Корректор. Книга третья: Равные звездам

– Могу. Но не хочу – с материей работать куда сложнее, чем с живыми тканями, времени масса уходит. Иглой куда быстрее выйдет. Не найдем иглу – ну, тут уж выхода нет.

На протяжении все процедуры Тамша наблюдала за ними круглыми от удивления глазами. Карина мысленно улыбнулась, представив, какое выражение сейчас держится на ее скрытой тканью физиономии, но сканером смотреть не стала. В конце концов, если ей удобнее скрывать лицо, пусть так и будет. Но все-таки в каком она ужасном состоянии! Ведь они с ней одного возраста, но Тамша выглядит на сорок пять или даже пятьдесят, причем как женщина, мало следящая за внешностью. Понятно, что современной косметики здесь днем с огнем не сыщешь, а про пластических хирургов вообще не слышали, но все-таки, наверное, ужасная у них жизнь, если женщины старятся еще до тридцати.

А господину Мамаю, выглядящему глубоким стариком, всего сорок шесть! И он самый старый человек в деревне!

– Готово, – резюмировала Карина, закончив рассекать ткань вокруг шеи Цукки и помогая той снять с шеи получившуюся тряпку. – Надеюсь, мы не пожалеем о сделанном, когда прилетят местные комары. Госпожа Тамша, как мы выглядим? Красиво?

– Стыдно! – неодобрительно заявила та, качая головой. – Момбацу сама Карина, как платье разрезать? Колдовство?

– Нет, госпожа Тамша. Я девиант. Я… владею силой духов, как у вас говорят. Еще я врач, я умею лечить. У вас в деревне есть больные?

– Момбацу сама Карина – большой шаман, – почтительно пробормотала служанка. – Очень большой шаман. Наш раньший шаман не уметь звать духов помогать, лечить плохо. Осень приходить большой проклятие духов, люди умирать, он ничего не делать. Один… два период назад лечить старый Кафа, Кафа умирать. До того лечить дочка Мукаса, дочка долго болеть животом, умирать. Мы выгоняли шаман. Ученик нет, шаман из другой деревня ходить редко. Момбацу сама Карина лечить? Всех лечить?

– Я не могу вылечить любую болезнь. У меня нет лекарств. Но я умею лечить некоторые болезни… э-э-э, силой духов.

– Да, момбацу сама Карина большой шаман. Я видеть ружье момбацу сан Дурран падать и ломаться. Я видеть момбацу сан Дурран бояться момбацу сама Карина. Он не бояться никого другой. Духи давали тебе большую силу, момбацу сама, но ты не убивать никого, как дети, которым духи давали силу. Я говорить всем – ты сильная, ты лечить всех.

Тамша решительно кивнула.

– Вот и славно, – улыбнулась Карина. – Госпожа Тамша, можно тебя попросить?

– Ма, сама Карина. Я повиноваться.

– Нет, госпожа Тамша, не приказать. Попросить. Ты можешь отказаться, если захочешь. Давай говорить друг с другом без формальностей? Я не говорю тебе "госпожа", ты не говоришь мне "сама". Так проще. Давай?

– Ма. Да, момбацу сама Карина, – кивнула Тамша. – Мне не надо "госпожа". Я не госпожа, я дорей сан Мамай.

– Ну уж нет! Если я не говорю "госпожа", ты не говоришь "сама". Тем более ты не говоришь "момбацу сама". Понимаешь?

– Не надо "момбацу сама"? – недоверчиво спросила служанка. – Ты обидишься.

– Нет, Тамша, не обижусь. Не надо "сама". Ну, как ты меня зовешь?

– Ма, са… Ма, Карина, – поколебавшись, откликнулась женщина. – Только когда сан Самай слышать, я говорю "сама". Он меня побьет, если я не говорю.

– Ну, хоть за такое спасибо, – облегченно вздохнула Карина.

– Тамша, меня тоже не надо звать "сама", – добавила Цукка, и на сей раз Тамша колебалась заметно меньше.

– Да, Цукка, – кивнула она. – Са… Карина – великий шаман, она владеть силой духов. Ты ее дорей. Вы из-за моря. Вы не стыдно мужчин, вы ходить с открытое лицо, открытое волосы, открытое ноги и руки. Духи вам позволять, другим женщины нет. Вы лечить жители Муммы, жители радоваться, не бояться вас.

– Исчерпывающий анализ ситуации, – хмыкнула Цукка. – Тамша, нам нужно обустроить дом. Нужны тюфяки, на которых спят, одеяла, посуда, нитки с иголками, в конце концов. Где их можно купить? У нас нет денег, но мы попытаемся заплатить потом… или отработаем.

– Не надо заплатить! – испуганно замахала руками Тамша. – Момбацу сан Шай приказать деревня вас содержать. Даже без момбацу сан Шай деревня содержать шаман. Шаман говорить с духии отгонять их от деревни. Ты защищать деревню от духи, деревня содержать тебя. Не надо заплатить!

– Хорошо шаманам, – вздохнула Карина. – Тебя и кормят, и поят, а тебе лишь нужно иногда в бубен бить и умное лицо делать. Ладно, Тамша, пошли. Солнце уже высоко. Посмотрим на вашу деревню поближе, а потом займемся домом. Веди нас.

– Ма, Карина, – откликнулась Тамша. Она повернулась и пошла в направлении выходившей из зарослей тропы. Цукка с Кариной переглянулись и пошли за ней.

– Надеюсь только, что Дурран не захочет отомстить, – озабоченно сказала Цукка. – Кара, ты поаккуратнее. Незачем злить этих ребят попусту.

– Постараюсь. Кстати, что такое "дорей"?

– Понятия не имею. Надо потом спросить у господина Мамая или еще у кого-то, кто хорошо говорит на общем. С Тамшей об абстрактных материях мне даже пробовать говорить боязно говорить. Кстати, нужно связаться с нашими. Устроить конференцию и все обсудить. Вот доберемся до дома, уединимся на полчасика и пообщаемся. Ох, ну и выскажу же я им все, что о них думаю!..

За день, кажется, в доме Карины и Цукки перебывали все женщины деревни.

Доведя их до хижины, Тамша отлучилась на добрых полчаса. Карина и Цукка, вооружившись импровизированными вениками из наломанных с ближайших кустов ветвей, успели как следует выгрести из давно заброшенного дома грязь, ликвидировать паутину под потолком и перекусить остатками каши из джугары. Из-за соседних домов опасливо выглядывали дети, лет пяти-шести как максимум – вероятно, тех, что постарше, приспосабливали к делу. Сами дома стояли пустыми – Тамша успела пояснить, что жители в большинстве своем еще до рассвета выходят работать на поля и плантации, и Карина решила, что вечером нужно обязательно познакомиться хоть с кем-то из соседей.

Однако Тамша вернулась, а вместе с ней – незнакомая женщина в ярком платье незнакомого фасона. Глухой капюшон у него отсутствовал. Вместо него она носила кричащий яркий платок, закутывающий волосы и лицо, который, впрочем, в доме сбросила. Женщина принесла пару кусков ткани, которые Тамша тут же постелила на лежанку вместо простыней. Говорить незнакомка не захотела, лишь вздрогнув в ответ на приветствие, но разглядывала чужестранок с любопытством. Потом она исчезла, но тут же появилась другая женщина, в кубале, которая принесла неказистый глиняный горшок. Третья гордо презентовала Тамше огромную, в палец длиной, железную иглу и моток грубых ниток. Четвертая принесла одеяло, пятая – метлу, шестая – еще одно одеяло, затем группа сразу из пяти с помпой доставила закопченный чугунный котелок с треснувшим ушком… Новые гостьи появлялись одна за другой, каждая с каким-то мелким подарком, аккуратно пристраиваемым на место хозяйственной Тамшей, но никто из них так и не решился заговорить. Они лишь почтительно разглядывали чужих с максимального удаления – от входа, после чего удалялись на повышенной скорости.

Постепенно Карина начала злиться. Что им здесь, музей уродов, что они сюда толпами ходят? Можно подумать, не насмотрятся еще! В конце концов она поставила Тамшу на страже у дверей снаружи, строго-настрого наказав никого не пускать, чтобы не мешать разговаривать с духами, и они с Цуккой устроили конференцию с семьей. Те как раз продирали глаза после дневного сна, и конференция вышла не слишком удачной. Гневный монолог Карины Саматта прервал почти мгновенно – минуты через две, после чего они с Дентором – точнее, Саматта и Дентор через посредство Саматты, пересказывающего его слова – четверть часа вытягивали из них все, что они смогли узнать об окружающем. Когда мужчины, разочарованные мизерным объемом информации, почти не увеличившимся с вечера, отстали, Карина с облегчением вздохнула.

"Здесь Карина. И все-таки я еще вам выскажу все, что думаю. Не хотите слушать сейчас – послушаете, когда до нас доберетесь!"