Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, вариа

С другой стороны, до Сан-Франциско добралась лишь часть того, чем были заполнены бесчисленные папки на моих ленинградских стеллажах. В советское время рукописи (не только чужие, но и свои собственные) вывезти за границу было почти невозможно. Мои бумаги, запрещенные к официальному вывозу книги и фотопленки переправили на Запад сложными путями мои друзья — двое западных немцев и одна француженка. При этом случались и неудачи. Погиб почти весь мой фотоархив. Испарилось несколько книг Стругацких, Окуджавы, Каверина, Виктора Шкловского с дарственными надписями. Не доехала до Сан-Франциско и значительная часть бумажного архива, в том числе и некоторые бумаги Стругацких.

Иными словами, здесь не всё, что было, а только то, что осталось.

Документ № 1 „Нулевой вариант“

53 страницы машинописного текста с обильной правкой чернилами, а в некоторых случаях простым карандашом.

Страницы объединены согнутым пополам листом машинописи рассказа „Частные предположения“, на обороте которого написано в две строчки: „ПКБ 0—Вариант“.

В „Нулевом варианте“ пять глав. Страницы каждой главы имеют свою собственную машинописную — в каждой главе начинающуюся с единицы — нумерацию.

Кроме того, страницы с первой по тридцать вторую включительно пронумерованы в правом верхнем углу от руки чернилами: 0–1, 0–2 и так далее до страницы с номером 0-32. Эта страница соответствует странице четвертой в третьей главе.

Как обычно Стругацкие, утилизируя старые рукописи, пишут на их обороте. „Нулевой вариант“ „Попытки к бегству“ написан па обороте листов из „Страны багровых туч“, [27] „Стажеров“, „Чрезвычайного происшествия“ и „Частных предположений“.

Герои „Нулевого варианта“ приятели Вадим и Антон, девушка Анка и Саул Репнин.

В „Комментариях к пройденному“ Борис Натанович рассказал о первоначальном замысле и о том, что написав „три главки, страниц двадцать“, они зашли в тупик.

На самом деле главок они написали пять, а страниц — пятьдесят три.

Документ № 2  „Первый вариант“

87 страниц смешанного машинописного и рукописного текста с редкой правкой чернилами, простым карандашом, а также небольшой правкой и заметками на полях красным карандашом.

Страницы объединены согнутым пополам листом, заполненным с двух сторон. Лицевая сторона этого листа — машинописная страница номер 7 из романа „Полдень, 22 век“, на полях которой написано в одну строчку черными чернилами „ПкБ-1 Вар.“ На внутренней стороне этого листа — рукописный набросок нынешней четвертой главы „Попытки к бегству“. Точнее — окончание наброска, поскольку рукописная страница начинается с полуфразы.

Для работы над этим вариантом Стругацкие утилизировали машинопись рассказа „Частные предположения“ и романов „Страна багровых туч“ и „Полдень, 22 век“.

В „Комментариях к пройденному“ Борис Натанович пишет, что в первом варианте у повести „не было эпилога, кончалась она расстрелом колонны равнодушных машин из скорчера (называвшегося тогда бластером) и отчаянием Саула, осознавшего, что нет на свете силы, способной переломить ход истории“. Эпилог, вспоминает Борис, был написан уже после того, как повесть попала в редакцию. Эпилог, из которого мы узнаём, что Саул — беглец из советского концлагеря. Затем, продолжает Борис Натанович, по настоянию редакции, советский лагерь был заменен на немецкий.

Однако рукопись „Первого варианта“ говорит нам о другом. Сравнив „Первый вариант“ с окончательным (опубликованным) текстом повести, мы увидим не только значительные стилистические отличия, не только сокращение (или полное уничтожение) одних эпизодов и расширение (или появление) других, но и отличия в описании характеров, в перераспределении, назовем их так, „резонёрских“ функций. В „Первом варианте“ абсолютным резонёром выступает Саул: увидев, что на планете есть жизнь, он призывает немедленно вернуться на Землю, он напоминает о запрете самодеятельных контактов с инопланетянами, он охлаждает пыл своих наивных товарищей. Не Саул (как в окончательном варианте), а Антон расстреливает колонну „равнодушных машин“. При этом, однако, „Первый вариант“ уже имеет эпилог. Эпилог, из которого явствует, что Саул был советским заключенным. Сравнив эпилог из „Первого варианта“ с эпилогом варианта опубликованного, мы убедимся, что в опубликованном варианте был заменен не только текст документа, из которого читатель узнаёт о прошлом Саула и не только бред больного Саула, отсылающий нас к реалиям в „Первом варианте“ — советского следствия, а в окончательном — фашистского концлагеря. Положив рядом эти тексты, мы увидим, что эпилог „Первого варианта“ подвергся столь же интенсивной переработке, что и весь остальной текст „Первого варианта“.

Таким образом мы можем констатировать две вещи: 1) рукопись „Первого варианта“ правилась уже вместе с эпилогом; 2) существовала еще одна — по крайней мере одна — рукопись, которую можно назвать „Вторым вариантом“.

Косвенно существование „Второго варианта“ повести, который и был предложен редакции, подтверждается сохранившейся у меня внутренней рецензией Кирилла Андреева. Вот что Андреев в этой рецензии пишет:

„Вопросы в конце — прием очень милый, но не завершенный. Во-первых, их слишком мало. Во-вторых, они слишком различны по значимости. Изменение имени — произвольная шутка авторов. В действительности он мог изменить его гораздо раньше — в 1937 или в 1949 годах. Но делать это для отдаленных веков довольно странно“.

Никаких вопросов, никакого изменения имени нет ни в „Первом варианте“, ни в окончательном варианте. Значит в руках у Кирилла Андреева был какой-то другой, промежуточный, текст.

Документ № 3

Три машинописные страницы.

Набросок начала первой главы. Отличия от окончательного текста—стилистические.

Использована обратная сторона машинописи рассказа „Спонтанный рефлекс“.

Документ № 4

Озаглавлен: „Суета вокруг дивана“

5 страниц рукописного — простым карандашом и чернилами — текста.

План повести содержит описание сюжетных ходов, как использованных, так и не использованных. Начинается строчкой:

„1. Гл. герой — маг-аспирант, Анатолий Федорович Редькин, 25 лет“

Заканчивается строчкой:

„Административные законы выше законов природы. Маги ничего не могут сделать против милиции“.

На обороте пятой страницы красным карандашом:

„Список идей

Каждый человек — маг, если он мало заботится о себе и поглощен работой.

Что есть человеческое счастье? Современный институт“.

Документ № 5

Озаглавлен: „Схема № 1 г. Соловец“

План-карта города Соловца, аккуратно нарисованная синими чернилами. Обозначены, в частности, ул. Лукоморье и Изнакурнож. Имеется и Лысая гора.

Документ № 6

Озаглавлен: „Изнакурнож.

Суета вокруг дивана“

Две страницы машинописного текста с правкой и пометками красными чернилами, синими чернилами и карандашом.

Подробный план повести из восьми глав, во многом совпадающий с первой частью „Понедельника“. Главный герой повести снимает жилье у Наины Яги-Баяновой и сталкивается со множеством удивительных вещей, материализовавшихся из сказочных сюжетов. В последней, 8-й главе, в Изнакурнож является комиссия „по проверке бабкиной деятельности“, героя повести прогоняют из избы, являющейся „служебным помещением“, и тут кто-то из членов комиссии предлагает ему перейти на работу в институт.

Из этого плана ясно, что герой задуманной повести не автотурист, для которого Соловец — точка на карте, а некто, уже работающий в этом городе. Судя по всему — хоть это и не отмечено в плане повести — герой работает в обсерватории, которая, кстати, обозначена на план-карте (Документ 5). Об этом же говорит замечание на полях первой страницы, сделанное синими чернилами: „Обсерватория ли? Можёт, что-нибудь невинное? Невдохновляющее? Из мещан в науку… Может, как у Кафки? „Приехал, получив назначение в Учреждение?““