Избранные научно-фантастические произведения в 3 томах. Том 3

Работа выполнялась превосходно, но без художественных образцов и рисунков; по большей части это были сложные орнаменты или геометрические фигуры. Все рабочие были одеты в белую форму, без карманов и рукавов. Они надевали ее перед работой, а вечером, перед уходом, снимали и подвергались осмотру, прежде чем оставляли владения Компании. Однако полисмен сообщил вполголоса Грэхэму, что, несмотря на все меры предосторожности, Компанию нередко обкрадывают.

Во второй галерее женщины гранили и плавили искусственные рубины. В следующей мужчины и женщины выделывали медные пластинки, которые потом заливались эмалью. У многих из этих рабочих губы и ноздри были синеватого цвета, ибо они страдали особой болезнью, вызванной работой над пурпурной эмалью, бывшей особенно в моде. Асано извинялся, что повел Грэхэма такой дорогой, где обезображенные лица могут произвести на него неприятное впечатление, но эта дорога короче.

— Вот это как раз я и хотел видеть, — сказал Грэхэм. Заметив особенно обезображенное лицо, он невольно остановился.

— Она сама виновата, — заметил Асано.

Грэхэм возмутился.

— Но, сир, — возразил Асано, — без пурпура мы не можем приготовить этих вещей. В ваши дни люди могли носить грубые изделия, но ведь они были ближе к варварству на целых двести лет.

По одной из нижних галерей фабрики эмалевых изделий они подошли к небольшому круто выгнутому мосту. Заглянув через перила вниз, Грэхэм увидел пристань под необычайно огромными арками. С трех барж в облаках белой пыли множество кашляющих грузчиков выгружали молотый полевой шпат. Каждый катил небольшую тачку. Воздух был полон удушающей пыли, даже электрический свет казался желтовато-тусклым. Смутные тени рабочих мелькали на длинной белой стене. Время от времени рабочие останавливались и откашливались.

Призрачные глыбы огромных каменных сооружений, высившихся над чернильной водой, напомнили Грэхэму о множестве дорог, галерей и лифтов, которые, поднимаясь ярусами, отделяли его от солнечного света. Люди работали молча под наблюдением двух полицейских Компании, и только шаги их глухо отдавались под сводами.

Грэхэм услышал, как в темноте кто-то запел.

— Молчать! — крикнул полицейский.

Но ему не подчинились. Покрытые белой пылью, рабочие дружно подхватили припев революционного гимна. Шагая по плитам, они отбивали такт: трам, трам, трам. Полицейский, отдавший приказание, взглянул на своего товарища, и Грэхэм заметил, что тот пожал плечами. Он больше не пытался прекратить пение.

Так проходили они фабрики и мастерские и видели много тяжелого и мрачного. Но зачем огорчать читателя? Для утонченной натуры наш теперешний мир и так достаточно плох, зачем же еще мучить себя, размышляя о грядущих бедствиях? Во всяком случае, не мы будем страдать от них. Возможно, что будут страдать наши потомки, но нам-то какое дело?

Эта прогулка оставила в душе Грэхэма множество смутных впечатлений. Громадные многолюдные залы, гигантские арки, исчезающие в облаках пыли, сложные машины, длинные ряды ткацких станков с бегущими нитями, тяжелые удары штампующих механизмов, шум и скрип ремней и арматуры, тускло освещенные подземные проходы, просеки убегающих вдаль огней, тяжелый запах дубильного завода и пивоварни, удушливые испарения — и повсюду могучие, массивные колонны и арки, каких он никогда раньше не видел. Сверкающие стальные и бетонные титаны выдерживали колоссальную тяжесть мирового города, подавляющего своей сложностью миллионы анемичных жителей. И всюду бледные лица, худоба, уродство и вырождение.

Три раза Грэхэм слышал революционный гимн во время своего долгого и тягостного скитания по этим местам. В конце одного прохода он увидал свалку: это были рабы Компании, захватившие свой хлеб прежде окончания работы. Поднимаясь к движущимся улицам, Грэхэм встретил детей в синей форме, бегущих в поперечный проход, и тотчас же понял причину их паники, увидав отряд полиции с дубинками, направляющийся к месту, где произошел какой-то беспорядок. Издали доносился глухой шум. Несмотря на волнения, большинство оставшихся рабочих продолжало вяло работать. Все, сохранившие человеческий образ, бунтовали в эту ночь наверху, на улицах, распевали революционный гимн, призывали своего правителя и грозно размахивали оружием.

Выйдя из-под земли, Грэхэм и его спутник встали на движущуюся платформу. Их ослепил яркий свет центрального прохода. Вскоре они услыхали отдаленный вой и рев громкоговорителей Центрального бюро информации. Вдруг показались бегущие люди, на платформах и на улицах раздались вопли и крики. Пробежала женщина с побледневшим от ужаса лицом, вслед за ней другая — она пронзительно кричала.

— Что случилось? — с недоумением спросил Грэхэм, не понимавший жаргона.

Наконец он разобрал, что кричали все эти бегущие люди и почему в страхе визжали женщины. По городу, как первый порыв надвигающейся грозы, несся вопль:

— Острог вызвал черную полицию в Лондон! Черная полиция прибывает из Южной Америки!… Черная полиция!… Черная полиция!…

Асано побледнел и казался удивленным. Он нерешительно взглянул на Грэхэма и признался, что это было уже ему известно.

— Но как они пронюхали об этом? — удивился он.

Кто-то крикнул:

— Бросайте работу! Бросайте работу!

Темнолицый горбун в нелепом костюме, зеленом с золотом, вскочил на платформу, громко крича на хорошем английском языке:

— Это сделал Острог! Острог — негодяй! Он обманул Правителя!

Горбун хрипел, и тонкая струйка пены капала из его перекошенного рта. Он в ужасе кричал о расправе черной полиции в Париже и убежал, выкрикивая: «Острог — негодяй!»

Грэхэм остановился, и на мгновение ему показалось, что это опять сон. Он взглянул на громады зданий, исчезавшие в голубоватой мгле над фонарями, посмотрел на ряды движущихся платформ, на бегущую взволнованную толпу.

— Правитель обманут!… Правитель обманут! — кричали они.

И вдруг он все понял. Его сердце бурно забилось.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Я должен был бы предвидеть это. Час настал!…

Затем поспешно прибавил:

— Что же делать?

— Вернуться назад в дом Белого Совета, — сказал Асано.

— Но почему бы мне не обратиться к народу?

— Вы даром потеряете время. Они не поверят, что это вы. Но они непременно соберутся около дома Белого Совета. Там вы найдете их вождей. Вы должны быть там — с ними!

— Быть может, это только слух?

— Но это похоже на правду, — возразил Асано.

— Подождем фактов!

Асано пожал плечами.

— Лучше идти к дому Белого Совета! — воскликнул он. — Туда они все направятся. Пожалуй, теперь мы уже не проберемся через развалины.

Грэхэм нерешительно последовал за ним.

Они поднялись на быстроходную платформу, и Асано заговорил с одним рабочим, который ответил ему на грубом простонародном наречии.

— Что он говорит? — спросил Грэхэм.

— Он знает очень мало. Он сказал, что черная полиция должна была явиться неожиданно, но кто-то из Управления Ветряных Двигателей сообщил об этом. Он говорит, что это была девушка…

— Девушка? Неужели?…

— Он так сказал, но он не знает, кто она такая. Она вышла из дома Белого Совета и рассказала об этом работавшим на развалинах.

Послышался новый крик, и паника улеглась. Этот крик пронесся как порыв ветра вдоль улицы.

— Все по своим частям! Все по своим частям! Каждый получит оружие! Каждый на свой пост!…

22. БОРЬБА В ДОМЕ БЕЛОГО СОВЕТА

Асано и Грэхэм поспешили к развалинам около дома Белого Совета. Повсюду они видели возбужденных людей, народ восстал.

— Все по своим частям!… Все по своим частям!…

Мужчины и женщины в синей форме торопливо поднимались по лестницам с подземных фабрик. В одном месте Грэхэм увидал арсенал революционного комитета, осажденный кричащей толпой, в другом — нескольких полицейских в ненавистной желтой форме, которые, спасаясь от толпы, вскочили на быстроходную платформу, двигавшуюся в противоположном направлении.