Маттимео

- Хур-р, не надо стаскивать его, Ролло! Лучше нам проесть его, пока не снимется сам, хурр, хур-р!

В дверях появилась Василика. Она пыталась выглядеть очень строгой, делая над собой невероятные усилия, чтобы подавить смех, одолевший ее при виде этой сцены.

- Как не стыдно вам всем четверым, ха-ха-ха, ох-кгм! Что это вы делаете, в конце концов, хи-хи-хи-кхе-кхе! Десятник, будь добр, перестань поедать голову этого ребенка и сними с него блин при помощи му-му-ха-ха-ха-м-муки-хи-хи-хи!

Пока она говорила это, еще один блин сорвался с потолка и повис у нее на носу, как салфетка.

Теперь уже пятеро сидели на кухонном полу, хохоча во весь голос и держась за бока, а слезы градом катились по их щекам.

- О-хо-хо-хо-хи-хи-хи-хи! Хорошо, что нам не заказали овсянку на завтрак.

- Хо-хо-хо, хурр-хурр-хурр! И не с-суп!

Безудержный смех внезапно стих. Это было такое облегчение - минута радостного веселья после столь долгих дней скорби и печали.

Вдали от этих мест, на Западной Равнине, огромная темно-красная птица, выбившись из сил, упала на землю. Она лежала как глыба красного песчаника среди желтых цветов. Тело ее было налито тяжестью, грудь судорожно вздымалась, когда она жадно глотала воздух. Ее огромные карие с бирюзовыми крапинками глаза грозно распахивались и вновь бессильно закрывались, когда она обводила взглядом небо над собой, чтобы убедиться в отсутствии хищников.

Одно ее крыло было аккуратно сложено на спине, другое безвольно повисло. Разбежавшись, она снова поднялась в воздух. Птица летела еле-еле, махи поврежденного крыла были судорожными и слабыми. Лететь становилось невыносимо больно. Пришлось снова приземлиться. На этот раз, ударившись о землю, птица перекатилась красным клубком перьев по траве, осыпая вокруг лепестки лютиков. Птица чуть передохнула, отдуваясь и свесив на сторону язык из распахнутого клюва. С трудом поднявшись на лапы, она еще некоторое время шла. Ее громадный изогнутый клюв был широко раскрыт, взгляд устремлен на красный дом, видневшийся вдали, у кромки леса. Она хотела добраться туда до заката солнца. Там было не такое открытое место, и должны были найтись укромные уголки, где она могла бы отдохнуть и набраться сил. Ее любимые горы остались далеко позади, и ей нужно было найти себе убежище на ночь. Открытая равнина делала ее уязвимой. В полете она была гордым охотником и бойцом, но в таком жалком положении легко могла стать добычей хищных птиц, не упустивших бы шанса атаковать ее.

Хлопая крыльями, запинаясь и падая, большая красная птица медленно двигалась на восток, к дому, обещавшему ей убежище.

Над широко раскинувшимися просторами южного плато мирно всходило солнце. Матиас поднялся и взял свой меч.

- Хороший день для того, чтобы начать наше дело, Орландо.

Барсук поднял топор на плечо.

- Мы проделали такой долгий путь, чтобы увидеть этот восход, друг. Хороший день.

Вокруг них землеройки надевали боевое снаряжение. Луки, стрелы, пращи, даже дубинки были готовы. Когда Бэзил тащил ласок-пленников на поводке к лестнице, они жалобно вопили:

- Нет, нет! Пожалуйста, не заставляйте нас спускаться туда!

- Нас убьют, у нас нет ни малейшего шанса!

- У нас даже нет оружия, нас прикончат!

Бэзил дернул за поводок:

- Давайте полезайте живее! Вы жили как трусы - постарайтесь умереть героями. Хм! У вас есть для этого неплохая возможность, а, красавчики? Хватит хныкать и хлюпать носом, негодные паразиты!

Они вырвали веревку из лап Бэзила и бросились Матиасу в ноги, забыв всякое достоинство:

- Сжальтесь над нами, сжальтесь!

Сэр Гарри слетел с ольхи:

- Для труса пуще нет боязни,

Чем смерти страх в его пути,

Узрит ли ночь еще до казни,

Удастся ль дух перевести?

Орландо пнул одну из ласок в бок, остановившись над распростертыми ниц бандитами.

- Знаешь, Матиас, кажется, у нас с этими мерзавцами ничего не получится. Они только все испортят своими воплями и нытьем. Заткнитесь, вы, сопливые, не то я прикончу вас прямо сейчас!

Ласки затихли. Матиас оперся на меч, поглаживая усы.

- В том-то все и дело, Орландо, но что же нам делать с ними, если мы не пустим их вперед себя, спускаясь вниз?

Орландо взвесил на лапе свой топор.

- Позволь мне прикончить их на месте, это избавит нас от лишних хлопот.

Ласки снова заскулили.

- Прекратите выть! Слышите? Молчать! - нетерпеливо гаркнул Матиас. Ладно. Вот что мы с ними сделаем, Орландо. Я не могу позволить тебе хладнокровно убить их. Это не в наших правилах. Мы отправим их в южном направлении. Сэр Гарри, вы сможете проводить их, чтобы они ненароком не пошли в другую сторону? Я очень сожалею, но там, внизу, будет недостаточно просторно, чтобы вы могли летать, - еще попадете в беду.

Сэр Гарри пожал плечами:

- Как угодно, как угодно, Матиас.

У каждого свое предназначенье,

И ваше я исполню порученье.

Попробуйте лишь вякнуть - острым клювом

Бежать желанье тотчас отобью вам!

Сэр Гарри подцепил клювом конец веревки-повода и полетел, волоча за собой пять спотыкающихся, не поспевающих за ним ласок.

Бэзил проводил их взглядом:

- Жаль старину Гарри. Он выглядел несколько раздраженным. Как думаешь, Матиас, он ушел очень обиженным?

Воин кивнул:

- Не сомневаюсь. Но не волнуйся, он вернется. Кстати, я хотел бы напоследок поговорить со всеми.

Маленькая армия собралась в роще вокруг Матиаса. Он встал на верхнюю ступеньку лестницы старой Глинобитной Обители и обратился ко всем:

- Во-первых, я хочу поблагодарить всех вас за помощь, за то, что пришли сюда, в такую даль, со мной. Вы оставили свои дома и родные земли далеко позади. У Орландо, Джесс, Джабеза и у меня веские причины рисковать жизнью. Мы спасаем своих детей. Вас же, остальных, я не могу просить принести в жертву свои жизни, помогая нам. Ведь это не ваши дети томятся там, внизу.

Заяц Бэзил Олень встал:

- Извини, старина, но юные Тим и Тэсс там, в плену. Что скажет мой закадычный друг Джон и его добрая жена миссис Черчмаус, если я возвращусь назад с пустыми лапами, без их детей? Идти ли мне с тобой? Да, я иду, и попробуйте только остановить меня - зайца Бэзила Оленя, эсквайра!