Акселерандо

Ей не требуется интегрировать мнения нескольких различных частных отражений, критиков моды и псефологов, чтобы понять, что смешанная крито-викторианская мода, этот плод фетишистских фантазий о выпуклостях женского тела, не принесет ей признания выходцев из девятнадцатого века, обитающих в постсингулярности. Во всяком случае - в качестве серьезного политического кандидата. «Я иду эти выборы не потому, что считаю себя Матерью Нации, а потому что я понимаю, что у нас остался в лучшем случае один миллиард секунд, чтобы выбраться из гравитационной мышеловки, пока Зловредные Отпрыски не изголодался всерьез и не начали зариться на нашу материю и процессорные циклы. Если мы не убедим людей пойти с нами, они обречены. Давай-ка поищем что-нибудь более практичное, и что можно начинить подходящими знаками».

«Как твоя мантия на коронации?»

Амбер морщится. «Туше!» Империя Кольца сгинула, как и все, что могло остаться от нее в физическом и легальном пространстве, и Амбер счастлива, что просто осталась в живых и может вступить в этот новый холодный век здесь, на краю гало, в качестве гражданина. «Это были просто декорации. Я тогда я и не понимала полностью, что я делаю».

«Добро пожаловать в зрелость и опыт». Аннетт улыбается какому-то своему далекому воспоминанию. «Не обязательно чувствовать себя старше, просто теперь ты знаешь, что делаешь. Иногда я пытаюсь представить, что бы тут придумал Мэнни, будь он с нами».

«Этот птичий мозг…» - с пренебрежением говорит Амбер. Вдруг ее поражает мысль – вообще-то, у ее отца вполне могло бы найтись, чем посодействовать… Они с Аннетт идут дальше, проходят мимо попрошайничающих уличных евангелистов, проповедующих какую-то новую религию, и подходят к дверям магазина – а точнее, настоящего магазина одежды, с настоящими людьми-продавцами, ателье, чтобы подогнать одежду по фигуре, и примерочными. «Если я отправляю агитировать настраиваемые отражения, разве не будет добровольным поражением пытаться все их привязать к одному образу? Может, наоборот, пойти глубже и настраивать частных для каждого индивидуального избирателя?»

«Может быть, и так». Они проходят в дверь, и та самособирается за ними заново. «Но тебе все равно нужна основа». Аннетт оглядывается, поискать взглядом консультанта. «Сначала мы спроектируем ядро, а уж потом пойдем вовне, настраивать периферию под аудиенцию. И кстати говоря, сегодня вечером... ах, бонжур!»

«Здравствуйте. Чем мы можем вам помочь?» Из-за дисплеев, прокручивающих сцены истории индустрии мод – ковровые дорожки, на которых столетиями сходятся и расходятся вихри и веяния моды, материализуясь в виде моделей с кошачьей походкой - появляются двое мужчин и одна женщина – очевидно, грани одной и той же личности, ядра с выраженной тягой к кройке, подгонке и шитью. Их, одетых с головы до ног в копии Шанель и Армани высочайшего качества, и демонстрирующих классическую подачу двадцатого века, еще не назовешь борганизмом от моды, но они недалеки от этого. Это не просто магазин – это храм одной очень особенной формы искусства, и его служащих обучают быть хранителями сокрытых таинств хорошего вкуса.

«Mais oui. Мы собираем гардероб для моей племянницы, вот». Аннетт тянется сквозь карту многообразия идей моды, записанную в памяти быстрого доступа магазина, и пересылает главному помощнику детализацию требований, составленную одним из ее отражений. «В политику стремится она, и важным вопрос образа для нее является».

«Мы с превеликой радостью поможем вам» - мурлыкает собственник, делая аккуратный шаг вперед. «Возможно, вы все же расскажете нам, чему именно послужит ваш образ?»

«Ох… хорошо». Амбер делает глубокий вдох и косится на Аннетт. Аннетт, не мигая, смотрит в ответ. Ты_лучше_знаешь, пересылает она. «Я занята административной программой партии Акселерациониста. Знакомы ли вы с ней?»

Глава кутюрье-борганизма чуть хмурится - две складочки изгибают ее идеально симметричные брови, выщипанные в полном соответствии с ее классическим костюмом Нового Образа. «Я слышала о ней, но служительницам моды, таким как я, не пристало заботить себя политикой» - говорит она с легкой самоиронией. «В особенности - политикой своих клиентов. Ваша, эм-м, тетя, говорит, что это вопрос образа?»

«Да». Амбер пожимает плечами, вдруг осознавая, как она выглядит со стороны в своих повседневных шмотках. «Она – агент моей выборной кампании. Сложность в том, как она говорит, что есть определенная популяция избирателей, которые принимают образ за сущность, и которые страшатся неизвестного. Таким образом, мне нужно подобрать гардероб, вызывающий ассоциации прямоты, респектабельности и целеустремленности. Такой, который подошел бы тому, кто имеет долгий послужной список, но представляет радикальную политическую программу. Боюсь, я слишком спешу, чтобы начинать с того, чтобы... Этой ночью у меня большой прием с целью привлечения средств. Я знаю, какая это поспешность, но мне нужно что-нибудь готовое для него».

«Чего именно вы надеетесь достигнуть?» - спрашивает кутюрье-мужчина. У него чуть хриплый голос с раскатистыми “р” и все еще заметным средиземноморским акцентом. Похоже, он весьма заинтересован. «Если вы полагаете, что от этого может зависеть ваш выбор гардероба...»

«Я собираюсь провести всеобщий сбор» - напрямик говорит Амбер. «Это программа, включающая введение чрезвычайной ситуации и немедленные всеобщие усилия по построению межзвездного корабля. Солнечная система скоро станет совершенно непригодной для обитания, и нам необходимо эмигрировать. Всем нам, включая вас – пока Зловредные Отпрыски не собрались переработать нас всех в компьютроний. Я собираюсь обойти весь электорат лично, параллелизованно, в персонально настроенных образах». Она выдавливает улыбку. «По моим оценкам, мне потребуются восемь ядер костюмов с четырьмя разными независимыми переменными в каждом, не считая фурнитуры и двух или трех шляпок. Этого будет достаточно, чтобы каждый вариант увидели не более, чем несколько тысяч избирателей. Материалы - и физические, и виртуальные. Кроме того, я бы хотела взглянуть на ваш исторический диапазон официальных костюмов, но сейчас это второстепенно». Она ухмыляется. «Я хочу провести тесты восприимчивости выбранных комбинаций на различных типах личности из различных исторических периодов. Есть ли у вас демонстрационные? Было бы неплохо, если можно было бы испытать несколько моделей».

«Полагаю, мы отлично справимся». Менеджер одобряюще кивает, возможно, раздумывая о том, как пополнятся ее золотовалютные счета. «Ханзель, пожалуйста, перенаправляйте всех новых посетителей, пока мы не закончим с заказом мадам...?»

«Макс. Амбер Макс».

«Мадам Макс». Похоже, это имя ему незнакомо. Амбер слегка передергивает – это красноречивый показатель того, насколько разобщены дети Сатурна, и как велико население гало. Прошло всего одно поколение, и уже мало кто помнит Королеву Империи Кольца. «Пожалуйста, пройдите с нами, и начнем искать комбинацию эйген-стилей [194] соответствующих вашим пожеланиям».

***

Сирхан, погруженный в отрешенность, идет сквозь толпу собравшихся на фестиваль. Все, кто видит его здесь – это говорливые духи умерших политиков и писателей, депортированных распоряжениями Зловредных Отпрысков из внутренней системы. Зеленая равнина, ласкающая глаз, тянется под лимонно-желтым небом к горизонту в тысяче километров отсюда. Воздух слегка пахнет аммиаком, и необъятный простор полон маленьких идей. Но Сирхану нет до них дела - сейчас он наедине сам с собой.

Только вот это не совсем так.

«Простите, вы реальны?» - спрашивает его кто-то на английском с американским акцентом.

Сирхану требуется мгновение, или даже целых два, чтобы отвлечься от размышлений и осознать, что к нему обратились. «Что-что?» - удивленно переспрашивает он. Сирхан одет в плащ берберских пастухов, он бледный и жилистый, и над его головой мерцает таинственный ореол робо-тумана - в своей отрешенности он немного напоминает святого пастуха из послесингулярного этнического театра. «Чего вы сказали?» Где-то на краю сознания вскипает досада. Что,_нигде_нельзя_побыть_в_одиночестве? Но, обернувшись, он видит, как одна из полупрозрачных яйцевидных капсул с грибоподобным наростом наверху расщепляется сверху вниз. Оттуда вытекает оставшаяся конструкционная жидкость, и выпрыгивает бледный, безволосый, слегка смущенный англоговорящий человек носящий только маску глубочайшего удивления.