История той же планеты (СИ)

Все что он мог сделать в этой ситуации, уничтожить русскую армию и сохранить свою. Эту цель Наполеон и реализовал, довольно успешно в компании 1812 года.

В составе «Великой Армии» французы составляли менее половины численности. Остальные «двунадесять народов» немцы, поляки, австрийцы, прусаки и т.п. Сколько погибло в России французских солдат, историки скромно умалчивают, но судя по всему не более 50 тысяч. Основной состав своей французской армии Наполеон сохранил. В Москву вошли только около 100 тысяч, остальные из 450 тысячной армии сидели по гарнизонам и коммуникациям и в войне практически не участвовали. Из 100 тысячного арьергарда Россию покинули около 30 тысяч, то есть весь костяк французской армии.

Потери русской армии составили не менее 210 тысяч человек. Потери немцев, австрийцев и прочих будущих союзников России и Англии можно оценить примерно в 200 тысяч. За одного француза будущие враги Франции отдали почти десяток обученных солдат. Военная компания 1814 года, когда против Франции выступила почти вся Европа, показала, что армия, которую Наполеон якобы потерял в России, жива и боеспособна.

Примерно так, я считаю нужно проводить анализ военных компаний историкам, а гениальность стратегов, героизм воинов, зверства врагов, страдания народа и прочие эмоции оставить беллетристам

ДЕДОВЩИНА

-Ты кончай тут дедовщину разводить. Подумаешь, на два года старше. Андрей, вон, на десять лет меня старше, и то не выпендривается. – Витек понимал, что он не прав, оттого и кипятился. Колька, напротив, сознавал свою правоту, и был спокоен, как удав:

- Андрей вчера машинку перетаскивал, я позавчера, завтра тебе тащить. Будешь в следующий раз думать конструктор хренов. На фига ты эти рога приварил (рогами Колька называл две полоски железа по бортам машинки), в ней и так два пуда. Так еще и рогами за каждую ветку цепляется. И бункер, зачем на полмешка сделал? Хватило бы и на ведро.

- Зато производительность, какая! – не сдавался Витек: - пять минут, и мешок шишки переработан.

Андрей налил из пяти литровой пластиковой бутыли полные кружки прозрачной малиновой жидкости:

- Харе, пацаны, ссориться, давайте лучше смоковки выпьем. Выпили.

- Мама готовила? – спросил Колька и, получив утвердительный кивок, продолжил – она у тебя мастерица. Прошлый раз ирыгаловку* выставила. Во, вещь! Быка с ног свалит. Эта смоковка* послабже будет.

- Работать надо, шишку собирать, а не водовку пьянствовать. День заезда и так хорошо отметили.

Воспоминания о двух литрах спирта настоянных на кедровых орехах и главное, о последовавшим за этим похмельем, заставили друзей на время приумолкнуть.

После второй кружке слабая смоковка оказала свое целительное воздействие. Натруженные спины и ноги расслабились. Витек затянулся сигаретой, вольготно раскинулся на мешках с орехами и мечтательно произнес:

- А что, ребята, не сбегать ли нам в самоволку в Кытлым? К местным дояркам.

- Какие доярки? – удивился Андрей – там кроме столетних старух, никого не осталось. Тебе, что мало воблинских лядей? Ко мне недавно соседская девчонка пристала: « Дядя Андрей, купи мне пива, а я тебе приятно сделаю. Я знаешь, как хорошо трахаюсь, всем ребятам нравится».

- Ну и…? – заинтересовался Витек.

- Я, что шизанутый, с малолетками связываться?

- Может в палатку спать пойдем? – подал голос Колька – Норму надо делать, мешок ореха на брата в день по этим крутякам с бодуна не заготовишь. Мужики нехотя полезли в палатку.

После банкротства лесокомбината в Вобле работать стало негде, и население жило на подножном корму. Огороды обеспечивали скудное пропитание, а деньги можно было заработать только на ягодах и кедровом орехе. Вдоль автомагистрали воблинское население и стояло, продавая клюкву, бруснику, мед, орех… Стояли больше бабы, а мужики ползали по болотам и горам, собирая эти ягоды и орехи. За полтора – два месяца осенней страды можно было наторговать на годовую пенсию.

Витек, Колька и Андрей могли бы и не надсаживаться, как – никак уже пенсионеры. Но пенсии уходили на внуков. Колькин балбес второй год жил в Екатеринбурге, сменив полдюжины мест работы, нигде не задерживаясь больше, чем на неделю. То его не устраивала зарплата, то тяжелые условия, то скучно… Таскался по барам, пропивая дедову пенсию и ругая мать, не сумевшую выйти замуж за олигарха. У Андрея внук закончил УРГУ по специальности «Внешний управляющий», но чтобы вступить в эту коллегию требовалось внести взнос и найти рекомендации, что деревенскому пацану никак не светило. Поэтому сидел дни напролет за компьютером, общаясь в Интернете с такими же, как и он, невостребованными гениями Родители посчитали свой долг выполненным, выучив сынка престижной профессии, да и нечем им было помогать, сами еле перебивались. Так что жил на дедову пенсию. У Витька обе внучки учились в платных колледжах, и пенсия целиком уходила на оплату.

- А помнишь, Коль, как мы в институте шутили, что пенсии нужно давать не старикам, а молодым? Выходит, наши мечты во внуках осуществились.

Андрей высунул голову из спальника: - Раньше была «барщина», а теперь «дедовщина». Спите. Завтра нам на «дедовщину».

Витьку, самому младшему, было 62, Кольке 64, Андрею за 70.

Ирыгаловка – вино из ирги.

Смоковка – вино из смоквы (сорт смородины).

ДЯДЯ НАШ ИЖЕ ЕСИ НА НЕБЕСЕХ

- Отче наш иже еси на небесех!. Слава мощи твоей. Спасение нам грешникам даровавши, от Армагеддона защитивши. Нечистого со слугами его посрамивши. Меч на нас поднявших, на них же его обрушивши…

Мать читает молитву, а я еле сдерживаю в себе, рвущуюся наружу Тайну. Во всем мире только я и отец знаем правду про Армагеддон, или, как говорят пацаны – Большой Ба-бах. Эту молитву мы каждое утро декламируем на школьной линейке. Единственный в школе атеист – учитель физики Сан Саныч, тоже шевелит губами, хотя на уроках объясняет нам, что Катастрофу предотвратила сама Ноосфера, некий общий разум Земли. Чем эта Ноосфера отличается от Бога, он, по-моему, и сам не понимает. Ритуал этот за пять лет надоел ребятам, никто всерьез не молится, шушукаются, толкаются, и я как все.

Все переменил приезд дяди Сережи. Младшего брата отца я никогда не видел. Уехал в Америку еще до моего рождения. Родители заговорили о нем, когда из Европы и Америки в Россию потянулись беженцы. У нас в деревне почти половина народу беженцы. Многие до сих пор говорят с акцентом, хотя все русские. Это они так говорят. На самом деле у Юльки, например, мать русская, а отец француз. Он себя назвал русским, потому что наше правительство пускает в Россию только русских. Ну и конечно татар, башкир и других, которые на самом деле тоже наши. Деревенские обзывают приезжих неумехами и белоручками, но помогают обустраиваться на новом месте. А пацаны и девчонки у них нормальные. Мы с ними даже не деремся. Ну, почти.

Дядя Сережа математик-программист. Он сразу, как закончил университет, уехал в Америку работать там в какой-то корпорации. Я не понимаю, как можно было уехать в страну Дьявола, но отец говорит, что до Ба-баха очень многие наши так делали, и тем, кто устроился в Америке или в Европе, даже завидовали. Отец думал, что он погиб, потому что в Америке после Армагеддона наступил Ад. Но дядя Сережа сумел выбраться, только ему для этого понадобилось пять лет. Он очень мужественный человек, только немного поплакал, когда отец рассказывал, как погибли дедушка и бабушка. Тогда «дикие горцы» сумели обойти баррикаду, где стояли все наши. Дедушка велел нам с бабушкой спрятаться на сеновале, а сам с ружьем вышел на улицу. Он успел убить одного, а остальные его зарезали. Бабушка с сеновала увидела, как его режут, схватила вилы и бросилась на них. Они и бабушку зарезали. А я тогда был маленький, и оружия у меня не было. Я испугался и залез в сено. Но они сразу в дом бросились продукты искать. Потом дружинники с баррикады прибежали и убили всех бандитов.

Летом я люблю спать на сеновале. Поэтому разговор отца с дядей Сережей я подслушал не специально. Просто они сели вечерять на улице в беседке, а оттуда все хорошо слышно. Сперва, они помянули родителей, а потом отец рассказал про нашу жизнь. Но это я и сам знаю. Как сначала все обрадовались , что американские ракеты повзрывались, едва их запустили. И как потом обесценились деньги, как в Москве и Питере, и в других городах начался голод, как толпы горожан стали расползаться из городов по деревням, как мимо наших мест шли колонны «кавказцев» на юг, как бывшие офицеры организовали народные дружины, вместо разбежавшихся полицаев, как пенсионеры, помнившие еще 90-е годы сумели организовать снабжение, как проходила национализация, как русские, белорусские и украинские войска удерживали толпы европейцев и натовских вояк, бежавших из зараженной Европы.