Тайна, покрытая мраком (СИ)

5-го Бря

Третий день работаю в учреждении, которое называется Упрпромдилимбом при Главсбыттарыбарырастабары. Устроиться туда мне помогла счастливая случайность: незадолго до моего прихода в Управление произошло сокращение штатов, и количество сотрудников увеличилось настолько, что пришлось снова произвести сокращение, в результате которого служащих стало еще больше и вакантное место нашлось и для меня. Новых сотрудников много, и поэтому на мою скромную персону не обращают внимания. Осторожно наблюдаю за происходящим вокруг, но деятельность учреждения засекречена до такой степени, что мне пока еще непонятно, чем оно занимается. Ясно только одно: здесь никто не бездельничает. Все что-то читают, считают, щелкают на счетах, крутят ручки арифмометров и с папками в руках бегают из одной комнаты в другую. А главное, пишут, пишут, пишут... Я никак не мог выяснить, зачем нужно столько служащих и для чего они исписывают такое количество бумаги. Решил посоветоваться с Электронным Мозгом. Может быть, он поймет, в чем дело. Получив данные, Электронный Мозг выдвинул следующую гипотезу: "В учреждении есть рядовые работники и начальники. Первые пишут разного рода бумаги, а вторые только подписывают их. Но ведь подпись любой бумаги требует в среднем в десять раз меньше времени, чем ее написание. Следовательно, если бы на каждого Подписывающего приходился один Пишущий, то Подписывающий - то есть начальник - был бы занят только одну десятую часть своего рабочего времени, что являлось бы совершенно неразумным с точки зрения экономии. Поэтому каждому Подписывающему сякиане дали в подчинение десять Пишущих. И в результате Пишущим приходится беспрерывно писать, Подписывающим - не покладая рук подписывать - и все заняты!" Ox, до чего расчетливы сякиане! Уже один этот факт говорит о строго продуманной организации труда на планете Сяк. Но в чем истинный смысл всей вышеописанной деятельности? Какова ее конечная цель? Для чего созданы подобные учреждения? Это для меня по-прежнему остается загадкой.

20-го Бря

Сегодня Зампомзава поручил мне проверить финансовый отчет фабрики "Богатырь". О, наивный человек с планеты Сяк! Ты даже не подозреваешь, какую огромную услугу оказал мне. Теперь, проследив дальнейший путь отчета, я смогу установить, что происходит с бумагами, когда они уходят в следующую инстанцию. И это, возможно, откроет мне смысл существования нашего Управления.

25-го Бря

Тщательно проверил отчет и, не найдя в нем ни одной ошибки, вернул его Зампомзаву. Вряд ли кто-нибудь обнаружит, что в переплет отчета я с присущей мне ловкостью вмонтировал крохотный радиопередатчик. Отныне по его сигналам я в любой момент смогу узнать, где находится отчет. Вечером, запеленговав сигналы датчика, я установил, что отчет переслали в следующую инстанцию. Интересно, что там сделали с этим документом?

28-го Бря

С большим трудом пробрался ночью в здание следующей инстанции. Разыскал отчет и прочитал на нем такую резолюцию: "Товарищ Сидоров! Проверьте правильность проверки отчета, проведенной тов. Кукушкиным". (Кукушкин моя здешняя фамилия. Сам ее придумал!) Посмотрим, что будет с отчетом дальше!

35-го Бря

Датчик сообщил мне, что отчет находится в Более Высокой Инстанции. Усыпив охрану, я проник в кабинет, где хранился отчет, на котором было четко написано: "Товарищ Антиподов! Проверьте правильность проверки, проведенной тов. Сидоровым, проверявшим проверку, сделанную тов. Кукушкиным". Тайна остается тайной!

55-го Бря

Отчет продолжает переходить из одной инстанции в другую. С каждым разом длинней становится резолюция, предписывающая проверяющим проверять проверку, проведенную проверявшими. В чем смысл всего этого? По-видимому, снова пришло время пошевелить электронными мозгами. Заложил в аппарат все данные и попросил объяснить, что это значит. Электронный Мозг обещал подумать.

60-го Бря

Думает.

65-го Бря

Все еще думает.

66-го Бря

Пользуясь моими данными, Электронный Мозг составил следующую принципиальную схему работы учреждений: "А контролирует Б, в то время, как Б контролирует В, контролирующего Г, который в свою очередь контролирует Д, осуществляющего контроль над Е.." - А чем занимается Е? - спросил я. - Е контролирует Ж, в то время, как Ж контролирует 3, контролирующего И, который в свою очередь контролирует... Электронный Мозг перебрал весь алфавит, включая мягкий и твердый знаки, и смолк. - Но в чем же смысл этого многоступенчатого контроля? - снова спросил я. Зачем он нужен? Электронный Мозг молча пожал плечами. Продолжаю следить за дальнейшими странствиями отчета.

80-го Бря

Вчера отчет переслали в Архив. Значит, Архив и есть та конечная Инстанция, для которой составляются все бумаги. Теперь мне остается только выяснить, что в этом Архиве делают с бумагами, и Великая Тайна будет раскрыта! Нет, я по-прежнему остаюсь лучшим разведчиком на Таке!

83-го Бря

С риском для жизни пробрался в Архив. И что же оказалось? Архив не Высшая Инстанция, а подвальное помещение, где хранятся бумаги. Хранятся - и все! И потом их сжигают. Но неужели путь, проделанный каждой бумагой, путь, отнимающий столько рабочего времени, - это дорога в никуда? Нет! Нет! Этого не может быть. Меня не обманете! Здесь-то и кроется та самая Тайна, которую так строго хранят на Сяке. И я должен, должен раскрыть ее. Но как?! Я, кажется, начинаю нервничать.

500-го Бря

Уже год работаю в этом учреждении и все еще не могу выяснить, зачем оно существует... Нервы ни к черту! Вчера на общем собрании чуть было не выдал себя, и все из-за нервов. Издерганный беспрерывными неудачами, я вскочил на трибуну. И неожиданно для себя без всяких околичностей стал прямо задавать всему собранию мучившие меня вопросы. Это была истерика. - Ответьте мне, - кричал я, совершенно не владея собой, - зачем здесь исписывается столько бумаги? Зачем так много инстанций? В чем секрет многоступенчатого контроля?! Я выкрикивал эти слова и, понимая, что с каждым вопросом все больше разоблачаю себя в глазах жителей Сяка, не мог остановиться. Я готов был к самому худшему. Но едва я замолчал, как раздались громкие аплодисменты. - Верно критикуешь! - кричали мне из зала. - Правильно ставишь вопрос! Давно пора! Молодец! Короче говоря, мое выступление так понравилось, что меня тут же выбрали в местком. Но на мои вопросы никто не ответил!

777-го Бря

Дни идут за днями, тайна остается тайной, и по ночам, с грустью глядя на далекий Так, я думаю: а стоит ли мне туда возвращаться? Слава лучшего такианского разведчика потеряна мной навсегда. Позор и презрение ожидают меня на моей родной планете, и лично для меня жизни на Таке не будет. А здесь, на Сяке, я все-таки Член Месткома!

МЕТАМОРФОЗЫ

Свои первые сто граммов водки Федор Васильевич выпил не так чтобы слишком рано и не так уж поздно - в 15 лет. В день получения паспорта на боевом счету Феди было двадцать пол-литров, а к свадьбе - сто сорок пять. Так что поначалу дело двигалось не чересчур быстро и, можно сказать, в пределах среднестатистической нормы. Но дальше пошло легче. К рождению первенца Федя осилил уже пятьсот пол-литров. Сына назвали Петром, и в честь этого знаменательного события молодой отец справился еще с двумя бутылками. Где-то в районе двухтысячной бутылки у Феди родилась дочь, а когда дело подходило к третьей тысяче - родился второй мальчик, которого счастливый отец по пьяной лавочке то же хотел назвать Петром. Но затем, будучи под хмельком, о своем решении как-то забыл и нарек парнишку Вольдемаром. Вообще-то Федор Васильевич где-то кем-то работал, в жизни его, конечно, происходили какие то важные события и случались радости и огорчения. Завершая пятую тысячу бутылок, Федор Васильевич получил новую квартиру со всеми удобствами и гастрономом внизу. Жить, разумеется, стало еще лучше и еще веселей. А однажды, где-то в конце восьмой тысячи пол литров, Федор вдруг на какое-то мгновенье протрезвел и с удивлением обнаружил, что сидит в компании каких-то незнакомых молодых людей. Все они были в черных костюмах, белых рубашках и ярких галстуках... И только потом Федор Васильевич понял, что это он гуляет на свадьбе у своего старшего сына Пети. А вообще-то друзья-собутыльники менялись часто и как-то незаметно. Только первые три с половиной тысячи бутылок плечом к плечу с Федей шел его лучший друг Паша Егорычев. Федя его очень любил, и сколько бы им ни приходилось выяснять отношения, всегда оказывалось, что друг друга они уважают и понимают. Но потом вдруг Паша бросил пить и стал играть в шашки, что, конечно, к добру не привело, потому что однажды Паша отравился грибами и чуть не умер. И хоть Федор тоже не против был иной раз подвигать по доске шашки, но знал меру. А после того, что случилось с Пашей, он стал еще более осторожно увлекаться этим опасным и отчаянным занятием. Шли дни, сменялись этикетки на бутылках, и к тому времени, когда Федор Васильевич приканчивал свою десятую тысячу, сердчишко у него стало пошаливать и врач сказал, что жить ему осталось всего лишь пятьсот пол-литров, не больше. - Пятьсот пол-литров чего именно? - дрогнувшим голосом попытался уточнить Федор. - Именно ее! - строго пояснил врач. - Ну, а если на что-нибудь послабей перейти? На перцовку или портвейн. Сколько я в таком случае бутылок протяну? - постарался все-таки поторговаться с судьбой бедный Федя. - Что водка, что портвейн - все равно алкоголь, и норму свою вы давно уже перевыполнили, фонды выбрали и лимит исчерпали. Так что советую переходить на кефир. ...Прямо из поликлиники расстроенный Федор Васильевич зашел в пивной зал. Обводя отрешенным прощальным взглядом, холодные стены и круглые с мраморными крышками столики, он осушил одну кружку, вторую и спохватился, что не выяснил у доктора, входит ли пиво в те самые роковые пятьсот бутылок или нет? А как только в его мозгу всплыло страшное слово "лимит", так почему-то вспомнил он своего бывшего собутыльника Пашку и решил обратиться к нему с неслыханной просьбой. Паша был дома. Потягивая чаек, он сидел за столом и, раскрыв журнал "Спутник шашиста", с увлечением разбирал партию Лихтенштейн - Гогенцолерн, сыгранную на последнем международном чемпионате игроков в поддавки. Федор Васильевич извлек из карманов бутылку белой, бутылку красной и, поведав дружку о своем печальном разговоре с доктором, сообщил, что жить ему осталось всего пятьсот пол-литров. А если считать и те, что стоят на столе, - так и того меньше, а именно четыреста девяносто восемь. В глазах у Паши появились слезы. - Выбрал я, брат, свои алкогольные фонды, - сказал Федор. - Исчерпал я, дорогой мой, свои водочные лимиты. - И он с грустным бульканьем наполнил водкой стаканы... Но Паша пить белую отказался, а о красной вообще даже разговаривать не стал. Однако Федор не обиделся. - Знаю я, Паша, что ты давно и на веки вечные пить бросил. И правильно сделал. Так вот какая у меня к тебе великая просьба: не уступишь ли ты мне свои неизрасходованные лимиты? - То есть как это? - не понял сразу Паша. - Да очень просто. Ты в своей правильной трезвой жизни небось еще тысяч пять бутылок недоизрасходовал. И тебе, непьющему, эти лимиты абсолютно ни к чему. А мне бы они во как пригодились! Ну так как? - Надо подумать...- сказал Павел и насупился. - А чего тут думать? Ты-то ведь пить не собираешься? - А ты почем знаешь? Я, может, как раз к этому... к Дню печати развязать намечаю... Паша явно врал, потому как День печати отгуляли еще на прошлой неделе и Паша ничего, кроме томатного сока, себе не позволил. Но Федор страшно испугался. - Да ты что, Паша! - замахал он руками. - Ты что это надумал! Алкоголь же - яд! Ну хочешь, я тебе за твои неизрасходованные лимиты мой телевизор отдам? Хочешь? - За пять тысяч бутылок - телевизор? - Паша обидно засмеялся. - Где ты такие цены видел? - А что же ты хотел, автомобиль, что ли? - Да уж во всяком случае не телевизор. Пять тысяч пол-литров! Одна посуда и та дороже стоит, не говоря про содержимое! - Так я ж у тебя не выпивку покупаю, а только лимиты. - Ну и что? Лимиты, по-твоему, на улице валяются? Да я лучше сам свои лимиты израсходую, чем отдам их за какой-то доисторический телевизор устаревшей модели! - И с этими словами Паша неожиданно схватил Федин стакан и залпом осушил его. - Поч-чему это мой телевизор yc-таревший? - обиделся вдруг Федя. - Десять лег не был устаревшим, а тут взял да и устарел? - А ты как, Феденька, думал? Все в природе стареет: и я, и ты, и телевизоры. Диалектика! Федору Васильевичу стало совсем грустно. - Ну ладно, - согласился он, - раз диалектика, не отдавай мне все пять тысяч бутылок. Но хоть половину ты за мой телевизор уступишь? - Не знаю, - сказал Паша, явно боясь продешевить. - Мне бы с женой посоветоваться надо: сам понимаешь, покупка телевизора - дело семейное. - Какая ж это покупка? - удивился Федор. - Я ж тебе телевизор задаром даю! - Нет, Федюня, не даром, а за мои лимиты, - рассудительно возразил Паша и разлил по стаканам остатки водки. - Телевизор я в любом магазине куплю хоть в кредит, хоть за наличные. А лимиты пока выхлопочешь - сам не рад будешь. - Эх, Паша, Павел Николаевич! - горько сказал Федор, откупоривая портвейн. - Мы с тобой три с половиной тыщи бутылок душа в душу прожили. Я думал, ты друг, а ты стяжатель, собственник и пережиток - вот ты кто, Паша! И я лучше совсем пить брошу, чем твоими лимитами воспользуюсь! С этими словами Федор Васильевич демонстративно вылил бутылку розового портвейна в цветочный горшок с фикусом и, хлопнув дверью, нетвердыми шагами направился к молочной. Он знал, где она находится, потому что рядом с ней принимали посуду. ...С этого дня Федор Васильевич ничего, кроме кефира, не признавал. А Павел, наоборот, забросил шашки и стал пить, стремительно наверстывая упущенное. Пока он не ведал, что ему причитаются какие-то там лимиты, он и жил спокойно, и беззаботно играл в настольные игры. А тут ему стало страшно, что его собственные лимиты, его кровные фонды могут пропасть так, задаром - и это не давало ему покоя ни днем, ни ночью... Да, нет никакого лекарства от жадности. И куда смотрит медицина неизвестно!