Слепые поводыри

й пальмовыми листьями хижины прямо на песке, обессиленно уткнувшись головой в колени, сидел Влад. Услышав голоса, вскинул искаженное лицо.

– Взрывчатку!.. – выдохнул Самсоныч.

– Вся израсходована… – напомнил похожий на кузнечика Толик. С неподдельным интересом он присматривался к бетонной громаде. Жевать так и не перестал, но челюстями двигал теперь несколько медленней.

– Главное – чувствовал! – внезапно заговорил Влад. Голос его дрожал, рот кривился жалко и судорожно. – Чувствовал, что с концами ухожу… Он же мне остаться предлагал! Намекал дураку!

Самсоныч смотрел на него, как бы не разумея, о чем речь. Темные сицилийские глаза были безумны.

– Самсоныч! – Влад уже боролся с истерическим смехом. – Ты прикинь, что получается!.. Получается: я еще только к лазейке шел, а он уже машины с бетоном заказывал…

– Не сообщил почему? – страшно выпершил Самсоныч.

Влад окинул его ненавидящим взглядом.

– А связь? Связи-то не было! Как поперло из дыры – чурки наши все в роще попрятались… Я – на базу, а мне там говорят: «Иди на хрен! Нам туда нос совать по контракту не положено…»

Самсоныч отшатнулся и ударил в бетонный монолит кулаками.

– Сам! – простонал он. – Сам ему зубы вставил!

Повернулся и, пошатываясь, побрел к берегу, где уже стояли рядком три короба с неправедно добытым черным жемчугом. Три короба, за которые вполне можно было купить и Россию, и все прилежащие к ней окрестности!.. Сорвал с крайнего брезент, загреб полную горсть жемчужин и вне себя метнул их что было силы в воду.

– Ты что делаешь? – забыв про субординацию, завопил кто-то из контрактников.

Горестно сгорбившись, Сергей Самсонович смотрел, как идут на дно прозрачной лагуны черные шарики.

– Россию топлю… – сдавленно вымолвил он. В сердцах – чего не скажешь! Ладно бы еще Полинезию, а то – придумал: Россию он топит… Нет, дружок! Россия для тебя отныне и навеки – там, за звонкой толщей намертво схватившегося бетона – и не проломишься к ней теперь, не достучишься…