Пылающий остров

— Алло! Товарищ дежурный! Можете включить все резервные агрегаты. Работать на пределе… Ничего в запасе!

— Есть на пределе! Есть все резервные агрегаты! — крикнул Зыбко.

Защелкали автоматы. Это включались все резервные машины. Загорались сигнальные лампочки, выскакивали цифры нагрузки, дрожали стрелки приборов, сигнализирующие о работе находящихся за сотни километров отсюда машин. Зыбко радостно смотрел перед собой. Еще никогда за все время существования Куйбышевской системы не работали станции с такой нагрузкой!

— Алло! Товарищ уполномоченный правительства, говорит главный энергодиспетчер восточных станций! Докладываю, что все станции работают с предельной нагрузкой.

— Есть, — ответил Василий Климентьевич и включил другой номер.

— Алло! Товарищ уполномоченный правительства! Докладывает главный энергодиспетчер центра. Все станции включили резервные агрегаты. Перебоев нет. Все в порядке.

— Е сть, — сказал министр.

— Алло! Сообщает главный энергодиспетчер южных районов. Нагрузка максимальная, потребление повышается. Промышленность выключена полностью. Все в порядке.

Министр поднялся.

— Все в порядке! — сказал он, обращаясь к профессору Кленову. — Пойдемте, Иван Алексеевич.

Накинув на себя плащи с капюшонами и закрыв глаза очками, Сергеев и профессор Кленов вышли из телевизорной будки.

Сразу же их запорошило песком. Их ждал закрытый автомобиль на гусеничном ходу. Говорить стало возможно только после того, как захлопнулась дверь.

— Так. Ну, теперь я выслушаю вас. Спасибо, профессор, что прилетели, не побоялись урагана. Итак, будете сами руководить установкой аккумуляторов! С покрытием аккумуляторов защитным слоем вы справились хорошо. Объявляю вам благодарность от правительства. Плоды вашей работы налицо. Зарядка аккумуляторов начата по всей стране, только на это и расходуем сейчас энергию. Всех на свечки да на керосин перевели, заводы остановили…

Профессор, который полчаса назад прибыл на Аренидстрой, сказал, заметно волнуясь:

— М-да!. Совершенно верно… Считаю необходимым выразить свое восхищение предельной организованностью, каковую повсеместно я встречал и которую ощущаю как отличительнейший признак нашего времени. Это совершенная утопия, осмелюсь вам доложить, когда в течение десяти минут все силовые ресурсы наших стран переводятся на служение единой цели.

— Так. Теперь сообщайте о последних опытах с новым защитным слоем.

— М-да!. - сказал Кленов, навертывая на палец бороду. — Защитный слой без ради-дельта, с заменителем Садовской, найден… Все мои сомнения опрокинуты, имею честь это доложить… но…

Сергеев мельком посмотрел на профессора, который, глядя в землю, продолжал:

— Может быть, это и старческое упрямство, но не доверяю я заменителю Марины Сергеевны… — профессор, держа руку у сердца, болезненно поморщился, — не доверяю… Это ведь не радий-дельта, а только изотоп его. Нестойкий он, Василий Климентьевич, как я уже вам говорил об этом! От сотрясения при выстреле он может распасться… М-да! А результат вам должен быть ясен. Вся энергия мгновенно превратится в тепло!

Автомобиль проезжал мимо сооружений Аренидстроя. Они были расположены правильным, исчезающим за горизонтом полукругом.

Каждое из них далеко идущим клинообразным забором вдавалось в пустыню. Словно фантастический ледорез, разбивал этот забор струю ураганного песка и вел ее вдоль гладких высоких стен, отводя далеко в сторону.

За такими заборами в относительном спокойствии заканчивалось строительство электрических орудий.

Странными, устремившимися вверх железнодорожными мостами, смотрели в песчаное небо ажурные конструкции. Поблескивали желтизной широкие токопроводящие пути, еще не везде закрытые серыми тяжелыми полукольцами электромагнитов. Глубоко в землю уходили амортизационные устройства, которым надлежало принять на себя удар, по силе не уступающий сильнейшим землетрясениям, удар, из-за которого батарея строилась в столь пустынном месте.

— Итак, Василий Климентьевич, если снаряд, начиненный энергией аккумулятора, покрытого новым защитным слоем, разорвется в стволе или только вылетев из орудия, вся энергия, запасенная нами за долгое время работы электростанций, погибнет. М-да!. И я осмелюсь выразить сомнение, успеем ли мы вновь восполнить ее. Риск велик, Василий Климемтьевич. М-да!. Очень велик. Энергию погубим, а цели не достигнем…

— Так, — сказал министр, откидываясь на подушки. — Ваши опасения очень серьезны.

— Да, они велики, Василий Климентьевич. Все-таки радий-дельта был бы надежней. Он уже испытан. Кстати сказать, какие последние вести о Матросове?

— Вы знаете о его исчезновении, об оккупации Дании межнациональными войсками. Мы добиваемся разрешения произвести обыск Ютландского замка. Могу вас заверить, профессор, что все необходимое для спасения мира будет сделано, и если радий-дельта существует, он будет передан в руки наших ученых.

Автомобиль остановился перед уходящей вверх эстакадой, вдоль которой прокладывался путь будущего сверхдальнего снаряда.

— Все это так, Василий Климентьевич, но все же на сердце у меня неспокойно. Разорвутся наши снаряды сразу после вылета… Нестойкий элемент у Марины Сергеевны… М-да!. Что же тогда?

— Что тогда? — переспросил задумчиво Сергеев. — Тогда пещеры…

Профессор нервно пожал плечами и снова схватился за сердце:

— Разве это выход? Не лучше ли погибнуть всем, чем спасать какую-то горсточку людей, обреченных на жизнь без прогресса?

Министр серьезно, может быть, несколько сурово, посмотрел на Клёнова:

— Вот у нас с вами, Иван Алексеевич, нет детей, а у каждого из нас мог бы быть сын…

Кленов низко опустил голову и не видел, какими печальными стали глаза у Василия Климентьевича. Сергеев продолжал:

— Вот тогда вы поняли бы, что если не вы, то сын ваш должен жить!

— Но жизнь без солнца, без неба — это жизнь в гробу!

— Мы бьемся за наше солнце, за наш воздух для всех людей, и мы победим! — решительно сказал министр.

Кутаясь в плащи, они вышли из автомобиля. Перед ними стоял худой, с провалившимися щеками полковник Молния.

Глава V

УДАР ВГЛУБЬ

Вельт, наконец, опустился в кресло. Он долго ходил по кабинету и теперь, усталый и злой, раздраженно позвонил. Появился слуга. У него были ввалившиеся щеки, и он дышал так, словно болел астмой.

— Позвать ко мне дряхлую скотину. Приехал он наконец?

Слуга замер в испуге. Кого имел в виду мистер Вельт?

— Ганса! Подать сюда этого старого идиота!

Слуга попятился.

— Мистер Шютте ждал вашего вызова, сэр… — прохрипел он.

Вельт встал из-за стола. Видимо, он чувствовал себя скверно. Дышал юн тяжело, прерывисто.

В дверях показался Ганс, сразу загородив их своей фигурой.

— Ну? — сказал Вельт, смотря на Ганса из-под сморщенного лба. Кислородная маска глушила его и без того глухой голос.

— Да, босс, — ответил Ганс.

— Что вы можете мне сообщить? — начал Вельт раздражаясь.

— Что я могу вам сообщить, босс? Вот жена у меня задохнулась… умерла… — произнес Ганс отсутствующим голосом.

— Вот как?

— И сын меня бросил… Он не захотел иметь со мной ничего общего…

Странно было слышать, как дрожал могучий бас гиганта.

— Довольно! — прервал Вельт. — Меня мало интересуют ваши семейные дела!

— Концерн спасения завладел всем производством кислорода. Никто не мог достать кислородной маски для нее… пока я был с вами… Вот она и умерла…

— Хорошо, хорошо! В конце концов это мне надоело! Тем, что вы будете отнимать у меня время на эти причитанья, вы не воскресите разложившийся труп, который уже перестал потреблять столь дефицитный воздух.

— Я попрошу вас не говорить о ней в таком тоне, босс!

— Но, но! Не злоупотребляйте моим терпением!

— После этого… сын мой Карл… ушёл от меня…

— Что же, он избавил вас от необходимости доставать ему акцию спасения!