Альмир (СИ)

Очнулся я уже в постели Кирена. Никакой боли не было, даже когда я приподнялся и свесил ноги с кровати. Ковер с гантелями исчез, но все остальное было на месте, в том числе и столик, который я приволок из гостиной. Было утро, но я так и не удосужился узнать, как измеряют время здешние часы, поэтому положение их стрелок мне ни о чем не сказало.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил стоявший в дверях отец Кирена.

Я задумался и не заметил, как он вошел, поэтому вздрогнул от неожиданности и, вскочив на ноги, почтительно поклонился.

— Благодарю, Повелителя! — ответил я. — Вроде бы чувствую себя нормально.

— Недавно ты называл меня отцом, — горько сказал он. — Как умер Кирен?

— Он не пожелал принять правила чужого мира, за что и поплатился, — сказал я. — Моя сестра пыталась его уберечь, но что ему слова какой-то женщины! Его, а заодно и мое тело, убили двумя выстрелами в голову. Это случилось еще до того как мы попытались произвести обратный обмен. Извините, но большего для него никто не смог бы сделать.

— И что мне теперь с тобой делать? — спросил он. — Не подскажешь?

— Очень не хочется прожить чужую жизнь! — глядя ему в глаза, сказал я. — Но умирать мне не хочется еще больше. Не знаю, решайте сами.

— Я решу, — пообещал он. — Железо, которое было при тебе и привело к несчастью, это оружие?

— Это ручное оружие моего мира, — пояснил я. — Но мне никто не объяснил, что его нельзя брать с собой.

— Брать можно все, — ответил он. — Только маги должны знать, насколько изменился вес. Иначе получится, как с тобой. Тебе залечили восемь переломов. Ладно, ты изображал моего сына, вот и продолжай это делать дальше, пока я не решу иначе. Мой маг заложит в твою голову много нужных сведений, включая образы всех знатных дворян Ахрамии и краткую характеристику их родов. Потом еще отдельно пройдетесь по тем, с кем у сына были особые отношения. Заодно подучишь этикет, фехтование и все остальное. Я вижу, ты через боль немного развил это тело. Значит, в тебе есть то, чего не было у Кирена — настойчивость и воля. Трудись и дальше: это не будет забыто. Скорее всего, тебя привлекут к поиску заговорщиков. А оружие чужого мира принесут в твой арсенал. Нам оно без надобности, а ты умеешь им пользоваться и еще не скоро станешь полноценным бойцом. Может быть, оно тебе пригодится. Одевайся и иди завтракать, а то все окончательно остынет.

Он бросил на меня еще один взгляд, повернулся и ушел, а я быстро оделся и побежал в ванную облегчиться и привести себя в порядок. Восемь переломов! Какая бы ни была магия, такое мгновенно не срастется. Как же, интересно знать, за мной ухаживали во время лечения? Отложив все вопросы на потом, я начал с удовольствием уничтожать еще теплое содержимое судков.

— Да, у брата такого аппетита никогда не было, — задумчиво сказала зашедшая в гостиную Лара. — И слава Солнцу, потому что с его ленью и твоей прожорливостью из него получился бы сай-шар из сказки.

— Извините, принцесса! — встал и поклонился я. — Увлекся едой и не заметил, как вы зашли.

— Раньше ты не извинялся, — с грустью сказала она. — И иногда даже казалось, что ты и есть брат. Теперь уже не кажется.

— Раньше я здесь был гость, пусть и незваный, — возразил я. — А теперь я житель этого мира и всецело завишу от вашей семьи. С моей стороны было бы наглостью устанавливать рамки наших отношений. Делать это вправе только ваша семья.

— Я тебе помешала, — сказала Лара. — Ешь нормально, я уже ухожу. Теперь спешить некуда, а у нас еще будет время поговорить. Я и Сигару сказала тебя пока не беспокоить. Если захочешь поговорить, позвони в этот колокольчик. Он связан с таким же в моих покоях.

Положив на стол тихо звякнувший колокольчик размером с кулачок трехлетнего ребенка, она вышла из гостиной. В тот день я так и не взял его в руки. Меня больше никто не посещал, кроме слуг, которые приносили еду и убирали грязную посуду. А я, в очередной раз поев, забирался в кровать и лежал, вспоминая свою не такую уж короткую жизнь на Земле. Обычно в моем возрасте этим мало кто занимается, мысли об итогах приходят гораздо позже. Просмотрев свою жизнь, я не нашел в ней ничего особенного. Я не совершил чего-то такого, чем мог бы заслуженно гордиться, но и стыдиться было нечего… почти. Почти, потому что у каждого есть поступки, о которых стыдно вспомнить. Были они и у меня, но, к счастью, немного. А в остальном жил, как все. Были у меня и женщины, но до семейных отношений так ни разу и не дошло. Раньше это меня напрягало, теперь я был этому только рад. Не хватало еще навсегда потерять любимую жену и детей! За сестру я все же беспокоился, причем не из-за моих клиентов: им она и раньше была не нужна, а сейчас и подавно не станут связываться. Я опасался, что, получив большие по ее меркам деньги, ни к каким родителям она не поедет, а просто тупо начнет их тратить. Татьяна была из тех женщин, которым противопоказана самостоятельность. Но тут уже ничего не поделаешь. Я постарался сделать все что в моих силах, дальше пусть живет своим умом.

Вечером в мои комнаты пришел гвардейский лейтенант, который принес сумку с оружием. Я не стал с ним возиться, просто проверил, все ли на месте, и достал сумку Татьяны. Она почти не запачкалась, а все содержимое лежало в тех отделениях, куда я его положил. Наверное, никто в этой сумке не рылся. Я взял очки покрасивее и мешочек с алмазами, а остальное отнес в гардероб. Утром, дав мне время нормально позавтракать, пришла Лара.

— Если ты думаешь играть роль моего брата, ты и относиться ко мне должен так же, как он! — прервала она мои расшаркивания. — Причем не только на людях, но и наедине.

— Хорошо… сестра, — пожал я плечами. — Подойди, я тебе кое-что покажу.

— Что ты дергаешь плечами? — спросила она, садясь рядом со мной на кровать. — Последствие контузии? Зантор сказал, что ты должен быть абсолютно здоров.

— Это жест из моего мира, — объяснил я. — Постараюсь от него избавиться. Вы мотаете головой, я пожимаю плечами. Неважно, посмотри лучше, пригодятся где-нибудь эти камни? Я у вас вообще почему-то на дамах не видел украшений, поэтому не знаю, что здесь ценится. А эти камни в моем бывшем мире являются одними из самых дорогих. Они, правда, без огранки, а обрабатываются очень тяжело.

— Не знаю, — ответила Лара, рассматривая высыпанные на ладонь камни. — Я в них не вижу ничего красивого. А украшений ты и не мог видеть, разве что жемчуг. Мужчины, кроме золотых медальонов и фамильных перстней, ничего не носят, а женщины украшают себя только на праздниках и балах. Это как туфли на высоких каблуках: красиво, но неудобно. У нас добывают изумруды в Игримских горах, а в обоих проливах водятся жемчужницы. Но добыча жемчуга — это опасный промысел. Хоть и нечасто, но на ловцов нападают подводные твари. Поэтому в основном все украшения — это работа по золоту. Давай я возьму твои камни и покажу их Зантору?

— Конечно, возьми, — согласился я. — А кто такой этот Зантор?

— Это один из трех старших магов Коллегии дома Ольмингов, — ответила она. — Кроме того, это единственный маг, который пользуется безграничным доверием отца.

— Разумно ли так доверять магу? — спросил я. — Говорю не для передачи отцу, мне самому интересно знать.

— Еще раз скажешь то, что только что сказал насчет передачи отцу, и я тебя так тресну! — пообещала Лара, отвесившая мне символический подзатыльник. — Для тебя вопрос нормальный, потому что ты у нас ничего не знаешь. Старику уже около трехсот, и власть его совершенно не интересует. Если бы Зантор захотел, нас бы уже никого не было, но он преданно служит семье и воспитал и моего деда, и отца. Он и тебя собирал по частям. И знания, кстати, тебе даст тоже он. Это очень сложная операция — заносить новые знания в мозг уже зрелого человека. Чтобы ты не свихнулся, все необходимо распихать по нужным местам, а для этого, помимо силы, требуется огромный опыт, и у Зантора он есть.

— Может быть, я поучусь, как все остальные — по книгам? — испугался я. — Сумасшествие, по-моему, гораздо хуже смерти.