Два завоевателя

Бард не мог взглянуть ей в глаза, он отвернулся:

— Мне казалось, что будет лучше, если никто не будет знать об этом. Ну, не увидит ее… в этом положении.

— Ты в этом уверен? Значит, ты сотворил все это и умчался. А подумал о том, что через несколько дней тебе придется встретиться с ней лицом к лицу?

— Да… Я послал к ней Мелисендру. Она… Она добрая… Я не знаю, как Карлина может жить со всем этим… ну, что я сделал, но Мелисендра возле нее. И больше никого. Действительно, — неожиданно спокойно и озадаченно спросил он, — как Карлина сможет жить со всем… этим? И сможет ли?..

— Она сдюжит, — ответила Мелора, — потому что знает людей. Теперь и тебе станет понятно, что это значит. Она знает, что это за зверье, наделенное душой.

— Ты тоже, — помолчав некоторое время, сказал Бард, потом глянул прямо в ее глаза: — Это и есть ларан? Это с его помощью?..

— Не совсем. Но это первый шаг в обучении. Вот почему, показав тебе всю твою подноготную, Карлина тем самым отплатила добром за причиненное зло. Она подарила тебе возможность заглянуть в самого себя, это и есть ларан, вернее, его исходная точка. Карлина тоже начала с нее…

— Хорош дар! — горько откликнулся Бард.

— Конечно, это самое главное — уметь заглянуть в себя. С этого все начинается… Бард, уже поздно, мне надо поспать, я после дежурства. Представь, у нас в Башне тоже есть обязанности. Нет-нет, я не брошу тебя. Мне надо связаться с Варзилом — он наш тенерецу, наш настоятель, или Хранитель, — он пришлет кого-нибудь мне на замену. Тебя нельзя бросать в такую минуту.

Бард припомнил, что встречался с Варзилом на свадьбе Джереми. Каков он был, сейчас трудно было вспомнить. Какой-то маленький человечек с бредовыми идеями. Это в том, прежнем измерении — бредовыми. В те дни он ходил с высоко поднятой головой — сможет ли теперь с той же победоносной надменностью поглядывать на окружающих? Все, что затевал, оканчивалось катастрофой. В конце концов он, Бард, добрался и до самого себя. Сокрушил, как говорится, напрочь. Посредством Карлины… Угу! В таком случае стоит ли называть идеи бредовыми только потому, что они ему не по нраву?..

Мелора коснулась его руки:

— Достаточно! Не забирайся в такие дебри. В них легко заплутать. Этак начнешь жалеть себя — ничего хорошего от этого не жди. Ты очень устал. Послушай, — голос ее смягчился, — когда отдохнешь, мы с тобой еще поговорим. Уже на спокойную голову все взвесим, разложим по полочкам. Нет, забывать ничего нельзя, но и копаться в этом просто так не стоит. Сейчас надо отдохнуть и поспать. Я побуду возле тебя.

Она поднялась, убрала посуду со стола, потом отнесла ее в угол. Поставила перед креслом скамеечку для ног.

— Я не должен был беспокоить тебя, — сказал Бард, — ради этого.

— Почему? Я же не больна, не измотана. Вот, положи ноги на скамеечку — ага, вот так. Позволь я сниму твои сапоги. Сними пояс, меч, зачем они тебе? Вот и хорошо. — Потом подошла к занавесу, отдернула его. Открылась небольшая ниша, где стояла кровать. Значит, это ее постель. Мелора бросила ему подушку. — Кресло очень удобное, я сама много ночей в нем проспала, когда болела или когда меня могли вызвать в любой момент. Если тебе ночью надо будет выйти, туалет в конце коридора, вниз по лестнице. Там есть дверь, окрашенная в красный цвет. Это для стражи. Тебе нельзя пользоваться туалетом и ванной здесь. Ты не из наших. — Она накрыла его пледом. — Спокойной ночи, Бард.

Мелора потушила лампу, прошла мимо него. Потом он услышал слабый скрип пружин. Странно, такая большая женщина, подумал Бард, а так легка в движениях, даже кровать едва скрипнула. Он даже шагов не слышал, когда она шла по комнате. Бард погладил ворс на пледе, натянул его до подбородка. Ему показалось, что он вернулся в детство, — вспомнилось, как мачеха укрывала его меховым одеялом, подтыкала под спину, а потом натягивала до подбородка. Странно: он всегда считал, что леди Джерана ненавидит его и только ждет момента, чтобы жестоко отомстить. За что? Бард и сам сказать не мог, но был уверен, что она такую возможность не упустит. Теперь же почему-то в голову лезли те нередкие случаи, когда та была добра с ним. Выходит, он просто хотел думать, что она ненавидит его и жаждет разделаться с пасынком? Значит, он просто вбил себе в голову, что мачеха кипит злобой?

Наконец Мелора уснула — сразу стало слышно ее дыхание. Это первый знак, свидетельствующий, что человек спит. Это было так непривычно для него, что она позволила ему, человеку с такой славой, всегда жестоко обращавшемуся с женщинами, остаться в ее комнате. Нет, он ни капельки не желал ее. В голову закралась мысль, что вряд ли он теперь захочет женщину без болезненного укола, который обязательно напомнит ему, как он обошелся с Карлиной. «Вот Карлина и отомстила», — с тоской подумал Бард. Наложила заклятье… Как вспышка родилась в сознании мысль, что с той самой минуты, как мать отказалась от него, где-то в подвалах рассудка возникла идея, что его никто и никогда не сможет полюбить. Эта идея обернулась отчаянием. Может, в этом подспудном отчаянии все дело? Может, потому и показались ему удивительными ласка и доверие Мелоры? Он потыкал кулаком чуть припахивающую духами подушку, размял ее, улегся поудобнее и провалился в сон.

Когда он проснулся, был день. За окном падал снег. Первый снег в этом году. Вот и зима пришла на холмы Киллгард, еще одна зима в череде бесконечной смены времен года. Хлопья были крупные, падали медленно, величаво… Мелора принесла ему бритву и чистую рубашку — сказала, что один из охранников одолжил, затем пригласила к общему столу на завтрак.

— Таким образом, — объяснила она, — все будут знать, что у меня нет любовника в миру. Это запрещено уставом на все время, что я пребываю здесь. Я вовсе не беспокоюсь за свою репутацию, но и нарушить правила — значит дать повод для скандала. У Варзила и так очень много хлопот.

Когда Бард уселся за стол с местными стражниками, то почувствовал легкий укол — главнокомандующий армией Астуриаса, знаменитый Киллгардский Волк, а сидит с солдатами. Но ведь он не в своей стране, может, его здесь не узнали, а если даже и так, то кому какое дело, о чем генерал советуется с лерони? Это их тайна — пусть только кто-нибудь попробует сунуть нос. Завтрак был вовсе не плох — ореховый хлеб, рыба, запеченная в тесте. Все очень вкусно… Побрившись, переодевшись в чистое, наевшись, он почувствовал себя лучше. После завтрака рыжий юноша, явно из Хастуров, передал ему приглашение посетить дома Варзила из Нескьи.

Дом Варзил. Враг, как и Эйрик… Он тоже происходит из рода Риденоу. Однако Аларик в нем души не чаял, да и на него он произвел хорошее впечатление, когда приехал на свадьбу Джереми. Даже несмотря на то, что Варзил был союзником Каролина из Тендары…

«Должно быть, это чертовски трудное дело — сохранять нейтралитет в мире, где каждый готов вцепиться в глотку соседу. С другой стороны, когда кругом подобная неразбериха, когда вся земля в огне, куда легче присоединять эти королевства одно за другим».

Память вроде бы подсказывала, что Варзил должен быть достаточно молод, однако человек, встретивший его в маленьком кабинете с каменным полом, одетый запросто, оказался весьма почтенного возраста. Лицо покрывали многочисленные морщины, волосы заметно поседели. В самом деле, Варзилу должно было быть много лет — как он сам не сообразил, ведь он отстроил Башню Нескьи после бомбардировки, а это случилось еще до рождения Барда. В ту пору Варзил был молод…

— Добро пожаловать, Бард мак Фиана. Я обязательно поговорю с тобой, но прежде у меня есть несколько срочных дел. Посиди вон там, — он указал в угол, а сам продолжил разговор с молодым человеком, одетым в цвета Хастуров, который тоже находился в кабинете. И на этот раз первым ощущением Барда была оскорбленная гордость — так вот каков хваленый нейтралитет Варзила из Нескьи, однако, услышав, о чем идет речь, успокоился.