В Ядре Звёздного Скопления

Найл принялась осматривать место вокруг мертвеца, то и дело, возвращаясь к нему взглядом, будто боялась, что тот вдруг оживет и вприпрыжку бросится к ней. Лес гудел, ходил ходуном, шелестел и хлопал листвой под порывами ветра. Кроме этого Найл ничего не видела и не слышала. Фигура оставалась неподвижной. Найл пришла к выводу, что в таком положении она находится довольно долго. По меньшей мере, несколько суток. Во-первых, труп был выпачкан в грязи, словно вначале его намочил дождь, а затем, когда корка подсохла, шторм забросал несчастного листьями, обломками веток и прочим лесным мусором. Потом труп снова вымок под дождем.

Найл зашла за ствол дерева и стала спускаться. Спустя всего минуту она осторожно раздвинула пучок вьющихся растений, закрывающий приступок перед входом, чтобы можно было заглянуть в строение за мертвецом. Входная дверь куда-то подевалась. Она не была сорвана с петель силой шторма, а убрана намеренно. Вход был как бы расширен, подрезан и с той, и с другой стороны.

Внутри было темновато, но все-таки часть настенного освещения оставалась включенной, и в следующее мгновение, заглянув, она уже видела достаточно отчетливо. Казалось, из помещения вынесли все, кроме нескольких столов и настенных полок, полностью оголив интерьер. Перегородки исчезли. От постройки остался только прочный внешний каркас. Однако она не была необитаемой: внутри было полным-полно человеческих тел. Кто-то стоял на четвереньках, кто-то сидел на корточках, остальные лежали ничком — всего два-три десятка человек, замерших в разных позах. Такие же мертвые, как и человек на приступке. Найл медленно двинулась вперед, выставив перед собой ружье.

Остановившись рядом с человеком, который сидел у входа, она ткнула его пальцем в плечо. Кожа была холодной, эластичной, плоть под ней свинцово-неподатливой. Найл обогнула его и двинулась дальше, но вдруг резко остановилась, краем глаза заметив что-то привлекшее ее внимание. В следующую секунду она ощутила спазмы в желудке — в спине покойника зияла здоровенная дыра. По-видимому, человек был полностью выпотрошен через нее. Секунду она смотрела на это жуткое зрелище, потом зашла внутрь.

Другие представляли собой нечто аналогичное. Доктора Тайкоса Кея среди них не было. Мертвые глаза таращились на Найл, когда она обходила застывшие тела. Мертвые рты угрожающе скалились, молили о чем-то, загадочно усмехались. Так или иначе, все они были жестоко изувечены тем или иным способом. Среди них было несколько женщин. У одной из женщин на лбу был вытравлен символ глиссерщиков Сотиры — Голубой Гуул — амулет, приносящий удачу. Некоторые участки стен до сих пор хранили небрежные рабочие записи и пометки Тайкоса Кея. Казалось, от биохимика ничего больше здесь не осталось. Казалось, здесь вообще ничего больше не было, кроме того, что занесли влажные ветры через вход…

Затем взгляд девушки задержался на чем-то, что явно не было занесено сюда ветром. Это что-то покоилось в тени на полке. Полка крепилась к стене бывшего главного помещения. Заинтригованная, Найл медленно подошла. На первый взгляд предмет казался невыразительной фигуркой из черной материи, маленькой пузатенькой куклой в капюшоне, меньше сорока сантиметров в высоту. Истуканчик стоял на расстеленном по всей полке куске измятой темной материи. Когда Найл подошла поближе, она заметила, что и капюшон, и плащ лишь внешне покрывали фигурку. Под ними было что-то еще. Она приподняла капюшон дулом своего ружья и увидела морщинистое, чернявое лицо, явно не человеческое. Оно, возможно, было очень искусно вырезано из дерева. Выпученные глаза прикрыты тяжелыми веками. Другой и единственной чертой этого лица была узкая ротовая щель. Миниатюрное уродство фигурки было довольно выразительным. Словно некий демонический идол был теперь хозяином того, во что превратилась лаборатория Тайкоса Кея. Найл опустила капюшон на место и направилась к входу.

Потом она обнаружила еще одну вещь…

Она заметила, что в куче мусора у одной из стен что-то копошится, и откинула ногой мусор в сторону. Кучей лежали три протогома Тайкоса, изуродованные и изрубленные до неузнаваемости. Однако они все еще шевелились. В качестве акта жестокости подобное деяние было совершенно бессмысленно: протогомы не обладали нервной системой и боли не чувствовали. Однако это органично вписывалось в общую картину нелепого и злобного уродства, которое царило в этом месте. Ружье прошипело троекратно, отняв у них жалкие остатки жизни.

Казалось, причин оставаться здесь больше не было. Увиденное вызвало у нее ужас. Временами Найл казалось, что ей тяжело дышать, что у нее вот-вот закружится голова. Но у нее не проходило неотвязчивое чувство, что в кошмарной картине не хватает каких-то важных деталей. Девушка еще раз огляделась. Мертвецы оставались на своих местах, не меняя поз. Темный маленький идол дремал на неприбранной полке, возвышаясь над ними. Нет… Ничего, кроме вопросов, на которые пока нет ответов.

Сидя в густых зарослях в сотне метров от входа в строение, откуда ей был виден участок пространства, по которому она добиралась до жилища Тайкоса, Найл пыталась ответить на эти вопросы. Вначале голова работала вяло, ибо была затуманена страхом и подкатывающими волнами жалости и бессильного гнева. Ей пришлось прилагать постоянные усилия, чтобы загонять все это на задворки сознания. То, что предстало ее взору в бывшем жилище Тайкоса, не укладывалось в привычные рамки. Казалось, всю эту резню устроили существа, обладающие не человеческим, а совершенно особым типом мышления. Эти твари методически терзали пытками человеческое тело и разум, оставляя жертвы в жалком, униженном состоянии после наступления смерти и в дальнейшем заботливо сохраняя это состояние, будто именно это являлось их самоцелью… В этом не было никакого смысла, и пока не наводило ни на какие мысли. Но это не влияло непосредственно на сложившуюся ситуацию. Если Тайкосу было известно о незваных пришельцах до того, как они обнаружили его лабораторию и превратили в реализованный бред душевнобольного, то профессор мог все еще оставаться на свободе. У него имелась маленькая лодчонка, на которой он мог переправиться на какой-нибудь другой участок леса, или даже на другой остров в этом скоплении плавучего леса. Зная, что Найл должна в скором времени явиться к нему, он постарался бы оставить ей весточку в доступном для нее месте, надеясь, в свою очередь, что она сможет избежать пленения и связанных с ним пытками и, очевидно, мученической смерти. Он наверняка попытался оставить ей что-нибудь такое, что подсказало бы, что здесь происходит, и где находится сам.

Итак, весточка, которую она должна отыскать. Очевидно, ее следует искать в таком месте, которое бы ассоциировалось у Найл с Тайкосом… Девушка покачала головой. К сожалению, таких мест слишком много. А она не могла тратить время на то, чтобы проверить все возможные места. Если Тайкос все еще находится на территории острова, на его след вполне может напасть Свитинг.

Мысли изменили направление. Аэрокар. К этому времени ублюдки, которые ни в грош не ставят человеческую жизнь, вероятно, уже добрались до него. Ну и что? Ключи от дверцы и системы зажигания — у нее на поясе в кармашке. Если они машину сразу не затопили, или не отбуксировали прочь, то, должно быть, возятся до сих пор. Если за ними понаблюдать, это может принести больше пользы, чем доклады Свитинг. Найл вскочила на ноги и отправилась в путь.

Заметив просвечивающую через заросли и терзаемую ветром морщинистую поверхность лагуны, Найл остановилась, чтобы вычислить свое местонахождение. Заросли тростника, где приводнилась ее машина, должны находиться справа от нее и совсем неподалеку. Она повернула в нужном направлении и побежала вверх по наклонной толстой ветке, помогая себе руками и коленями, пока не добралась до того места, где листва деревьев плавучего леса нависала непосредственно над лагуной. Здесь она села верхом на ветку, ухватилась за черенки сразу двух листьев, осторожно раздвинула их в стороны и стала всматриваться в головки тростника, колыхавшиеся внизу, с двухсотметровой высоты.