весь этот путь. Финский залив, родина моих предков. Сначала пара рыбацких деревушек, простенькое ремесло, а дальше все как-то само собой понеслось. Потомки Самойлова, или, как он сам себя называл, короля Бьерна — старикашка, надо сказать, был очень похотлив, — расползлись довольно обширным семейством по всему полуострову. Переженились, переругались, передрались. Я старалась держаться обособленно. Как бы ни омолаживалась, детей все равно иметь не могу.

— Да, невеселая история. Столько сотен лет…

— Через какое-то время это стало нормой. Я уже не представляю себе другой жизни. — Ольга встала из кресла и прошла к стеллажам с инструментом, разглядывая кузнечные приспособления в полумраке подземной мастерской. — Ну а твоя история? Как ты угодил в этот временной капкан?

— У меня все просто и весьма коротко. Если сравнивать с тобой, старушка, уж извини, — съязвил я, — то полный профан и новичок в этом деле. Я тут всего-то восемнадцать лет. Успел набедокурить, конечно, но, чувствую, что не зря. Явился сюда, как и вы, чуть ли не с пустыми руками. Но выкарабкался, выжил, устроился, теперь, как видишь, оброс, как мхом, легендами, а некоторым так и вовсе собираюсь вправить вывихнутые мозги, а то и жизни лишить.

— Когда мы только прибыли в крепость и я узнала о твоей гибели, то было подумала, что опоздала. Но потом, судя по тому, с какими хитрыми рожами снуют твои доверенные людишки, я догадалась, что ты просто спрятался на какое-то время. Мы сами не раз так делали. Моих собственных могил да курганов по всему свету, уж даже не знаю, сколько десятков стоит.

Разлив по кубкам настойку, я откинулся в кресле, с удивлением понимая, что за какой-то краткий период увлеченной беседы я по-новому осознал все происходящее. Узнав о том, что я могу омолодить себя, продлить свои годы, мой мозг воспылал новыми идеями. Эгиль, или Ольга, не торопилась пока отправляться в свои холодные края, так что у нас еще не раз появится возможность поговорить о тайнах ключей, камертонов и всех их, вместе взятых.

— Твои достижения поражают, — вдруг сказала Ольга, оборачиваясь ко мне. — Нам за много лет не удавалось навязать хоть толику науки, знаний, а ты вон как размахнулся.

— И продолжаю размахиваться еще ого-го как! Что касается моих людишек с хитрыми рожами, то те не даром хлеб едят. Ведь именно они предложили мне недурную идею. И если ты согласишься в этом поучаствовать, то твоя помощь будет очень кстати и, к слову сказать, достойно оценена.

— В чем идея? — тут же спросила Ольга с нескрываемым энтузиазмом.

— Видишь ли, появившись здесь, видя свое разительное отличие от местного населения, я по дурости ляпнул, что родом из варяг. То бишь из тех краев, откуда ты к нам пожаловала.

— Ну, так скажем, варяг из тебя не выйдет даже с натяжкой…

— Вот именно, — перебил я, стараясь не упустить мысль. — Но сказанное слово, как известно, не воробей. Так вот, есть идея пустить по селищам слух, что, дескать, прибыла из тех краев, откуда я якобы родом, ведунья. Уж извини, а ведьму в тебе мои «хитророжие людишки», как ты изволила выразиться, сразу заприметили.

— А я и не скрывала. Весьма удобный способ самозащиты…

— Так вот, прибыла, стало быть, ведьма, чтобы меня, колдуна, воскресить. Ну или что-то в этом роде.

— Предлагаешь разыграть спектакль силами сельской самодеятельности на тему «восставший из мертвых»?