Иммунитет Вселенной (Путь Знахаря) (СИ)

- Останусь.

- Ну а раз так, то пошли со мной. Дам я тебе первый урок.

С этими словами Мирослав двинулся в сторону леса, и Дмитрий пошел следом.

Они углубились в чащу, выйдя к странной поляне - вокруг нее росли двенадцать могучих дубов, которых Дмитрий в местных лесах за время путешествия почти и не встречал. И было в этой поляне еще что - то необычное, чего Дмитрий так сразу не осознал. Словно почувствовав его удивление, Мирослав указал на дубы и сказал:

- Я сам их высадил и ухаживал за ними, берег от заморозков. Кроме того, в этом месте почва теплая. Здесь близко к поверхности подходят теплые воды.

- Теплые воды? Здесь? Откуда?

- Из глубин земли. И это мы тоже используем в твоем учении, но позже. А пока начнем урок. Скажи мне, каких животных ты знаешь?

- Ну - у, медведь, лось, рысь, волк, росомаха, заяц, белка, соболь, уж, гадюка, лягушка...

- Стой, стой. Хватит пока тех, кто живет на земле. А в небе и в воде?

- Ну, ерш, сом, налим, щука, ястреб, коршун, соловей, сова...

- Так, ладно. А пока ты добирался до меня, ты никаких неизвестных тебе зверей не встречал?

- В одной харчевне у хозяина жил маленький зверек, похожий на человечка. Уморительные у него ужимки. Хозяин говорил, что купил его у проезжего купца из дальней страны. И еще хозяин рассказывал, что тот купец говорил про огромных тварей, живущих в реках и озерах на юге его страны. Они одеты в толстую чешуйчатую шкуру, у них огромные зубы, маленькие лапы и страшный хвост, ударом которого можно сломать ноги человеку. Звери эти плавают в воде как рыбы, и по суше тоже могут двигаться, правда, не долго.

- Угу... Ну что ж, хорошо. А скажи - ка мне теперь, рассказывала ли тебе Пелагея что - нибудь про воинские ухватки, которые подражают звериным?

- Не только говорила, а и учила. Медвежьему, волчьему, соколиному и гадючьему бою.

- Хорошо. А как ты сам думаешь - что главное в этих боевых приемах?

- Ну, понять, как тот или другой зверь двигается, как бьет, как уворачивается. И самому так двигаться.

- Но ты же не лось и не медведь. Зубов, когтей, копыт и рогов у тебя нет. Как же ты можешь так же двигаться и бить?

- Ну, я имел в виду, что надо двигаться похоже.

- Эх - хо - хо... А что Пелагея - то тебе говорила?

- Что надо стараться почувствовать, как у зверя его внутренняя сила движется и изливается наружу и как ведет себя в бою его истинная сущность. И заставляла за разными зверями и даже за рыбами наблюдать. Да только, сколько я за ними не смотрел, а толком осознать токи их внутренних сил так и не смог. Очень уж они другие, не такие, как мы.

- Ну ладно. Вот с этого мы с тобой и начнем - будешь учиться чувствовать токи силы у животных. А для этого тебе надо сначала самому научиться чувствовать и видеть мир так же, как те, кому ты будешь подражать.

- А как это? Мирослав, ты же сам говорил только что, что я же не зверь, не птица и не рыба.

- Да, говорил. Да только по Промыслу Изначальных Родителей есть в нас, людях, память глубинная не только обо всех предках наших среди людей, но и о звериных наших предках тоже. Вот я тебя и научу память эту пробуждать. Ну а прежде чем начнем, попробуй догадаться, чем это полезно лекарю?

Дмитрий задумался. Ответ пришел ему в голову довольно быстро:

- Если уж я смогу даже у зверей их токи внутренних сил ощущать, то уж нарушения в токах сил у человека и подавно почувствую, даже малейшие. А значит, и зарождение болезней смогу распознавать раньше!

- Молодец. Да только это не все. Звери ведь тоже болеют и лечатся. И если ты их силы чувствовать научишься, то сможешь многие их способы лечиться понять - какие движения делать, какие корешки и травки есть, и когда. И вообще, запомни - научишься чувствовать внутреннюю суть живых ли, неживых ли вещей - и они тебе сами о многом расскажут. И посоветуют. Только надо уметь их слышать. Ну а теперь выпей - ка вот это, - и Мирослав протянул Дмитрию небольшую бутылочку, которую достал из - за пазухи своей душегрейки.

Дмитрий с трудом открыл обмазанную смолой плотно пригнанную деревянную пробку и понюхал содержимое. Запах был странный. Резко выдохнув, Дмитрий вылил в рот сразу всю находившуюся в бутылочке жидкость. Сглотнул. Сначала ничего не происходило. Потом вдруг резко обострились сразу все чувства. И сразу вслед за этим нахлынула слабость. Охнув, Дмитрий на подгибающихся ногах подошел к ближайшему из дубов и сел, прислонившись к нему спиной. Перед глазами все плыло, и голос Мирослава доносился словно издали:

- Постарайся четко представить себе любого зверя или птицу, которые тебе нравятся. И пожелай им стать. Воплотиться в него.

И когда сознание уже совсем угасало, перед внутренним взором Дмитрий вдруг появился образ парящего в голубом небе сокола. А в следующий миг он осознал, что видит землю с высоты. Видит совсем иначе, чем человек.

Вдруг он ощутил, что летит! Он был соколом! Его память и сознание жили сейчас в теле гордой могучей птицы.

Едва справившись с восхищением, свыкнувшись с восторгом полета, Дмитрий вспомнил, что должен постараться прочувствовать и запомнить, как двигается, что чувствует, и как ощущает мир сокол. Но едва он начал пытаться это все замечать и анализировать, как тотчас же стал падать!

В ужасе он что было сил замахал крыльями, но от этого падение не прекратилось, а тело сокола лишь закрутилось, завертелось в воздухе. И вращение это становилось все быстрее, как ни пытался сокол выправиться, удержаться. Земля стремительно приближалась!

И тут какое - то внутреннее чутье подсказало Дмитрию, что нужно делать. Он отстранил свое сознание от сознания птицы. Теперь Дмитрий был одновременно и самим собой, и соколом. Он словно со стороны смотрел на самого себя в теле сокола, и именно это отстраненное внимание позволило ему восстановить контроль над ситуацией.

Сокола уже не тащила за собой невидимая воронка, не заставляла стремительно вращаться, падая на землю. Он выровнял падение, а потом несколькими уверенными взмахами крыльев перевел тело в полет. И стал набирать высоту. Дмитрий, словно затаившись в разуме и теле птицы, лишь наблюдал за внутренними ощущениями самого сокола, не делая больше попыток вмешиваться.

Он летал и летал, наслаждаясь полетом и своей властью над ощущениями в теле сокола. Так продолжалось довольно долго. С высоты полета прекрасно просматривалась земля. Внизу проплывали деревья, поля, струилась змейкою река... Кажется, он удалился довольно далеко от поляны с дубами, но это его мало беспокоило. Он обрел полный покой и уверенность. Состояние раздвоенности, когда он был одновременно и Дмитрием, и соколом, оказалось очень приятным, и чтобы поддерживать это состояние, теперь не требовалось почти никаких усилий.

Он не успел опомниться, как сокол камнем упал вниз - и тут же взмыл в воздух, держа в цепких лапах едва трепыхающуюся обезумевшую от ужаса полевую мышь. И в этот миг Дмитрий осознал, что уже легко следует всем соколиным повадкам! Приземлившись на большой валун и растерзав добычу клювом, он - сокол вволю полакомился мясом. В человеческом теле один вид такого пиршества вызвал бы у него отвращение. Но сейчас свои аппетиты удовлетворял не он, не Дмитрий - это делал сокол, а человек лишь смотрел на это со стороны, одновременно ощущая все, что испытывал сокол. Это были чувства, для которых в человеческом языке и слова то не всегда найдутся, а в ощущениях сопровождающих действия сокола потоков энергии и вовсе не было ничего общего с тем, что мог бы испытать человек. Поэтому та часть единой сущности человека и сокола, которая продолжала быть Дмитрием, смутно ощутила, что он получает какой - то бесценный опыт, доступный лишь единицам из людей.

Снова взмыв в воздух, сокол почувствовал, что недостаточно насытился. Еще какое - то время он парил кругами над поляной, словно чего - то выжидая. И дождался - на поляну выскочила и опрометчиво побежала через нее довольно крупная лисица! Снова падение камнем вниз - когти впились в теплую бьющуюся плоть... Да, это оказалось гораздо сложнее, чем победить мышь! Лисица сопротивлялась. Она цеплялась за жизнь всеми своими четырьмя лапами и зубастой пастью, пытаясь извернуться, чтобы перегрызть горло соколу. Дмитрий сполна ощутил, как бьется с лисицей сокол, как изо всех сил пытается поразить жизненно важные места лисицы клювом и ударами когтистых лап, как бьет концами крыльев про глазам, отскакивая в воздух всякий раз, когда рыжая хищница пытается контратаковать. Главное было - измотать добычу, лишить ее сил, не дав ей уйти и достичь спасительной кромки леса. Дмитрий ощущал, как напрягаются его (он уже ощущал их именно как свои части тела) крылья и лапы, стремящиеся вырвать из тела лисы кусок за куском...