Пески Марса [сборник]

Мы подплывали к госпиталю все ближе, и я уже мог разглядеть людей, собравшихся на обзорных палубах и в помещениях со стеклянными крышами. Все они наблюдали за нашим приближением. Впервые до меня дошло, что полет «Утренней звезды» действительно был выдающимся событием — сейчас о нем наверняка говорили все радиостанции и телеканалы. Тут было все, что положено для горячей новости, — борьба за человеческую жизнь и доблестно сослуживший службу давно отравленный в отставку корабль. Добравшись до госпиталя, нам наверняка предстояло пройти сквозь строй репортеров.

К нам торжественно приблизились ракетные тягачи, и буксирные тросы начали подтягивать нас к станции. Несколько минут спустя шлюзы состыковались, и мы прошли по переходному туннелю в госпиталь. Мы подождали, когда врача и его все еще находившегося без сознания пациента пропустят первыми, затем неохотно двинулись навстречу ожидающей нас толпе.

Что ж, я бы ни на что это не променял — и уверен, что командор получил не меньшее удовольствие, чем любой из нас. Нам устроили горячий прием, нас встречали как героев. Хотя я ничего не совершил и вообще не имел права здесь присутствовать (на этот счет последовало несколько довольно неудобных вопросов), со мной обращались так же, как и с остальными. По сути, нам устроили экскурсию по станции.

Выявилось, что нам придется ждать два дня, прежде чем мы сможем вернуться на Ближнюю станцию, — пока что кораблей, отравлявшихся в сторону Земли, просто не было. Конечно, мы могли проделать обратный путь и на «Утренней звезде», но командор Дойл наложил на эту идею вето.

— Я был не против однажды испытать судьбу, — сказал он, — но повторять не намерен. Прежде чем старушка сможет совершить новый полет, ей нужно пройти полный осмотр и проверить двигатели. Не знаю, заметили ли вы, но температура в камере сгорания начала неприятно повышаться, когда мы находились на последнем отрезке пути. И было еще шесть примеров того, чего ни в коем случае не должно было быть. Я не собираюсь становиться героем дважды за неделю — второй раз может оказаться последним.

Мнение было вполне здравым, но мы чувствовали себя несколько разочарованными. Из-за этих предосторожностей «Утренняя звезда» вернулась на свое обычное место лишь через месяц, к вящему нашему неудовольствию.

Больницы обычно наводят тоску и уныние — но эта оказалась совсем другой. Мало кто из пациентов был серьезно болен, хотя на Земле большинство из них были бы мертвы или прикованы к постели из-за воздействия силы тяжести на их ослабленные сердца. Многие в конце концов вернутся на Землю, другие смогут жить в безопасности лишь на Луне или Марсе, а самые тяжелые пациенты вынуждены постоянно оставаться на станции. В каком-то смысле это походило на ссылку, но вид у больных был достаточно жизнерадостный: госпиталь огромен, залит солнечным светом, и всем им доступно почти все из того, что имеется на Земле — то есть то, что не зависит от силы тяжести.

Госпиталь занимал лишь половину станции, остальные ее помещения были отданы под разнообразные исследования. Нам устроили несколько экскурсий по сверкающим чистотой лабораториям. И вот что случилось во время одной из них…

Командор был занят какими-то делами в техническом отделе, а нас пригласили посетить отделение биологии, где, как нам пообещали, чрезвычайно интересно. Как оказалось, это еще мягко было сказано.

Нам сказали, что мы должны встретиться с доктором Хокинсом в коридоре номер девять, биологическая лаборатория номер два. На космической станции очень легко заблудиться — ее обитатели, разумеется, прекрасно знают все ее закоулки, поэтому никто не задумывается об указателях и табличках. Мы кое-как нашли коридор номер девять, но не увидели там ни одной таблички с надписью «Биологическая лаборатория-2». Впрочем, мы нашли «Биофизическую лабораторию-2» и после недолгой дискуссии решили, что наша цель наверняка где-то рядом.

Тим Бентон, двигавшийся впереди, осторожно приоткрыл первую по ходу дверь.

— Ничего не видно, — проворчал он. — Тьфу, тут воняет, как в рыбной лавке в жаркий день!

Я заглянул через его плечо. Свет действительно был очень тусклым, и я мог различить лишь несколько туманных силуэтов. К тому же было очень жарко, и со всех сторон слышалось шипение увлажнителей. Чувствовался своеобразный запах, который я не мог определить, — нечто среднее между зоопарком и теплицей.

— Нехорошее место, — с отвращением проговорил Ронни Джордан. — Попробуем где-нибудь еще.

— Погоди! — воскликнул Норман, глаза которого привыкли к полумраку быстрее моих. — Смотри-ка! У них тут дерево, только какое-то странное.

Он двинулся вперед, а мы за ним, влекомые любопытством. Я вспомнил, что мои товарищи не видели дерева или даже травинки уже много месяцев.

Мы находились в большом помещении, которое было заставлено стеклянными сосудами и клетками с прозрачной передней стенкой. Воздух был насыщен туманом от бесчисленных увлажнителей, и мне казалось, будто я очутился в тропических джунглях. Повсюду висели гроздья ламп, но они были выключены, и мы не могли разглядеть выключатели.

Примерно в двенадцати метрах от нас находилось дерево, которое заметил Норман. Выглядело оно действительно необычно. Прямой ствол рос из металлического ящика, к которому были присоединены разнообразные трубы и насосы. Листьев не было, лишь десяток тонких сужающихся веток, свисавших прямо вниз, что придавало дереву несколько печальный вид. Оно напоминало плакучую иву, лишенную листвы. Его окутывал непрерывный поток воды, подававшейся из нескольких групп сопл, отчего воздух вокруг был еще влажнее. Я почувствовал, что мне трудно дышать.

— Оно явно не с Земли, — сказал Тим, — и я никогда не слышал ни о чем подобном на Марсе или Венере.

Мы подплыли к загадочному объекту на несколько метров — и чем больше мы к нему приближались, тем меньше мне это нравилось. Так я и сказал, но Норман лишь рассмеялся.

И тут же его смех сменился воплем неподдельного ужаса. Ствол неожиданно наклонился к нам, и длинные ветви выстрелили подобно хлыстам. Одна из них обвилась вокруг моей лодыжки, другая схватила за пояс. Я настолько перепугался, что даже не смог закричать, — слишком поздно я понял, что это вовсе не дерево и его ветви на самом деле не ветви, а щупальца.

7

МИР ЧУДОВИЩ

Реакция моя была инстинктивной и, как мне показалось, молниеносной. Хотя мне не за что было ухватиться, я все же мог достаточно активно барахтаться и в конце концов коснулся ногами пола и оттолкнулся от него изо всех сил. Щупальца отпустили меня, и я устремился к потолку, едва успев вцепиться в одну из ламп, чтобы не впилиться в него башкой с размаху. Остановившись, я посмотрел вниз.

Остальным стажерам тоже посчастливилось избежать контакта со щупальцами, и теперь, когда мой страх несколько прошел, я осознал, какими на самом деле слабыми были эти отростки. Если бы мы стояли на твердой поверхности и нам помогала сила тяжести, мы смогли бы без особого труда освободиться. В любом случае никто не пострадал — если не считать, что все мы основательно перетрусили.

— Что это за чертовщина? — пробормотал Тим, переведя дух и выпутавшись из каких-то резиновых шлангов, тянувшихся вдоль стены. Остальные были слишком потрясены для того, чтобы как-то озвучить свои чувства.

Мы начали неуверенно пробираться к двери, когда вдруг вспыхнул яркий свет и кто-то крикнул: «Что за шум?» В помещение вплыл человек в белом халате. Некоторое время он разглядывал нас, а затем сказал:

— Надеюсь, вы не дразнили Катберта.

— Дразнили? — возмутился Норман. — Да мне никогда в жизни еще не было так страшно! Мы искали доктора Хокинса и наткнулись на это… чудовище с Марса, или как его там.

Человек в белом халате усмехнулся и, оттолкнувшись от двери, поплыл к ставшему теперь неподвижным пучку щупалец.

— Осторожнее! — крикнул Тим.

Мы зачарованно наблюдали за происходящим. Как только человек оказался неподалеку от твари, гибкие щупальца снова выстрелили и обвились вокруг его тела. Он лишь поднял руку, прикрыв лицо, но не делал никаких попыток спастись.